Игорь Ефимов - Сумерки Америки Страница 44

На протяжении мировой истории сбор налогов всегда был делом нелёгким. Нечестные чиновники присваивали себе солидную часть собираемого, народ уклонялся от уплаты как только мог, а если становилось невмоготу, начинал бунтовать против верховной власти. И для преодоления этих трудностей многие владыки пытались использовать так называемую систему откупов. Зловещая фигура откупщика проходит по страницам истории многих стран. Он уплачивал в государственную казну требуемую сумму, а государство отдавало ему право собирать с подданных тот или иной налог. И уж он собирал до последнего динара и намного больше! Ибо собирал теперь в собственный карман. Защиты от него не было, и жаловаться на него никто не мог.

Примерно такую же роль выполняет страховой бизнес в сегодняшней Америке. Ибо все формы обязательного страхования – это скрытое налогообложение, которое политики не смогли бы провести обычным законодательным путём. Когда налогообложение оформлено в виде покупки страхового полиса, мы остаёмся при иллюзии, что происходит обычная купля-продажа на свободном рынке.

Нас обмануть нетрудно. Но не наш кошелёк. Он делается тоньше и тоньше с каждым годом. Замечено, что по уровню сбережений на человека Америка скатывается всё дальше и дальше вниз. Пятьдесят лет назад американец, имевший работу, мог содержать семью в приличном достатке. Сегодня и двое работающих должны трудиться очень напряжённо, чтобы сводить концы с концами.

В страховом бизнесе занято около полутора миллионов человек. То есть вдобавок к дорогому медицинскому обслуживанию мы должны содержать на высоких окладах огромную толпу, не производящую никакой полезной работы. А нельзя ли обойтись вообще без них? Чтобы мы входили к врачу и платили ему из рук в руки, как это делалось до 1960 года? Или чтобы ему платили местные власти, как они платят школьным учителям?

Такая идея даже не обсуждается. Мне не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь из политиков посмел выступить с лозунгом:

МЕДИЦИНСКОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ – ДА!

МЕДИЦИНСКОЕ СТРАХОВАНИЕ – НЕТ!

Впрочем, однажды в «Нью-Йорк Тайме» я прочёл письмо врача, который не побоялся сказать, что страховка нужна каждому американцу только одна: от катастрофических болезней. Такая страховка стоила бы очень недорого, ибо болезни, требующие долгой госпитализации, случаются не часто. Не знаю, что стало с этим врачом, но не удивлюсь, если окажется, что у него были трудности с возобновлением страховки против исков за неправильное лечение.

Сегодня, вместо разумных реформ, по стране с фанфарами катится внедрение «Обама-кары». Суть её: заставить и беднейшую часть населения отдавать последние деньги в бездонные сейфы страховых компаний. Не купишь страховку – плати штраф. Не заплатишь штраф – Налоговое управление (1RS) возбудит против тебя дело.

Американская революция против господства Британской короны началась с лозунга: «Нет представительства – не будет налогов!» («No taxation without representation!»).

Революция американского гражданина против засилья страхового бизнеса должна начаться с осознания нами простой истины: «Обязательная страховка – это налог, размер которого назначается не избранными нами представителями, а жадными коммерсантами» («Mandatory insurance is taxation without representation»).

Но достаточно ли сильна жажда свободы и жажда справедливости в душах сегодняшних американцев, чтобы решиться на такой бунт?

Не похоже.

15

Врач

Он съел дер дог в Ибн Сине и Галене

и мог он воду иссушить в колене,

он знал, куда уводят звёзд дороги,

но доктор Фауст нихц не знал о Боге.

В русской литературной традиции к слову «доктор» так и тянется слово «добрый». Добрый доктор Чехов, добрый доктор Айболит, добрый доктор Живаго. Даже Христа добрый доктор Булгаков изобразил просто добрым доктором Га-Ноцри. Может быть, поэтому русских эмигрантов в Америке часто отталкивала суховатая деловитость американских врачей, всегда работающих в цейтноте, всегда поглядывающих нетерпеливо на часы, не готовых выслушать полную сагу о таинственных скрипах, хлипах и пуках в организме пациента.

О горестном состоянии медицинского обслуживания в США написаны сотни книг и тысячи статей. Одним из видных критиков много лет выступает доктор Эндрю Вейль – сторонник индивидуального подхода к пациенту, альтернативных методов и пристального изучения целебных свойств самого организма. «Мы изучаем болезни, – говорит он, – а нужно с не меньшим вниманием изучать излечения». В своей книге «Почему наше здоровье так важно» он пишет:

«Мы привыкли хвастать, что американская медицина – лучшая в мире, и когда-то так оно и было. Сегодня всё изменилось. Даже в наших наиболее престижных медицинских центрах качество обслуживания стоит невысоко, медсестёр не хватает, а число заболеваний, подхваченных в больнице, возрастает. Наблюдается тенденция перетекания наших пациентов в другие страны. Американские граждане отправляются в первоклассные больницы Бельгии, Таиланда, Индии для операций по замене бедра, коронарных шунтов, пластических операций. Их всё больше сердит недостаточное внимание докторов, враждебная конфронтация со страховыми компаниями, не говоря уже о растущей цене прописываемых лекарств, медицинских тестов и пребывания в больнице»[219].

Сравнение с другими странами, проведённое Всемирной организацией здравоохранения, дало невесёлые результаты. «По данным 2000 года США оказалось на 37-м месте, ниже Колумбии, Чили, Коста-Рики, но выше Словении, Кубы и Хорватии. По критерию "справедливость" оказались на 54-м, рядом с Фиджи. Но зато всех намного обогнали по уровню финансовых затрат на одного человека»[220].

«Охрана здоровья», считает доктор Вейль, уступила место «контролированию болезни». Все силы направляются на то, чтобы подавлять отдельные симптомы, врачу не оставлено времени вглядеться в жизнь индивидуального организма как целого.

«Наше здоровье ухудшается, и мы имеем самый высокий процент не застрахованных граждан среди демократических обществ; другие народы даже близко не приближаются к нам по этому показателю. При росте безработицы многие американцы теряют свои медицинскую страховку вместе с рабочим местом, умножая ряды незащищённых»[221].

Начиная эту главу, я сразу должен сознаться в собственной патологии по отношению к американскому врачу:

ДЛЯ МЕНЯ НЕВОЗМОЖНО С ДОВЕРИЕМ ОТНЕСТИСЬ К ЧЕЛОВЕКУ, КОТОРОМУ ВЫГОДНО, ЧТОБЫ Я БОЛЕЛ, И ЧЕМ ДОЛЬШЕ БОЛЕЛ – ТЕМ ЛУЧШЕ.

Я должен заранее уговаривать себя: он не виноват, нелепая бездушная система поставила его в такую извращённую ситуацию. Вполне возможно, что он добрый, знающий, сочувствующий специалист, искренне желающий помочь. Но тягостное чувство не проходит, и я до последней возможности оттягиваю визиты к врачам, надеясь, что организм сам справится с очередной хворобой. Ставить плату врачу в зависимость от числа обслуженных им больных представляется мне такой же нелепостью, как если бы стали оплачивать труд пожарника по числу потушенных им пожаров. У него поневоле возник бы импульс поджечь что-нибудь самому.

Где-то в начале 1990-х у меня начала болеть нога. Я расшиб её, ударившись голенью о камень во время рыбалки. Терпел, делал компрессы, хромал. Нет, само не проходило. И когда доктор Вайнстин совершил своё чудо, починив сломанное бедро Марины, я решил обратиться к нему. Он проделал нужные рентгены, внимательно рассмотрел снимки, объявил, что все кости целы, выписал какое-то новомодное лекарство, якобы ускоряющее заживление травм, и счёт за визит: 200 долларов. По-божески.

Но боль не проходила. То ступня, то колено распухали так, что я мог ходить, только опираясь на костыли. Работа в издательстве включала в себя погрузку-переноску ящиков с книгами, и делать это на костылях не получалось. Промучившись ещё два года, я заставил себя снова пойти к ортопеду. Не имея медицинской страховки, звонил в несколько мест, пока не нашёл самого дешёвого. Им оказался совсем молодой врач, Марк Натансон. Он рассмотрел мою опухшую ногу и без всяких рентгенов уверенно объявил: подагра. Выписал лекарство «колхичин», которое научились делать из осенних анемонов ещё в Древнем Египте до Рождества Христова. Три-четыре таблетки, принятые в течение дня, снимали воспаление, давали возможность отложить костыли.

Спрашивается: почему знаменитый, опытный, дорогостоящий хирург Вайнстин не смог обнаружить то, что мгновенно опознал молодой Натансон?

Ответ на этот вопрос таится в двух словах: узкая специализация. Оказывается, парадокс этот был замечен и описан многими критиками американской системы здравоохранения.

К доктору Вайнстину попадают только пациенты со сложными переломами, требующими высококвалифицированного хирурга. Молодой Натансон, нуждающийся в пациентах, примет всех – и застрахованных, и нет, с серьёзными проблемами и с пустяками. Его опыт и кругозор расширяются стремительно уже в первые годы практики.