Анатолий Рашкевич-Щербаков - От нас несёт человеком… Страница 5

Вот уже какое количество времени человек не желает видеть Иисуса Христа снятым с креста. Миллиарды крестов, крестиков нательных, икон и изображений – украшает истерзанный человек, распятый на кресте. Он продолжает страдать! Иисуса Христа пожалел даже его отец – Бог, а жалкий человек, сам же распявший своего Спасителя на кресте, продолжает молиться акту насилия. Человек сознательно не желает снять с креста Христа, что было осуществлено на самом деле. Человек желает остановить историю христианства на убийстве пророка. Был труп, висящий на кресте, и всё. Акт «умирания» очень свят в глазах живого.

Мы верим не в его воскрешение, что последовало после распятия, а как раз наоборот, мы называем святостью момент самой мучительной сцены – прикованное гвоздями окровавленное тело к деревянному кресту. Человек обоготворил распятие, что по своей сути является лишь видом казни, такой же бесчеловечной, как посажение на кол или каменование. «Бесчеловечной» … Но убивали-то люди. Но даже здесь человек остался «человеком» – заставил Бога умереть человеческой смертью. Носили бы христиане на шеях украшения в виде посаженного на кол святого? Уверен, носили бы, так же массово и культурно. Отливали бы в серебре и в золоте. Торговали бы ими и детей «крестили» бы в купелях с нанизанным на кол богом на шнурке. Мы должны, в конце-то концов, снять Христа с креста и дать телу достигнуть святости. Хватит думать о себе с позиции Бога. Все тайны современного христианства, по сути своей, – это надуманные деяния попов. Христос был, Тацит Публий свидетельствует об этом. Но… Люди его не помнят. Божья тварь не признала чужого пастуха. Христос был слишком умён, его слова были многослойными, а речи подобны многотомным монографиям. Они ломали и калечили духовно нищих людей. Христа никто не понимал. Он говорил по-чужому, не на их «языке». Для них он говорил слишком божественно.

За ним шли, но лишь за рыбой и вином. Люмпены, спотыкаясь, следовали за куском дармового хлеба, как казалось им. Эта публика состояла из бомжей, бродяг, лодырей всех мастей и потомственных проходимцев. Верили не словам Христа, а лишь дармовой еде. Но Иисус в них поверил, и это было главной ошибкой милосердного Бога. Новые «товарищи» – апостолы – не просто предали его, а помогли повесить на крест, вбив в святое тело через гвозди свою «преданность».

Человек, который бесстрашно, в одиночку, плетьми разогнал и выгнал из храма группу наглых торгашей, не может и не захочет добровольно идти на крест. Это был дерзкий и довольно сильный физически человек. Его казнь для него же самого оказалась злой неожиданностью. Сотворив большое количество чудес, проявив характер в бытовой жизни, он надеялся, что сможет рассчитывать на безмерную поддержку местного населения. И когда его предали и позволили не только арестовать, но и предать казни, Иисус разочаровался в людях. Никто, совсем никто не встал на защиту Христа. Ни те, которым он помогал, ни те, которые «типа» ему помогали. Иисус, осознав, что народ в нём нуждается, вошёл в азарт, стал заявлять, требовать, величать себя. Он ждал и верил, что народ скинет рабское ярмо и предстанет обыкновенным человеком. Но этого не случилось. Бог был предан всеми.

И не было никакого сопротивления римским солдатам со стороны апостолов при аресте Христа. Не выхватывал жалкий Пётр меча и ни в коем случае не отрубал римского уха. Это историческая ложь. Человек, умудрившийся за несколько часов трижды предать своего учителя, не мог даже сопротивляться себе, не говоря уже о противостоянии с тяжеловооруженными солдатами. Этот «героический» миф был придуман позже, так как возводить на папский престол откровенного предателя было не совсем честно и красиво. Но он им стал. Человек, который не верил Христу вначале (на море, при ходьбе по воде) и предавший его в конце, почему-то считается святым до сих пор.

Сейчас торжествует время ненависти, согласно христианству, на смену ему придёт время любви, но люди, не дождавшись его, уже успели отказаться от Христа. А ведь «чаще всего мы привязываемся к Богу, чтобы отомстить жизни, чтобы наказать её, дать ей понять, что мы можем обойтись и без неё, что мы нашли что-то лучшее. А ещё мы привязываемся к нему из отвращения к людям, для того чтобы отомстить им и дать понять, что нас принимают где-то ещё, что их общество не так уж нам необходимо и что если мы перед Богом и пресмыкаемся, то только потому, чтобы не пресмыкаться перед ними» (Эмиль Чоран). Этого не стоит нам забывать.

Почему «человек» никогда за всю свою историю существования не покаялся и не попросил прощения у человека? Были псевдоисторические лобызания и пожимания кровавых рук. Были папские слезы и испанские «прости» перед индейцами. Краснели от стыда и немцы на глазах у гордых евреев. Но это всё не то! Совсем не то. Где просьба простить злого, чтобы он обернулся в доброго? Не вернулся, нет. Кочегар нацистского крематория, потративший шесть лет жизни для сжигание тел «врагов», вряд ли когда-нибудь обрастёт искренностью. Его душа напоена запахом тех людей… Зачем вы его пытаете перед телекамерами журналистов вопросом, раскаивается ли он? Бред. Полная чушь. Содеянное не может иметь прощение. Никогда и не для кого. Тем более перед теми, которые ТАМ не участвовали. Сказать можно всё что угодно. Лишь бы остаться в своем одиночестве. Ведь сострадание так несвойственно человеку.

Как так вышло, что человечество так легко и где-то даже с гордостью отказалось от такого божественного символа природы, как сострадание к ближнему? Мы почему-то стали кичиться собой и не замечать окружающих. Кто-то может сказать, что человек так поступал всегда. Совершенно верно, но не в таких масштабах же! Современный человек стал очень жестоким и доверчивым, но никак не верующим. Сумасшедший Ф. Ницше настаивал, что «сострадание есть расточительность чувства – вредный для морального здоровья паразит. Чужое страдание заражает нас, сострадание – это зараза». За такие лозунги следует сажать в тюрьму, а не цитировать их на лекциях. Даже дикий зверь без причины может стать небезразличным не только к своему стаду, но даже к вчерашней жертве. Что находит на животное – загадка для учёных до сих пор. Но явно не началось превращение зверя в человека. Безразличие убивает.

Мир человека не знает любви к себе, не говоря уже об окружающих. Умирающий от слабоумия Ницше с гордостью завопил, что человек хороший – это тот, кто плохой/злой. «Можно быть хорошим только тогда, когда умеешь быть и дурным; бываешь дурным потому, что иначе ты не сумел бы быть хорошим», – утверждал Ницше. Для немецкого мыслителя человек являлся злом, а его деяния – лишь вредом. Добро для него было всего лишь «высшей ценностью, которая осуждает жизнь». Дряхлый сифилитик в обнимку с плохим всю свою жизнь поносил и публично презирал человека. «Хорошие люди все слабы» – данные слова Ницше звучали, словно диагноз для всех нас. А кого под «хорошими людьми» понимал усатый господин? Ведь те, кто искренне всплакнул о старике у смертного одра, тоже, получается, плохие. Разрушая существующее, не создав нового, заразив неугодным живое, старик, оскалив зубы, сошёл в могилу. Посеяв семя раздора, унизив святое и живое, Ницше оказался праведником, этаким новым пророком плохого. Апостол зла. Последователи нашлись быстро. Даже стремительно. Почему? Да потому что «…большинство – всегда зло». Так утверждал Биант Приенский. Большинство – это настоящие, «природные» люди, с ножом за спиной и улыбкой на губах, с бумажной фотографией жены в кошельке и живой любовницей в жизни. Так может ли быть доброта зла или существовать злым добро?

Всякий человек, вне зависимости от рода деятельности, размера головного мозга и принадлежности к определённому этносу, желает только добра для себя и своих близких. Но что такое «добро», какова его форма и вес, не знает никто. Ошибочно предполагать, что всё то, что не является злом, обозначает добро. Человек не уважает и не любит зло, но только лишь тогда, когда он в нём не нуждается. Востоковед А. Крымский даже мифических существ защищал с позиции почитания зла: «Джинны могут причинить много добра и много зла, поэтому их надо умилостивлять, почитать, обожать и служить им». Отметим, что человек на словах всегда и постоянно освящает некой святостью только «добро». Не совсем разумно встречать утро возгласом «Злое утро!». Каждый гражданин мира обязательно, независимо от желания выспаться или нежелания идти на работу, начнёт свой день традиционным приветствием: «Доброе утро!» Хотя жестокость и ненависть к столь раннему началу дня его переполняет. Всякий смертный просит «добро» начинать день вместе с просящим. Никого не интересует, что добро не отвечает тем, которые его лишь зовут, при этом не открывая дверь своей убогой души.