Андрей Буровский - Вся правда о российских евреях Страница 5

К тому же не только биология человека творит куль­туру, но и культура изменяет биологию человека. Если требования, которые предъявляет культура к человеку, длительны и постоянны, популяция генетически изменя­ется под влиянием этих требований.

Поселите бушменов в Европу — и они создадут новую нордическую расу с метапсихическим швом порядка 10-15%. Возможно, они создадут ее не скоро, спустя сотни, даже тысячи лет. Но создадут неизбежно.

Так что и превосходство одних рас над другими отно­сительно и условно.

Преимущество каждой расы — это преимущества ее местообитания и преимущества ее исторического пути. Все популяции Homo sapiens развиваются в одном на­правлении. Скорость пути к цивилизации различна, но зависело это от того, где оказалась популяция, в каких условиях. А не от генетически предопределенных свойств рода и племени.

Не существует никаких причин верить в пагубные последствия метисации. Известны слишком много вели­ких людей, в крови которых смешались разные народы и культуры, а то и целые «большие расы».

Не будем даже говорить о смешениях разных европей­ских народов: немцев, поляков, французов, итальянцев, болгар и так далее.

Но вот Лев Николаевич Гумилев — еврей по бабушке, а по отцу имеет в родне грузин. Фет — еврей по отцу. Карамзин — татарин по корням. Князья Юсуповы были монголоидны еще в XIX веке. Жуковский — мать татарка. Ну, а Пушкин... Тот вообще негр на одну восьмую.

И за рубежом то же самое: индус по матери Оруэлл, полуиндеец Сат-Ок, полуевреи Сепир и Фромм, целые династии полуевреев — Рокфеллеров и Ротшильдов. Династии испанских аристократов с сильной примесью арабской и еврейской крови.

Чтобы болтать чушь про ужасы смешения и про не­счастных метисов, гниющих заживо с рождения, прихо­дится забыть очень уж обо многом... включая и проис­хождение Пушкина.

Сейчас в России помнят в основном один вид расизма: расовую теорию, созданную в XIX — начале XX веков французским аристократом Жозефом Артю-ром де Гобино, профессором Жоржем Вашем Лапужем и английским аристократом, выходцем из известной семьи политиков Хьюстоном Стюартом Чемберленом (1855-1927). Эти теоретики считали, что нордическая раса, белокурая, рослая и красивая, создала все основы современной цивилизации, а ей противостоят темнокожие низкорослые недочеловеки, способные только пакостить и паразитировать на достижениях нордической расы.

Эту расовую теорию взяли на вооружение немецкие нацисты, но они — не единственные расисты на земле. Многие положения расизма разделяли японцы воевавшего поколения. Многие современные китайские археологи считают, что желтая раса произошла от других предков, что она лучше белой, и что скрещиваться этим расам не стоит.

Есть расовая теория «негритюда», созданная Леополь­дом Седаром Сенгором, сенегальским интеллектуалом и политическим деятелем. Ему помогали мартиниканец Э. Сезер и гвианец Л.Г. Дамас. Они познакомились в 1931 -м и начали в 1934-м в Париже издавать литературно-фило­софский журнал «Черный студент» (выходил до 1941-го). Этот журнал сделался организационно-концептуальным центром движения.

Негритюд отстаивает идею, что это вовсе не европейцы, это негры — высшая раса. Сенгор воевал во французских войсках, в 1940-1942 был в плену в Третьем рейхе. Что характерно, нацисты его не убили, он вернулся во Фран­цию вместе с другими пленными12.

Европа испытывает чувство вины за колониализм. Европейцы твердо знают, что быть белым расистом не­хорошо и стыдно. Но цветным расизм почти что проща­ется. В Европе его как бы «не замечают». Ведь европейцы виноваты... И так далее.

Как видите, некоторые евреи тоже провозглашали самих себя расой. Расизм? Несомненно. И Дизраэли, и Кан — точно такие же расисты, как Чемберлен или Геббельс. Если стыдно пропагандировать арийскую или нордическую расу, то пропагандировать еврейскую или семитскую ничем не лучше.

По любой классификации расовых типов евреи — ярко выраженные европеоиды. Крючковатые носы? Курчавые волосы? Миндалевидные глаза? Но этих черт полным-полно в среде любых южных европеоидов. И нет никакой такой еврейской малой расы. Не выделено.

Пикантность в том, что представители иудейской ци­вилизации — люди невероятно многообразные в расовом отношении. В Израиле даже особо пропагандируется, что и китайские, и африканские иудаисты — самые что ни на есть евреи, потомки праотца Авраама.

У европейских евреев, в том числе ашкеназских, почти в равных пропорциях представлены, по крайней мере, три малые расы большой европеоидной расы, а в мень­шинстве индивидов процентов по пять — еще три. Что это доказывает? Только одно: что ашкеназские евреи — народ очень смешанного происхождения.

— Как?! — возразят мне на это. — Вы разве не знаете, что евреев легко отличить по внешнему виду?! В этом деле и исследований не надо, все и так знают, кто тут еврей, а кто нет!

Говоря откровенно — эта ловля гонимого племени по форме носа и по миндалевидным глазам представляется мне еще менее надежной, чем поиск людей «плохой расы» по форме половых органов и ушных раковин. Почему? А потому, что евреи вовсе и не отличаются от «гоев» ни формой носа, ни курчавостью, ни смуглой кожей, ни уж тем более пресловутой горбатостью и оттопыренными ушами.

Мне доводилось видеть фотографии евреев арабских, китайских, французских, британских, польских, венгер­ских, румынских, греческих, итальянских. Единственно, каких евреев я мог отличить от «гоев», так это британс­ких — просто потому, что большинство из них въехали в страну совсем недавно и все еще отличаются от осталь­ных британцев. Наверное, в этом случае важны были даже не черты лица, а выражение, поза, улыбка и так далее.

Но даже в числе польских евреев удивительным обра­зом присутствовали и те, у кого «расовые» еврейские черты выражены были очень ярко, и много людей, совершенно не отличимых от поляков. Это при том, что в Польше евреи дожили до XX века как особый замкнутый народ, ведущий обособленную жизнь. Что же касается евреев из Венгрии и Румынии, то пусть простят мне и они сами, и венгры с румынами — но, по-моему, их различить невозможно.

— Но разве нет типажей, которые сразу отличимы!

— На мой взгляд, их действительно нет.

Есть типажи, которые в разных странах стали считать еврейскими с большей или меньшей надежностью. В каж­дом европейском народе есть люди, относящиеся к разным малым расам. Людей кавказской и южноевропейской малых рас больше в Италии, чем в Норвегии, но, во-первых, и в Норвегии они тоже встречаются. А во-вторых, нет никакой разницы между курчавым и смуглым евреем и итальянцем. Большинство тех, кого вы в Москве сразу определите как евреев, вполне могли бы сойти за греков, румын, кавказцев разных национальностей, турок... Одним словом, за каких-нибудь южан.

...В далеком 1980 году я познакомился в экспедиции с милой девушкой Ирой Бирман. Несколько раз мы встре­чались уже в Петербурге, и хорошо помню, как на набе­режной Невы к нам подсела какая-то женщина... Приняв и меня за иудея, она долго рассказывала нам обоим, как она любит евреев, — какие евреи умные, хорошие, честные, добрые, замечательные... Тогда я, первый и последний раз, слышал от Ирины отвратительную уличную ругань.

— Терпеть не могу этого диссидентского жидолюбия! — так объяснила девушка мне, оцепеневшему от изумления.

Ну, а другая женщина — так вообще не еврейка. Люда, если разобраться, гречанка по матери (отец — русский из Ярославля). У Люды — крупной, красивой женщины — ярко выраженный южный... если хотите, еврейский тип: миндалевидные глаза, тонкий нос с выраженной горбин­кой, смуглая кожа, бойкое подвижное лицо.

Живет Люда в Берлине, и одно из проклятий ее жиз­ни — это люди, которые подсаживаются к ней в парках или в кафе и объясняются в любви... Но в любви не к Люде, а к евреям.

— Если бы они хотя бы ко мне приставали! — возму­щенно орет Люда.

Женщину не радует даже то, что эти люди действуют из самых благородных побуждений. Говоря между нами, популярность ее как женщины радовала бы ее значи­тельно больше.

Сартр рассказывает забавную историю про француз­ского еврея, который уже в пору действия расовых законов развлекался в Германии Гитлера: ходил по кабакам, где собирались эсэсовцы, и слушал их рассказы о страшных семитах, смертельной угрозе человечеству.

— А я на них разве не похож?!

И эсэсовцы разъясняли еврею, что он-то хоть и фран­цуз, но в этом он не виноват, в нем сразу виден ариец — вон какой высокий и светловолосый. А у них, у истинных арийцев, у них-то природный нюх на семитов!13

Этот французский еврей развлекался — еще не ведая, к чему идет дело и как не до смеха может, стать ему са­мому после оккупации Франции нацистами. А вот НКВД активно использовало, что некоторые евреи совершенно не отличимы от немцев. Появляется в Германии человек, великолепно владеющий языком, и притом пухлощекий блондин с серыми или голубыми глазами... эдакими эма-лево-непрозрачными, очень арийскими глазами. Ну кому придет в голову, что вовсе он не Пауль Кох, а Василий Айзенберг, что родился он не в Шпандау, а в Житомире и живет в Берлине временно, выполняя задание из Москвы?!