Владимир Марочкин - Москва рок-н-ролльная. Через песни – об истории страны. Рок-музыка в столице: пароли, явки, традиции, мода Страница 5

На втором этаже «Коктейль-холла» играла музыка. Это было здорово: накопить денег, чтобы заказать, например, бокал коктейля «Маяк» – ликёр, желток и коньяк – и посасывать его через соломинку, общаясь с друзьями и слушая джаз. Поскольку тогдашние советские власти джаз не жаловали, в этом был даже оттенок диссидентства. Молодые любители джаза отнюдь не были антисоветчиками, но так как верховный правитель СССР Никита Сергеевич Хрущёв не любил джаз, то его личные вкусы превращали продвинутую советскую молодёжь в потенциальных диссидентов.

Владимир Рацкевич. 1971 г. Фото Александра Агеева

Официальный советский поэт Сергей Михалков однажды сочинил такие строчки: «Сегодня он играет джаз, а завтра родину продаст». Рассказывают, что, именно сидя в «Коктейль-холле», популярный поэт-сатирик Владлен Бахнов придумал такой пародийный ответ Михалкову: «Сегодня он коктейли пьёт, а завтра планы выдаёт родного, бля, родного, бля, советского завода».

Джаз стал паролем стиляг. Чтобы попасть в круг модных молодых людей, хиляющих по Броду, мало было одеваться стильно, обязательно надо было знать, что исполняют Modern Jazz Quartet и Диззи Гиллеспи, Дэйв Брубек и Гленн Миллер, Луи Армстронг и Элла Фицджеральд. Тебя просто не принимали в компанию, если ты не знал этих имён.

В 1960-х годах у нас в стране началось время биг-бита и «битломании», но улица Горького продолжала оставаться подиумом для андеграундной моды. Лидер ансамбля «Рубиновая Атака» Владимир Рацкевич вспоминает: «Я прекрасно помню, какое у меня наступало головокружение при виде молодцов, которые вальяжно прогуливались по „Броду” в длинных чёрных френчах без воротников, с длинными волосами. Они были совершенно „марсиане”, и они были совершенно не из Советского Союза. Такие совковые „Битлы”, вдруг начавшие насаждать эту культуру. Как потом я узнал, это были дети дипломатов, каких-то мидовских работников, которые имели больше информации, чем остальные люди…»

Но «Коктейль-холл» был позабыт.

«Мы не ходили в „Коктейль-холл”, – рассказывает Юрий Ермаков, лидер группы „Сокол”, – потому что там сидели „белые и пушистые” мальчики и такие же „белые и пушистые” девочки. Ну а мы-то были рокерами!»

Из лексикона нового поколения исчезло и слово «Бродвей».

«Улицу Горького мы называли улицей Горького, – продолжает рассказ Юрий Ермаков. – Слово „Бродвей” казалось нам пошлым, и, если кто-то при нас говорил: „Я гулял по "Бродвею"”, – было ясно, что это не наш человек. Мы не любили стиляг. Они отторгали страну, в которой жили, только из-за того, что им не хотелось ходить в советской одежде. Нашему поколению тоже был свойствен скептицизм по отношению к социалистическому строю, но в то же время нам были присущи и здоровая энергетика, и позитивное отношение к жизни».

Музыкальный эпицентр в 1960-х годах переместился на другой конец улицы Горького, за площадь Маяковского в кафе «Молодёжное» (улица Горького, 41).

В 1962 году именно в «Молодёжном» открылся первый в Москве джаз-клуб.

Там же в 1967 году начал работать первый советский бит-клуб, названный просто – КМ (что расшифровывалось как «Кафе „Молодёжное”»). Теперь по вторникам здесь звучал джаз, а по пятницам проходили рокерские тусовки. Руководил бит-клубом инструктор Московского горкома ВЛКСМ Михаил Сушкин, до начала своей комсомольской карьеры игравший на барабанах в группе «Пожилые Зайцы», которая базировалась в текстильном институте. При КМ существовал совет, в который входили руководители всех принятых в бит-клуб групп.

Пятничные собрания открывала, как правило, какая-нибудь новая группа, подавшая заявку на вступление в клуб. Групп в конце 1960-х возникало великое множество, хотя жизнь иных длилась всего несколько месяцев.

Выступление каждой новой группы проходило в виде конкурса и оценивалось по десятибалльной системе. Жюри состояло из шести человек, поэтому максимальное число баллов, которое могла получить группа, равнялось шестидесяти. Продюсер Юрий Айзеншпис, который входил в экспертный совет клуба, рассказывал, что его группа «Сокол» получила за своё выступление 59,5 балла, но были и такие группы, что едва-едва набирали по 20, а то и по 10 баллов…

После прослушивания вновь принятых групп выступала какая-нибудь известная команда. Сейшен заканчивался совместным джемом. Очевидцы с восхищением вспоминают, как на первом же концерте после летних каникул 1967 года музыканты групп «Орфей» и «Скифы» «в ноль» сыграли песни из только что вышедшего в свет нового битловского альбома «Sgt Peppers Lonely Hearts Club Band».

КМ – это обычная стеклянная столовая, из которой сделали молодёжный клуб, и руководство кафе заботилось в первую очередь о выполнении плана по продаже напитков и закусок, нежели о качестве мероприятий. Своей аппаратуры в клубе не было. Всю аппаратуру привозили с собой группы, которые выступали в тот день.

«И джазисты туда возили свою аппаратуру, и мы возили, – вспоминает музыкант популярной в 1960-х годах группы „Аргонавты” Георгий Седов. – Каждый вёз свою аппаратуру потому, что вся она была самопальной, и из чужой аппаратуры никто не смог бы извлечь ни одного звука. А свою аппаратуру ты знал досконально, то есть знал, что на такой-то песне такую-то ручку надо повернуть на три крутки в одну сторону, а на другой – передвинуть на два деления в другую сторону, а без этого ничего не выходило.

Поэтому это было святое: тот, кто выступал в КМ, перед концертом ехал на репетиционную базу, договаривался с грузовиком или с автобусом, привозил аппаратуру, выгружал, а после концерта снова грузил и отвозил обратно. Разумеется, всю аппаратуру мы таскали на себе, сами всё разматывали и подключали. Но самое обидное: когда уже отыгрывали все группы и публика расходилась по домам, нам ещё предстояло всю аппаратуру в обратной последовательности сматывать, таскать вниз, ловить машину, грузить и везти на базу…»

Юрий Ермаков

Желающих выступить в КМ было хоть отбавляй. Гитарист «Аргонавтов» Владимир Силантьев рассказывает, как в бит-клубе впервые появился юный Александр Градский: «Я помню, что Градский у нас вызвал резкий протест. Мы играли в „Молодёжном” после того, как вернулись из летнего лагеря на Волге, и были в хорошей форме. В перерыве ко мне подходит охранник и спрашивает:

– Там один малый прорывается. Какой-то Градский. Пустить?

– Что ещё за Градский?

Охранник описал его.

– Нет, – говорю. – Не знаю я такого. Не пускай.

Потом, уже ближе к концу выступления люди с улицы начали как-то просачиваться в КМ, прорвался и он. Никто его не знал тогда: какой-то пацан, школьник.

Он вырвался на сцену, когда у нас был перекур:

– Пустите меня! Дайте мне гитару! Вы все тут петь не умеете! Я покажу вам, как надо петь!

– Школьник пришёл! – рассмеялся я. – Ну, дайте пацану гитару!

И стал он петь „The House Of The Rising Sun”, причём орал как резаный. Сегодня-то он поёт, а тогда просто орал…»

КМ просуществовал чуть больше года и был закрыт в начале осени 1968-го, после чехословацких событий. Те музыканты, для которых выступление в КМ стало даром судьбы, вспоминают о первом советском бит-клубе с чувством благоговения. Но Юрий Ермаков, лидер популярной в 1960-х годах группы «Сокол», настроен скептически: «Что такое КМ? Это – сто с небольшим человек, не более. Причём там в основном сидели свои же ребята-музыканты. Ну, может, запустят с улицы ещё 20–30 человек. Кого мы там можем разложить своими песнями? Поскольку у „Сокола” тогда началась активная концертная жизнь, КМ по большому счёту стал нам уже не нужен. Мы туда приходили, если Юра Айзеншпис говорил: „Ребята, надо сыграть!” Надо так надо. Приехали – сыграли. Сложили инструменты – и ушли в „Пекин”, который находился неподалёку. В КМ лично я ничего не пил, потому что однажды выпил там холодного шампанского и заболел ангиной…»

В гостинице «Пекин» тогда подавали совершенно утилитарный набор: сыр, колбаса, ветчина, салатики, а на горячее могли принести, скажем, котлеты по-киевски. Тем не менее молодым музыкантам группы «Сокол» поужинать в «Пекине» было не по карману. Но после удачного концерта продюсер группы Юрий Айзеншпис открывал кошелёк и заказывал ужин: бутылку водки, бутылку шампанского, разнообразную закуску и горячее.

После ужина можно было подняться на пятнадцатый этаж, где затерялся небольшой бар. Случайные люди об этом баре ничего не знали, поэтому после концертов там собирались музыканты и всласть общались друг с другом. Этот бар ценился ещё и за то, что там стоял настоящий рояль, поэтому там можно было поиграть и поорать любимые песни.

Тот бар на пятнадцатом этаже гостиницы «Пекин» оставался популярен и в 1970-х годах. Желая прикоснуться к героическим 1960-м, сюда с удовольствием заглядывали и герои второй волны русского рока – музыканты групп «Машина Времени», «Второе Дыхание», «Удачное Приобретение».