Илья Гилилов - Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса Страница 4

Одной Природы двойное имя

Обозначает здесь не одного и не двоих.

Пораженный Разум

Видит раздельное, ставшее единым (нераздельным).

"Само" оказалось не "тем",

Простое обернулось сложнейшим.

Тогда он вскричал: как же двое

Могли достичь такого гармоничного единства

Ведь раздельность всегда остается заметной.

Но непостижимое для

Разума может понять и объяснить Любовь.

После чего он исполнил эту погребальную Песнь (Плач)

О Феникс и Голубе,

Властителях духа и звездах Любви,

Как Хор на их Трагической Сцене.

ПЛАЧ

Красота, Верность, Совершенство,

Милосердие, Благородная Простота

Здесь лежат, стали прахом (пеплом).

Смерть стала Гнездом Феникс,

И верное сердце Голубя

Обрело покой в вечности.

Они не оставили потомства,

Но это не признак их бессилия.

Их брак был чистым (целомудренным).

Что-то может казаться

Верностью, но ее нет,

Красота может похваляться, но это не она.

Верность и красота погребены здесь.

К этой урне пусть направятся те,

Кто верен, кто справедлив.

Об этих умерших птицах вздохнет молящийся.

Уильям Потрясающий-копьем.

(WILLIAM SHAKE-SPEARE)

{* Лебедь поет, предчувствуя смерть ("лебединая песнь"). Старинное поверье, по-разному толкуемое комментаторами.}

{** Антифон - церковное пение, когда хор разбивается на два попеременно поющих полухория.}

{*** Другой смысловой вариант: "Голубь видел себя в глазах Феникс, объятым пламенем".}

Прозаический перевод - почти подстрочник близко передает смысл, но не поэтическое звучание, музыку оригинала-реквиема. Поэтому будет полезно для читателя прочитать поэму и в наиболее известном переводе В. Левика, помещенном в самом авторитетном русском Полном собрании сочинений Шекспира (I960) {В дальнейшем все произведения Шекспира цитируются по этому собранию сочинений, за исключением подстрочников, сделанных автором книги. - Прим. ред.}, в последнем, восьмом, томе:

ФЕНИКС и ГОЛУБКА

Птица с голосом как гром,

Житель важный пальм пустынных,

Сбор труби для птиц невинных,

Чистых сердцем и крылом!

Ты же, хриплый нелюдим,

Злобных демонов наместник,

Смерти сумрачный предвестник,

Прочь! не приближайся к ним!

Кровопийца нам не брат,

Хищных птиц сюда не нужно,

Лишь орла мы просим дружно

На торжественный обряд.

Тот, кто знает свой черед,

Час кончины неизбежной,

Дьякон в ризе белоснежной,

Лебедь песню нам споет.

Ты, чей трижды длинен путь,

Чье дыханье - смерть надежде,

Ворон в траурной одежде,

Плачь и плакальщиком будь.

Возглашаем антифон:

Все - и страсть и верность - хрупко!

Где ты, феникс, где голубка?

Их огонь огнем спален.

Так слились одна с другим,

Душу так душа любила,

Что любовь число убила

Двое сделались одним.

Всюду врозь, но вместе всюду,

Меж двоих исчез просвет.

Не срослись, но щели нет,

Все дивились им, как чуду.

Так сроднились их черты,

Что себе себя же вскоре

Он открыл в любимом взоре,

"Ты" - как "я", и "я" - как "ты".

И смешались их права:

Стало тождеством различье,

Тот же лик в двойном обличье,

Не один, а все ж не два!

Ум с ума сходил на том,

Что "не то" на деле - "то же",

Сходно все и все несхоже,

Сложность явлена в простом.

Стало ясно: если два

В единицу превратилось,

Если разность совместилась,

Ум неправ, любовь права.

Славь же, смертный, и зови

Две звезды с небес любви,

Скорбно плача у гробницы

Феникса и голубицы.

ПЛАЧ

Юность, верность, красота,

Прелесть сердца, чистота

Здесь лежат, сомкнув уста.

Феникс умер, и она

Отошла, ему верна,

В царство вечности и сна.

Не бесплоден был, о нет,

Брак, бездетный столько лет,

То невинности обет.

Если верность иль - увы!

Красоту найдете вы

То обман, они мертвы.

Ты, кто верен и любим,

Помолись на благо им

Перед камнем гробовым.

Перевод В.Левика выполнен на более высоком поэтическом уровне, чем переводы его предшественников, и содержит меньше фактических неточностей, отступлений от смысла и реалий оригинала. Однако, следуя за этими предшественниками, переводчик допускает грубую ошибку, изменив пол обеих птиц на противоположный. Ведь в оригинале поэмы, в английском тексте, речь идет не о Фениксе и Голубке, а о Голубе и его подруге Феникс! Это легко обнаружить, так как в восьмой и девятой строфах к Голубю отнесено притяжательное местоимение мужского рода, а Феникс названа королевой. Кроме того, как мы увидим дальше, в произведениях других поэтов, опубликованных вместе с шекспировской поэмой в том же поэтическом сборнике и посвященных этим же таинственным "птицам", Феникс совершенно определенно и бесспорно является женщиной, а Голубь - мужчиной. Но переводчики поэмы на русский язык сами этого старинного сборника не читали, полу героев значения не придавали, тем паче, что заглавие "Феникс и Голубка" звучит благозвучней, чем наоборот. Так повелось с легкой руки П.А.Каншина, впервые переведшего поэму сто лет назад (1893). Более удивительно, что ошибку, искажающую текст поэмы и мешающую постижению ее смысла, не заметили в течение столетия несколько поколений научных редакторов и комментаторов. И только после того, как в статье, опубликованной в академических "Шекспировских чтениях 1984" я обратил внимание наших шекспироведов на эту ошибку, она была устранена в новом переводе Д.Щедровицкого {Однако во многих случаях перевод В.Левика продолжает печататься без каких-либо изменений или оговорок. В 1999 г. необходимые минимальные поправки в этот перевод были внесены С.А.Макуренковой в издании: Уильям Шекспир. Лирика. М., Эксмо-Пресс.}.

Прочитав поэму, мы убеждаемся, что в ней оплакивается уход из жизни удивительной четы, названной аллегорическими именами Голубя и Феникс. При жизни их связывал брак чисто духовного свойства, но они были настолько близки друг другу, что между ними трудно даже провести грань. И хотя каждый из них имел свое собственное сердце, их невозможно представить порознь, вернее, они существуют и как два существа, и как одно целое - это невиданное доселе, великое чудо света.

Реквием исполняется в память о них обоих, но мы узнаем, что умерли они не одновременно, а один за другим. Первым уходит Голубь - сгорает в пламени на глазах своей подруги, после чего она следует за ним, исчезая в этом же пламени. Изумленные свидетели видят, как два существа окончательно становятся единым, носящим двойное имя. Здесь поэт создает образы крайне загадочные (и трудные для перевода), он несколько раз подчеркивает растерянность и удивление тех, кто ранее не был посвящен в эту тайну.

Все в поэме заставляет задуматься над ее героями, над их необычными отношениями, над необычной панихидой. Вначале поэт обращается к чудесной громкоголосой птице, которая с одинокого аравийского дерева должна возвестить "честным крыльям" печальную весть. Далее туманно упоминаются враждебные силы (хищные, "тиранические" крылья) и "прорицатель гибели", которые не должны приближаться к праведным, собравшимся для печальной церемонии. Некой зловещей вороне, живущей три срока человеческой жизни, однако, тоже разрешено в ней участвовать. Лебедь - священник в белом стихаре - приглашается исполнить похоронный антифон. Торжественный тон, тщательный подбор и расположение глаголов с первых же строк подчеркивают особую значительность и глубоко скорбный характер свершающегося.

Поэма начинается с императива: "Пусть эта громкоголосая птица..."; это же наклонение встречается в тексте несколько раз. Поэт здесь не просто описывает происходящее, он как бы распоряжается развертывающейся в медленном темпе траурной церемонией, указывая каждому участнику его место и роль. И вместе со словами мы слышим звуки органа, мелодию реквиема, льющуюся из-за строк.

В заключение персонаж, носящий имя Разум (Ум), исполняет погребальный плач по обоим умершим, который поэт сравнивает с "хором на их трагической сцене" (это сравнение в переводе В.Левика исчезло). По форме "Плач" отличается от основной части поэмы - это пять трехстиший, помещенных в первом издании на отдельной странице с отдельным заголовком.

Голубь и Феникс оплакиваются как редчайшие существа, когда-либо украшавшие этот мир, с их смертью на земле исчезли настоящие красота и истина. Третья строфа "Плача" специально указывает на необычные отношения между Голубем и Феникс при жизни. Еще раз посмотрим эту очень важную строфу в подстрочнике:

"Они не оставили после себя потомства,

Но это не признак их бессилия,

Их брак был невинным (чистым, целомудренным)*".

{* "It was married chastity"}

Итак, отношения этой четы, ставшей единым целым, были в то же время платоническими, и это добавляет еще одну загадочную черту к портрету героев поэмы. Загадочную, но вместе с другими помогающую увидеть, что поэт оплакивает не каких-то мифических птиц, а действительно живших на земле, среди своих современников людей, обладавших необыкновенными достоинствами мужчину и женщину, перед которыми он глубоко преклоняется.