Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6573 ( № 43 2016) Страница 5

Он сидел, а я встал на верхнюю ступеньку и взмахивал рукою, как дирижёр.

– В пустыне и солнце, и ветер, – прокричал я.

– В пустыне и зной, и песок, – пропел он уже громко, так, что из двери выглянула китаянка, но тут же дверь закрыла. Песня для китайского квартала была непривычной.

«Солнце и зной» – это правильно. Это то что надо», – решил я про себя, ёрничая, конечно, но потом вдруг добавил:

– Но каждый из нас выбирает на свете…

И он тогда поднял руку. Я остановился, и он, почти заплакав, шёпотом произнёс:

– Только одну из дорог.

– Ты кем служил? – спросил я.

– Танкистом.

«Ну и ладушки, – подумал я. – Специалист. Может быть, механик-водитель, если у них есть такая специальность». Я не стал спрашивать, куда делись три пальца. Я представил танк в пустыне, бурый, грязный. И представил себе людей в танке. Я увидел его в этой железной клетке и сам себя спросил, матерятся ли они во время боя. Впрочем, был ли у них вообще бой? Тогда куда делись три пальца?

– Нам в танке и жарко, и тесно, – тихо запел я. Виски уже сказывалось. – И хочется сердце унять… – Получилось задушевно.

Он смотрел на меня не мигая.

– Да, – сказал он серьёзно, – сердце унять хочется. Но сделать это невозможно.

Я же продолжал рифмовать:

– Мы выбрали время и место…

Он же всё мрачнел. И вдруг обрубил:

– И жизнь нам не стоит менять.

А дальше песня как-то вдруг полилась сама собой. Причём кажется, что слова мы произносили одновременно, не задумываясь. Слова опирались на классический текст. Но откуда этот парень из Скалистых гор мог их знать? Кто вбил их в его голову?

– Обратно вернёмся не скоро,

Но хватит для битвы огня… – пропел я.

– И кто-то отправится вновь за три моря,

Чтоб там воевать за меня, – пропел он.

Ай да патриот, ай да сукин сын!

Мы вышли на главную улицу Чайна-тауна. Спустились вниз к цветастой арке с иероглифами.

– А ты бы ещё раз поехал? – спросил я.

– Да.

«Почему? Зачем?» – пронеслось у меня в голове.

И тогда я заорал, чтобы заглушить вопрос:

– Невесты, подруги и жёны…

Китайцы не обращали на нас никакого внимания.

Он подхватил:

– Нас встретят, обнимут, прильнут…

Он вдруг остановился и, ухватившись за столб арки, сказал:

– Кто бы описал нашу жизнь на этой, как ты говоришь, фене…

И как-то очень спокойно добавил:

– А ведь она меня бро­сила…

Мы опять рассмеялись.

Сан-Франциско – Берлин

Валентин Распутин: „Это в каждом из нас…“

Валентин Распутин: „Это в каждом из нас…“

Литература / Литература / Только в «ЛГ»

Фото: Борис Дмитриев

Теги: Валентин Распутин , литература , интервью , 2007 год

Неизвестная беседа с прославленным писателем

В июле 2007 года писатель побывал на Киренге, притоке великой Лены, и дал интервью, оставшееся неизвестным широкому кругу читателей.

Но прежде в составе группы из нескольких человек, включавшей издателя Геннадия Сапронова и служителей православных храмов, Валентин Распутин посетил Усть-Кут – небольшой портовый город в Иркутской области. Его ещё называют «воротами на Север», поскольку сюда стягиваются все виды грузового транспорта – авиационный, железнодорожный и автомобильный, а дальше, в Якутию, движение осуществляется только по Лене. В Усть-Кут иркутяне прилетели самолётом. Гости осмотрели Исторический музей и встретились с журналистами обеих местных газет, после чего отправились на машине в старинное село Казачинское соседнего Киренского района. Уже оттуда на большой моторной лодке двинулись по Киренге, в верховьях которой бьют целебные Мунокские источники, ставшие концевой точкой маршрута. Там, на берегу северной красавицы, и состоялась встреча писателя с автором очерковой заметки, публикуемой ниже. Замечу, что собеседником писателя выступил не профессиональный журналист, но тем неприглаженней и, соответственно, правдивее детали, которые обнаружит читатель – главным образом, в ответах Валентина Григорьевича. Мне кажется, уже эта непосредственность в пересказе есть подлинное достоинство текста.

Андрей Антипин

Я не могла и мечтать о такой встрече, соотнося масштаб его личности с нашей будничной суетной жизнью, но и на этот раз убедилась в истине, что все по-настоящему великие люди просты и доступны в общении…

Они поднялись вверх по Киренге на моторных лодках, а мы с Владимиром Фёдоровичем Огарковым, главой администрации посёлка Улькан, встречали их в дивно красивом местечке под названием «Талая». Это база отдыха посреди северной тайги.

…Писателя уже поджидают учителя и ученики ульканской школы.

– Ну, здравствуйте, местные жители! – говорит Валентин Григорьевич.

Вечером, несмотря на усталость от долгой дороги, он в течение почти трёх часов внимательно смотрит и слушает концерт, который специально для него приготовили дети. Не всё в их выступлении было удачным. Но едва со сцены раздаётся русская песня в исполнении ансамбля «Кудёрушки» ульканского ДК, Валентин Григорьевич заметно веселеет. А когда к пению ансамбля присоединяются мужчины из числа зрителей и начинают петь: «И жить будем, и гулять будем!», Распутин оборачивается к нам и говорит улыбаясь:

– Мы непобедимы!

Особенно порадовал всех солист-одиннадцатиклассник. В одной из исполненных им песен есть слова: «Пой, златая рожь, пой, кудрявый клён, пой о том, как я в Россию влюблён». Валентин Григорьевич чуть слышно подпевает, а после того как юноша заканчивает петь, подходит к нему и о чём-то недолго говорит…

Уже стемнело. Большой костёр освещает лицо писателя, которого окружили и дети, и взрослые. Прежде чем поставить автограф, он непременно разговаривает с каждым, задаёт вопросы, высказывает пожелания. Среди книг, которые подают писателю, есть «Сибирь. Сибирь…» двухтысячного года выпуска, а другие книги в основном советских и перестроечных из­даний.

– Вы устали, Валентин Григорьевич? – не выдерживаю и спрашиваю я.

– Да не устал. Жить тяжело…

Я, словесник по основной профессии, говорю о том, как нужны его произведения. Он слушает внимательно, но молчит. Очень скромный человек. Когда в конце встречи с учениками стоящий рядом мужчина говорит ему: «Спасибо вам, великий русский писатель!», Валентин Григорьевич даже сердится: «Никакой я не великий! Я себе цену знаю!»

– Но честный писатель! – вступаюсь я за мужчину.

– Так тоже нельзя говорить, – не соглашается и с этим. – Вы, наверное, работали в 80-е годы? Но тогда много было честных писателей. Нельзя называть меня одного…

Наутро мы идём с Валентином Григорьевичем по лесной дорожке от базы отдыха к берегу Киренги (группа должна была отправиться дальше, вверх по реке). Пользуясь случаем, спрашиваю у писателя разрешение на интервью с ним для усть-кутской газеты. Он не сразу, но соглашается.

– Валентин Григорьевич, ваша родная деревня – Аталанка? Так писали ваши ранние биографы. Но потом появилась Усть-Уда как место вашего рождения… Кто прав?

– Нет, я родился в Усть-Уде. Но это всё рядом. В Аталанку я переехал с родителями. Была хорошая большая деревня. Люди занимались сельским хозяйством, потом появился леспромхоз. Но теперь там мало народу – деревня гибнет. Я помогал чем мог: построил там хорошую большую школу. Борис Александрович Говорин (губернатор Иркутской области в 1997–2005 гг. – Прим. А.А. ) хорошо помог, практически взял на себя руководство строительством, лично следил за поставкой цемента, кирпича, других стройматериалов. Я ему за это очень благодарен. Хотя остановить гибель Аталанки, как и других деревень, невозможно: народ изнемог.

– В своё время в связи со строительством гидроэлектростанций вы писали о том, что нельзя так бездумно относиться к земле. Не помню дословно, но вы спрашивали: зачем нам столько электроэнергии? И сами же отвечали: «Чтобы гнать её, дешё­вую, в Китай, жертвуя прекрасными пашнями, хлеборобными полями, затопляя родные дома, сгоняя людей с обжитых мест…» Сегодня электроэнергия продаётся в Китай. Что вы об этом думаете?

– Это нам уже так аукнулось! Но самое страшное ещё впереди. Посмотрите: человек перестал работать на земле, утратил с нею связь, кровную связь. Человек из земли приходит и в землю же уходит! Мы же без земли – ничто. Страшная запущенность земель, сколько их выведено из оборота… Земля не работает, а раз не работает, то разрушается, как любой живой организм. Когда мы поймём, что нельзя бесконечно выкачивать из земли нефть и газ? Надо на земле работать!

– В 1980-е годы Виктор Петрович Астафьев заявил, что нет уже такой общности – русский народ. Меня тогда это неприятно задело и даже обидело. Но спустя годы убеждаюсь, что он был прав. А как считаете вы?