Юрген Тоденхёфер - 10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ) Страница 5

И нынешней американской коалиции, наносящей бомбовые удары по «Исламскому государству», своей декларируемой цели – нанесения смертельного удара по терроризму – не достичь. Как уже повелось, она уничтожит куда больше мирных жителей, чем террористов. Уже сегодня бесчисленные мирные жители-сунниты погибли под «бомбами мира», сыпавшимися на Мосул, Фаллуджу, Хавиджу, Аль-Алам, Саадию и Ракку. Бомбят даже детские больницы. Картины ужасны. Арабские средства массовой информации сообщают об этом подробно, западные замалчивают. Эти бомбардировки еще сильнее распаляют террористов-суннитов, ИГ переживает очередной наплыв бойцов. Каждый погибший от западных бомб ребенок оборачивается как минимум десятком новоиспеченных террористов.

Запад так и не сумел извлечь урока из внутриполитического краха, причиненного им его военными операциями в Афганистане, Ираке и Ливии. Как и из неизбежно и быстро последовавшего взрывного роста терроризма. Ребенку достаточно раз прикоснуться к раскаленной плите. А Запад с контрпродуктивной последовательностью продолжает бомбить. Кажется, Эйнштейн когда-то сказал о том, что существуют два вида бесконечности: бесконечность Вселенной и человеческой глупости. Причем относительно Вселенной он не был стопроцентно уверен. Что же касается человеческой глупости, ее бесконечность – факт неоспоримый. Стоит только вспомнить об американских антитеррористических войнах.

Если говорить серьезно, только арабы могут обуздать арабских террористов, причем без опасений возрождения терроризма. Победа над ИГ в Ираке возможна лишь при условии, что враждующие иракские сунниты и шииты зароют топор войны и вместе покончат с ИГ. Когда-то могущественное суннитское меньшинство Ирака после оккупации страны армией США в 2003 году было бесцеремонно исключено из политической жизни. Тот, кто ранее принадлежал к правящей партии «Баас», подверглись наиболее жестоким преследованиям. Сунниты, в том числе и сторонники партии «Баас», не раз предлагали шиитам покончить с распрями и примириться. В обмен на равноправное участие в политической жизни. Мне дважды довелось присутствовать на таких переговорах.

Национальное примирение в Ираке существенно ослабило бы позиции ИГ. Во-первых, прекратились бы стычки между иракскими суннитами и шиитами, что дало бы возможность совместно выступить против ИГ. Во-вторых, население таких крупных городов, как Мосул или Фаллуджа, уже не принимало бы безоговорочно господство ИГ. ИГ перестало бы быть меньшим злом в сравнении с доминирующим шиитским правительством и мигом превратилось бы в главного нарушителя спокойствия, угрожавшего возврату суннитов в иракское общество. В 2007 году ИГ в Ираке, тогда еще называемое ИГИ, уже потерпело неудачу, когда суннитские племена лишили его своей поддержки. За очень большие американские деньги. Это стало моментом озарения в той бездарной войне. Если бы США решили обходиться столь же великодушно со всем мусульманским миром, как Израиль, то успех в борьбе с терроризмом можно было бы считать делом решенным, причем на продолжительный срок. Однако хотят ли этого США?

Повторяю, ИГ – преступная террористическая организация, возникновение которой можно объяснить, но никак не оправдать. Но отважься Запад на честную политику, ему пришлось бы признать и то, что деятели типа Буша-младшего, Чейни, Рамсфелда и Блэра, еще большие террористы, если судить их деятельность по количеству жертв, допущенных по их милости. Где бы они ни осуществили военное вмешательство, счет погибших мирных жителей шел даже не на тысячи, а на сотни тысяч. А сколько из них стали жертвами пыток и насилия? Методы США в Гуантанамо, Абу-Грейбе или Баграме были и остаются садистскими, средневековыми.

Но мы исключительно редко видим видео- и фотоматериалы, отображающие смерть от бомб и ракет. А момент гибели матерей и их детей от обрушившейся на их дом американской ракеты эмоционально до нас просто не доходит. Мы этого не видим, поэтому смерть для нас – факт безликий. Обезличенный.

А вот ИГ, напротив, предпочитает персонифицировать совершаемые от своего имени убийства. Оно предоставляет нам время хорошенько разглядеть будущих жертв. Установить с ними эмоциональный контакт. И в один прекрасный день мы видим, как кто-то из наших друзей или знакомых в оранжевом комбинезоне сидит на камнях в пустыне. А над ним монстр с занесенным ножом в руке. Потом его втыкают в сердце жертвы или же отрезают ей голову. Или заживо ее сжигают. И этот монстр-убийца, садистски убивая жертву, умертвляет часть нас с вами. И повергает нас в страх. Заставляет схватиться за оружие.

Но реакция Запада как была, так и остается «благородной». Во всяком случае, именно так и считают многие. Ведь Запад, мол, защищает ценности западной цивилизации. И эти многие рукоплещут, наблюдая на телеэкранах за очередным «морально оправданным ракетным ударом». Но вот смертоносное попадание тех же ракет им не показывают. Чаще всего не показывают и жертв. И не поясняют, были ли среди них ни в чем не повинные люди.

ИГ осознанно и преднамеренно использует самые отталкивающие методы убийств, никак не укладывающиеся в рамки принятого на Западе отношения к умерщвлению. Широкая общественность воспринимает гибель гражданских лиц от западных бомб, ракет, артобстрелов и пулеметного огня наполовину равнодушно. В точности так же, как и определенную судом процедуру смертной казни – будь то смертельная инъекция или электрический стул. Эти виды смерти отчасти считаются общественно приемлемыми. А вот тот самый нож в руках садиста из ИГ в списке общественно приемлемых не значится. Как и бензин, которым уже другой садист все из того же ИГ обливает пилота самолета западных ВВС, чтобы тут же предать его мучительному аутодафе. То, что бесчисленные жертвы наших бомбардировок тоже сгорают заживо, принимая мученическую смерть, никого не интересует. Бомбардировка – дело законное, а случайные жертвы – неизбежный «сопутствующий риск», иными словами, штатная для любой военной операции ситуация.

О том, что финансируемая Западом группировка мятежников «Сирийская свободная армия» также практиковала обезглавливания и перерезание горла многочисленным жертвам, предпочитают не распространяться. Ну а там, где подобные факты все же становятся достоянием гласности, особой тревоги они не вызывают. Как и меч саудовского палача. Увы, но большинство СМИ никак не препятствуют столь вольному обращению с фактами.

ИГ это как раз на руку. Оно ведь стремится к тому, чтобы его беспредельная жестокость стала известной всему миру. Чтобы вселять страх в ряды своих недругов. В особенности тех, кто в значительной степени превосходит его по вооружению. В первую очередь оно провоцирует США. ИГ всеми средствами стремится посеять внутриполитические распри в этой стране и, надо сказать, заметно преуспевает в этом – США регулярно бросают в разные регионы наземные силы.

Бывший Генеральный секретарь совета ЕС Хавьер Солана, а также автор статьи в журнале American Journal of Public Health от июня 2014 года исходят из того, что 90 % потерь убитыми в современной войне – гражданские лица. Отсюда следует, что попирающие международное право агрессивные войны Запада – есть терроризм. Государственный терроризм. Цивилизация, не желающая признать, что Иракская война Джорджа Буша-младшего была чистейшим терактом, – не имеет права считать себя цивилизацией. Понимаю, что люди на Западе лишены возможности открыто высказывать свое мнение. И все же жизнь наша слишком коротка, чтобы постоянно ходить вокруг да около, забалтывая правду.

Мы живем в обреченном мире. Мире, в котором царствуют разжигатели войн и террористы. И те и другие не ставят целью сделать наш мир достойным жизни в нем, более гуманным. Цель их – всевластие, деньги и слава. Для этого они готовы на все. На бесстыжее извращение собственной религии. На то, чтобы поставить на карту жизнь своих близких, участь которых для них пустой звук. Если ад все же существует, то настанет день, и все они встретятся там. Ибо ежедневно и ежечасно они попирают главнейший из законов человеческого сосуществования. Пятую заповедь: «Не убий»[9].

Глава III. В поисках истины

В ходе многих судебных разбирательств, в которых мне приходилось участвовать сначала как стажеру, а потом уже в качестве судьи, я нередко испытывал весьма противоречивые чувства. После речи обвинителя подсудимый чаще всего представлялся мне отпетым негодяем. Но стоило на сцене появиться адвокату, и все представало в совершенно ином свете. После этого мне казалось, что я уже не способен на жесткие решения. Раздумья на тему того, кто из них все-таки прав и насколько, и необходимость в связи с этим принять верное решение всегда были для меня делом отнюдь не легким. Не припомню случая, чтобы только одна из сторон оказывалась стопроцентно права. Почти всегда находились аргументы и в пользу другой. Редко у меня возникало ощущение, что, наконец, принятое мной решение справедливо во всех отношениях.