Пол Мидлер - Плохо сделано в Китае Страница 5

Я услышал стук каблуков за спиной. То, что еще недавно казалось неплохой идеей, быстро превращалось в непростую ситуацию. Я вдруг почувствовал себя виноватым, словно меня поймали за чем-то недозволенным, сующим нос куда не следует.

Какое мне придумать оправдание, как реагировать на то, что я увидел, а, точнее, не увидел? Мои нескромные похождения вполне могли здорово кого-нибудь рассердить. Звук быстро приближающихся каблуков становился все громче, и я не мог больше делать вид, что не слышу его.

Цок-цок-цок-цок.

Я обернулся в ожидании худшего, однако вместо выражения гнева на лице Сестры расплывалась вымученная улыбка. Она становилась все шире по мере ее приближения, пока не превратилась, наконец, в гримасу. Когда Сестра подошла ко мне, было видно, что она немного запыхалась.

— Работницы отдыхают, — сказала она.

Это был такой же верный способ прекратить разговор, как в Америке сказать собеседнику, что вам нужно бежать по делам. Дальнейшие расспросы просто неуместны. Само понятие отдыха в Китае священно, а когда такое говорят иностранцу, оно приобретает дополнительный вес. Китайцы напряженно работали тысячелетиями, и если кто-то говорит, что ему нужно передохнуть, никаких дальнейших объяснений не нужно.

— Давайте вернемся, — предложила Сестра и молча повела меня обратно.

Я пытался осмыслить происшедшее. Мне казалось, будто я только что побывал на представлении фокусника, где огромный слон исчез прямо у меня на глазах. Куда подевались работницы, было для меня полной загадкой. От них не осталось и следа, и мне ничего не оставалось, как в недоумении тереть глаза и гадать как, и почему, это произошло. Как может фабрика, только что работавшая на полных оборотах, опустеть в один миг?

Вечером я позвонил Берни. Мне было не по себе: ясно, что ничего подобного невозможно представить себе в Америке, и я со своим рассказом буду выглядеть полным дураком. В лучшем случае я стану вестником, принесшим дурные новости.

Я решил описать визит в общих чертах, рассказать ему обо всем, кроме последнего эпизода, которого я все равно не должен был видеть. У меня хватало информации и без этого.

— Как тебе показалось, они очень загружены? — спросил он.

Как оказалось, единственным, что его интересовало, была информация о том, насколько напряженной выглядела работа на фабрике. Я решился рассказать ему подробно о последней части моего визита. Он не только поверил, но и посмеялся над моим рассказом. За несколько недель до этого он сам побывал на фабрике и подозревал, что подобное представление было устроено и для него.

Он нисколько не был обеспокоен, а напротив, уверял, что я принес ему хорошие вести. Я признался, что ничего не понимаю. Увиденное в тот день обеспокоило меня: если они готовы приложить такие усилия, чтобы имитировать напряженную работу, они, вероятно, способны и на другие фокусы.

Берни, правда, видел эту ситуацию в ином свете. Он рассчитывал, что раз у них так мало работы, и они так сильно стараются получить его заказ, он сможет заключить с ними договор на выгодных для его компании условиях.

Мне было любопытно, насколько иначе Берни смотрел на вещи. Происшедшее на фабрике немного льстило ему: раз они настолько заинтересованы в сотрудничестве, он может рассчитывать на полное внимание их компании, что может положительно сказаться на качестве продукции.

— Скажи, их склад заполнен?

— Склад?

Берни не упоминал о складе перед моей поездкой, но мы заходили туда во время экскурсии. Я ответил, что по моим воспоминаниям он выглядел довольно пустым.

Берни попросил прикинуть количество штабелей, и я ответил, что их точно было не больше 50.

— Отлично, — сказал он, — мой заказ нужен им, как воздух.

Глава 2

НЕПРИЯТНОСТИ — МОЯ СПЕЦИАЛЬНОСТЬ

Закончив бизнес-школу в 2001 году, я вернулся в Китай, где прошла большая часть моей профессиональной жизни. Отчасти мотивы для возвращения были личными: в Азии я чувствовал себя, как дома. Но была и вполне прагматическая причина: в мировой экономике происходил тектонический сдвиг, и темпы роста китайской экономики не имели себе равных. Поехав туда, я надеялся стать участником уникальных событий, которые могут иметь историческое значение.

В университете я изучал китайский язык и историю Китая, а за время обучения по курсу МБА в Уортоне[3] я успел получить вторую специальность в области восточноазиатского бизнеса. Решение вернуться в Китай представлялось вполне закономерным. Я уже проработал там несколько лет и даже владел языком. Казалось, мой предыдущий опыт должен был достаточно подготовить меня к тому, что происходило в области экспортного производства, но мое первое же столкновение с ней показало, что я очутился на совершенно незнакомой территории.

Китайское экономическое чудо было во многом обязано успехам в области экспорта, однако ни один из курсов и неформальных семинаров в бизнес-школе не был посвящен этой интересной и важной отрасли новой китайской экономики. Мои товарищи по школе после окончания предпочли традиционные карьеры в инвестиционных банках, консалтинговых компаниях и в фондах частного инвестирования. Имея опыт работы в области финансов, я и сам чуть не последовал их примеру.

Решив обосноваться в Южном Китае, где была сконцентрирована большая часть производства, я стал искать работу, связанную с экспортом. К счастью, искать мне пришлось недолго.

Как ни мало я знал о производстве, многие знали еще меньше. Мелкие и средние американские импортеры, стремительно наводнявшие рынок, понимали, что я действительно способен помочь в их делах.

Американские импортеры обычно обращались ко мне, только когда их проекты начинали трещать по швам, и у них не оставалось другого выхода. Отчасти виной тому была их самоуверенность, а отчасти, как я понял позднее, склонность китайских производителей представлять все проще, чем оно было на самом деле.

Так или иначе, обращавшиеся ко мне импортеры обычно находились в безвыходном положении. Они были в отчаянии, и я часто чувствовал себя Филиппом Марлоу, героем детективных романов Раймонда Чандлера. У меня не было офиса с дверью из матового стекла, но клиенты попадали ко мне так же, как и к нему, совершенно неожиданным образом. И всем им нужна была помощь на «жестоких улицах» Китая.

Китай был, если воспользоваться выражением Чандлера, миром, сорвавшимся с катушек, так что работу найти было нетрудно — она буквально валялась под ногами. У меня не было фиксированного списка обязанностей: я просто улаживал дела, которые требовалось уладить. Обычно ко мне обращались уже после того, как начинались проблемы, с просьбой наладить, уладить или исправить ситуацию. Клиенты не любили вдаваться в детали: как правило, все начиналось с телефонного звонка: «У меня есть для Вас работа», и дальше я, не успев опомниться, оказывался по колено увязшим в их проблемах. Неприятности были моей специальностью.

Я не знал, как долго мне придется этим заниматься, но подозревал, что довольно долго. Я брался за любую подвернувшуюся работу, и вместо того, чтобы иметь дело только с двумя или тремя крупными компаниями, оказывал услуги большему числу мелких и средних импортеров. Я хотел на практике изучить все особенности экспортного производства, и потому разнообразие ситуаций, с которыми мне приходилось сталкиваться, играло для меня решающую роль.

Работа с более мелкими компаниями позволяла мне получить уникальный опыт в самых разных отраслях. Я надеялся собрать большой фактический материал, который позволил бы мне как следует разобраться с тем, что происходит в этом загадочном, но крайне важном сегменте мировой экономики. Я даже втайне надеялся, что, в конце концов, мне, возможно, удастся сделать несколько интересных общих выводов.

После того как проект с мылом и шампунем начал успешно набирать обороты, мне позвонил Ховард, бизнесмен, занимавшийся предметами интерьера.

У него был совместный проект, который продвигался очень уверенно в течение нескольких месяцев, пока его поставщик вдруг не прервал с ним всякую связь. Паника Ховарда усугублялась еще и тем, что сам он никогда не был в Китае, поскольку до сих пор не видел в этом необходимости. Дела шли без сучка без задоринки, а потом, вдруг, когда он собрался оформить очередной заказ, его поставщик исчез. Никто не отвечал ни на звонки, ни на электронную почту Ховарда. Это было типичным случаем пропажи людей.

Производители Южного Китая, в силу неустановленных причин, избегали пользоваться телефонами, да и переписка им тоже не очень удавалась. Учитывая колоссальные объемы поставок китайских фабрик для иностранных импортеров, эта их особенность была совершенно необъяснима.

Когда поставщик перестал выходить на связь, Ховард заподозрил самое худшее, но я сказал ему, что волноваться рано. Пока рано. Мне потребовалось несколько попыток, но в итоге я все же отыскал владельца компании. Мне удалось поговорить с Кевином по телефону, но он был насторожен и не сообщил ничего имеющего отношение к делу Ховарда.