Виктор Кротов - Личности. Очерки об интересных людях Страница 5

В комнате Людмилы Фёдоровны – старенький рояль и пишущая машинка, его ровесница. На крыле рояля – маленький кусочек морского побережья – любимые Людмилой Фёдоровной крымские камушки… Иконы, лампадка, прозрачная фигура Христа – старинный светильник. Нитки фантастических бус, которые делала Людмила Фёдоровна, – и не догадаешься, что они сделаны из хлебного мякиша!

И все стены в обеих комнатах увешаны картинами, уводящими из этих миров в миры следующие, ближние или дальние…

Третьим миром был чудесный Сад на лоджии! Куда Валерий Всеволодович тут же вёл каждого гостя.

А ещё одним миром была тесная кухня с квадратным столом на львиных лапах. Но тесной эта кухня была лишь до тех пор, пока не начиналось чаепитие. И сколько бы ни собралось гостей, все они помещались, и становилось всё просторнее.

Здесь собирались люди самых разных профессий и занятий, разных характеров и темпераментов. Каптеревы не устраивали званых обедов (не было ни возможности, ни желания), но гостя всегда здесь ждала чашка ароматного чая и неторопливый разговор о том, что для него сейчас важнее всего на свете…

Здесь смотрели невероятные картины, пахнущие свежей краской, здесь пели свои песни и читали свои стихи. Здесь можно было поговорить, и можно было помолчать (а это ведь не менее значительный вид общения). Каждый приходил сюда с лучшим, что у него есть. Здесь говорили о науке и о философии, об археологических открытиях и о космосе, говорили о самых разных вещах, связывая их воедино и стараясь понять те насущные истины, которых жаждет любая человеческая душа.

Здесь каждый чувствовал себя свободным. Можно было без оглядки говорить обо всём, что волнует, называя вещи своими именами. В этом доме жила наша культура, не зависимая от официоза, не подвластная никакому идеологическому давлению.

Валерий Всеволодович Каптерев родился в 1900 году, умер в 1981. Прожил долгую и творчески насыщенную жизнь – картины писал до последнего дня жизни. Он был из старинного рода. Сам он любил говорить, что род его берёт начало от средиземноморского пирата-грека, но его обычная лукавая невозмутимость не позволяла понять, шутит он или говорит всерьёз.

В 1917 году Каптерев был членом группы художников «Гармония и ритм». В 1918 году он организовал «Цех живописцев» и был первым его председателем. В 1925 году закончил ВХУТЕМАС, где учился у известного художника Александра Шевченко. Одновременно учился в Государственном институте кинематографии, на операторском факультете, который окончил в 1927 году. Был членом общества художников «Бытие». В 1930 году вступил в Общество московских художников (ОМХ), впоследствии преобразованное в МОССХ.

От довоенного творчества у Каптерева уцелело всего несколько картин, две из которых – «Ночной натюрморт» и «Старый город» – находятся теперь в Третьяковской галерее и участвуют почти во всех больших выставках, посвященных русскому искусству двадцатых-тридцатых годов. Большинство картин погибли во время войны. Некоторые были уничтожены (например, в Алма-атинском музее), как несоответствующие требованиям соцреализма.

Многие картины Каптерева находятся в музеях Москвы и других городов. Особенно интересная коллекция его рисунков и картин собрана в Нукусе, стараниями создателя и первого директора художественного музея Игоря Савицкого.

Персональных выставок у Каптерева почти не было при жизни, нелегко устраивать их и сейчас. Стараниями художницы Елены Колат и других энтузиастов, высоко ценящих живопись Каптерева, прошли его персональные выставки в доме культуры «Искра» (1987 г.), в Центральном доме литераторов (1988 г.), в выставочном зале «Арбат» в Староконюшенном переулке (1990 г.), в выставочном зале «Ковчег» (1993 г.), в художественных музеях Новосибирска, Томска, Саратова. На столетие художника, в 2000 году, состоялась выставка в Центральном Доме художника в Москве. А весной 2013 года, целых два месяца, картинами Валерия Каптерева можно было наслаждаться в Третьяковской галерее! Но до подлинного «открытия» Валерия Каптерева, видимо, ещё далеко…

Детство и юность Людмилы Фёдоровны Окназовой (1905—1985) прошли в Кисловодске. Потом она училась в Москве – и осталась здесь навсегда. Увлекалась музыкой и балетом. Искала себя в живописи. Занималась прикладным искусством. Писала сценарии для документального кино. Была музейным работником. Во время войны работала управдомом в любимом своём Скатертном переулке. Но самое удивительное в её жизни было тогда ещё впереди.

Она стала поэтом в пятьдесят восемь лет!

В этом возрасте, когда многие считают себя уже стариками, она начала писать стихи. На ученичество у неё уже не было времени, и писать она стала сразу по-настоящему. Её стали изредка печатать в журнале «Москва», в альманахе «День поэзии», приглашали на встречи с читателями – как молодого автора, что её забавляло, но нисколько не смущало. Она и чувствовала себя молодой.

Окназова вкладывала в свои стихи всё, чем одарила её жизнь: свой южный темперамент, тонкий вкус, свою чудесную улыбку и то мудрое понимание жизни, которому мог бы позавидовать любой философ.

Рукопись её книги стихов, получив самые положительные рецензии, много лет блуждала по столам и шкафам издательства «Советский писатель». Все соглашались, что эту книгу издать надо, но не хватало звонка сверху или каких-нибудь других привычных для этой системы стимулов. Так стимулов и не хватило…

Только в 1993 году, через восемь лет после ухода Людмилы Фёдоровны, вышла, наконец, её первая книга – «Под звёздной кручей» (Москва, «Гео»). Мы издали эту книгу сами, как только появилась такая возможность – издавать книги самим, не кланяясь никаким издательствам.

Со временем нам удалось издать ещё две книги Л. Окназовой: «Отдых перед счастьем» (относительно полное собрание её стихов), тоже под маркой «Гео», 2000 год, и «У Твоего порога» (христианская лирика), эта книга вышла в издательстве «Духовное возрождение», в 2004 году.

Изредка стихи Л. Окназовой появляются в периодической печати: в газетах, в альманахе «Новые нивы», в еженедельнике «Семья», были публицации в журнале «Здравый смысл», недавно вышла подборка её стихов в журнале «Дорога вместе».

Но так же, как с живописью её мужа, стоит лишь уповать на будущее – что в будущем её поэтические послания будут услышаны и восприняты обществом.

Валерий Каптерев и Людмила Окназова познакомились после войны. Встретились – и полюбили друг друга навсегда. Для каждого из них это стало началом новой эпохи. Началом новой юности.

Это было общим для них – нестарение. Конечно, земная жизнь брала своё, и возрастные испытания достались им очень напряжённые. Были болезни, были операции, была бедность, были бесконечные житейские тяготы. И при всём этом – неутомимая творческая работа, непредсказуемые открытия, неиссякаемое дружелюбие. Молодые у них в доме учились молодости.

Это проявлялось и в творчестве. Авангардизму Каптерева могли позавидовать самые дерзкие из новых художников. В живописи его открывались всё новые измерения. Его работами особенно интересовались учёные, находя в них важные для себя витамины новизны представлений о мире. Недаром Бюроканская обсерватория и академгородок Черноголовки устраивали у себя почти невозможные в те времена персональные выставки Каптерева. И в стихах Окназовой озорства не меньше, чем мудрости.

Живопись Каптерева разнообразна и неожиданна. Ему нравилось предложенное одним искусствоведом определение «магический символизм». Фантастические образы, необычные черты обыденности, абстрактные композиции, обострённое внимание к спиралям научного познания, парадоксальность художественного мышления, обращение к античным, ветхозаветным и евангельским мотивам – всё это помогает Каптереву прикоснуться к тем тайнам человеческой души и бытия, к которым ведёт подлинное искусство.

С пятидесятых годов он редко писал на холсте – больше на грунтованном картоне. Картины его стали небольшими и как бы особенно концентрированными. Это подчёркивалось часто особой манерой прорисовывать края картины, как бы отстраняя её от окружающего мира, загибая изображение внутрь, в себя.

«Креветки, играющие в мяч», «Восточные мудрецы, рассуждающие о вреде атома», «Увядшие цветы в разбитом кувшине в расколотом пространстве»… – сами названия картин говорят нам о тонком юморе их автора. Юмор, символ, намёк, изобразительное иносказание – такова стилистика его поздних картин.

Каптерев много путешествовал, в молодости – по Средней Азии, объездил её всю, часто – с различными научными экспедициями; а последние двадцать лет жизни почти каждый год бывал в Крыму. Много читал, прекрасно разбирался в музыке, в поэзии и в философии, сохраняя при этом детскую непосредственность жизни и творчества. Он был и остаётся интереснейшим собеседником для всех тех, кто знает, что цвет и свет могут рассказать нам о жизни то, что нельзя выразить никаким другим способом.