Небеса в смятении - Славой Жижек Страница 48

Решение заключается не в том, что каким-то образом самоорганизованное и мобилизованное гражданское общество берет верх и заменяет государство. Прямое правление масс – это иллюзия; как правило, оно должно поддерживаться сильным государственным аппаратом.

В своей инаугурационной речи в 2017 году Трамп сказал: «Сегодняшняя церемония имеет совершенно особое значение, потому что сегодня мы не просто передаем власть от одной администрации к другой или от одной партии к другой. Мы передаем власть из Вашингтона, округ Колумбия, и возвращаем ее вам, народу»159. До сих пор правили элиты, но: «Все меняется, начиная прямо здесь и сейчас, потому что этот момент – ваш момент, он принадлежит вам. Он принадлежит всем собравшимся здесь сегодня, и всем, кто смотрит это по всей Америке. Это ваш день». Мы должны воспринимать эти слова не просто как дешевую демагогию, а как указание на то, что неправильно в самой идее прямой власти народа. Подобно бланкистам, люди действительно пытались захватить власть, вторгшись в Капитолий в январе 2021 года. Конечно, «народом» в данном случае был белый средний класс, привилегии которого оказались под угрозой; но своими действиями они реагировали на более глубокий кризис представительства.

Является ли решением некое возвращение к Коммуне с ее видением и практикой прямой демократии? Должны ли мы противостоять «фальшивой» толпе, ворвавшейся в Капитолий, и «подлинной» толпе желтых жилетов? Возможно, современная политика «постправды» является концом всей идеи истинной и подлинной народной воли, обычно манипулируемой и искажаемой, но к адекватному представлению которой мы должны стремиться. Победить популизм Трампа не помогут утверждения о том, что Трамп на самом деле не стоит за народом и что реальной воле народа должно быть позволено выражаться вне этого популизма. Сам факт того, что волей людей можно «манипулировать» столь эффективно, свидетельствует о ее фантазматическом характере. Таким образом, по Гегелю, критика представительства должна обратиться в критику того, что представительство должно представлять. Чтобы понять это, мы должны провести параллель не между Коммуной и сегодняшней ситуацией, а между сегодняшним днем и Французской революцией 1848 года. Вспомните знаменитое описание Марксом политического положения крестьян как класса из его работ о революции 1848 года:

Парцельные крестьяне составляют громадную массу, члены которой живут в одинаковых условиях, не вступая, однако, в разнообразные отношения друг к другу. Их способ производства изолирует их друг от друга, вместо того чтобы вызывать взаимные сношения между ними… Таким образом, громадная масса французской нации образуется простым сложением одноименных величин, вроде того как мешок картофелин образует мешок с картофелем… Они не могут представлять себя, их должны представлять другие. Их представитель должен вместе с тем являться их господином, авторитетом, стоящим над ними, неограниченной правительственной властью, защищающей их от других классов и ниспосылающей им свыше дождь и солнечный свет. Политическое влияние парцельного крестьянства в конечном счете выражается, стало быть, в том, что исполнительная власть подчиняет себе общество[33]160.

Разве не то же самое произошло в Египте, когда в период «арабской весны» протестующие, требовавшие адекватного политического представительства, свергли режим Мубарака и привели страну к демократии? Но при демократии в выборах приняли участие и пришли к власти непредставленные ранее «Братья-мусульмане», а участники народных протестов – в основном образованная молодежь среднего класса – со своей освободительной повесткой оказались маргинализированы. Сегодня проблема представительства обостряется и в развитых западных странах. Целые слои не представляют себя – они даже активно отказываются быть представленными, поскольку считают фальшивкой саму форму представительства, – и когда они мобилизуются, это происходит под знаменем популистского лидера. Возможно, это одно из кратких определений популизма: движение тех, кто не доверяет политическому представительству. Слова Маркса о протестах французских крестьян 1848 года идеально соответствуют штурму Капитолия: «Символ, выразивший их вступление в революционное движение, неуклюже-лукавый, плутовато-наивный, несуразно-возвышенный, расчетливое суеверие, патетический фарс, гениально-нелепый анахронизм, озорная шутка всемирной истории, непонятный иероглиф для цивилизованного ума, – этот символ явно носил печать того класса, который является представителем варварства внутри цивилизации»161. Участвовавшие в нем «революционеры» были неуклюже-лукавы (думая, что они обманывают кого-то своей риторикой), плутовато-наивны (следуя за Трампом как за воплощением народной свободы) и несуразно-возвышенны (вспоминая великую традицию: предательство отцов-основателей администрацией США). Они действовали, руководствуясь расчетливым суеверием (в действительности не веря в свои теории заговора, на которые они опирались), демонстрировали патетический фарс (имитируя революционный пыл) и представляли собой гениально-нелепый анахронизм (защищая старые американские ценности свободы)… Таким образом, они и правда были «непонятным иероглифом»: взрывом варварства, направленным против Просвещения и обнажившим скрытые противоречия нашей цивилизации.

Эта направленность против просвещения, характерная для нашего времени, часто описывается термином «эпоха постправды». Недавний инцидент, произошедший в правовой системе США, подводит нас к сути этого странного явления. В марте 2021 года Dominion Voting Systems подала иск о клевете против адвоката правых взглядов и трампистки Сидни Пауэлл в связи с ее утверждениями о том, что компания, которая производила электронные машины для голосования, используемые некоторыми округами на выборах 2020 года, подменила голоса за Трампа на голоса за Байдена (в дополнение к утверждению о том, что эта компания имела связи с режимом покойного Уго Чавеса в Венесуэле). Защита Пауэлл против иска была поразительной – в новом судебном иске она утверждала, что разумные люди не восприняли бы как факт ее утверждения о мошенничестве после президентских выборов 2020 года.

Более того, сами истцы характеризуют эти заявления как «дикие обвинения» и «нелепые претензии». Их неоднократно называли «в принципе неправдоподобными» и даже «невозможными». Такие характеристики якобы клеветнических заявлений еще больше подтверждают позицию ответчиков о том, что разумные люди не приняли бы такие заявления как факт, а считали бы их лишь утверждениями, которые требуют проверки судами в рамках состязательного процесса162.

Подразумеваемая логика здесь такова, что заявления являются клеветническими (и за них можно быть привлеченным к ответственности) лишь в том случае, если их могут воспринять всерьез хотя бы некоторые разумные люди. Итак, если спорные утверждения называются «нелепыми» и «неправдоподобными», то есть если ни один разумный человек не примет их всерьез, то они не являются клеветой, и за них нельзя быть привлеченным к ответственности… Можно представить защиту Гитлера, сформулированную в тех же терминах, то есть, что его идея о большевистско-еврейском заговоре была столь нелепой и неправдоподобной, что ни один разумный человек не принял бы ее всерьез… Проблема в том, что миллионы людей погибли из-за этой нелепой идеи. И нечто подобное (хотя, конечно, не такое весомое) относится и к Пауэлл: заявления, подобные тем, которые