Надежда Кутьёва - Взгляд. Журналистские истории Страница 5

Средневековая японская поэзия имела свои особенности: недосказанность, приглушенность эмоций (точно в тени), «зашифрованность» чувств в метафоре, любимые символы. Например, для обозначения времен года: туманная дымка – весна; цикады, кукушки, травы – лето; алые листья кленов, улетающие журавли, рисовые поля – осень; белый снег и цветы вишни – зима.

В поэзии средневековой Японии сформировались свои эстетические принципы: ирогами, макото, аварэ. Ирогами – культ любви. Согласно макото («истинное»), вещи должны воспеваться в их естественном проявлении. Аварэ означает «восклицание», «проявление радости, любви, надежды». «Всеобщее очарование» в аварэ превратилось в «печальное очарование» – ведь земное существование мимолетно, все бренно, все появляется и исчезает, подобно луне в тумане.

***

Начало ХХ столетия. Россия. Рождается Серебряный век. Русские символисты Владимир Соловьев, Дмитрий Мережковский, Валерий Брюсов постигают тайну двоемирия: в реальном мире видят тень потустороннего, раскрывают сущность символа – мерцающего серебряным отсветом между двумя мирами. Звучат голоса поэтов Серебряного века:

Из перламутра и агата

Из задымленного стекла,

Так неожиданно покато

И так торжественно плыла,

Как будто Лунная соната

Нам сразу путь пересекла.9

…Унылый друг

Вспомни и ты меня

Раз в году,

В канун Иванова дня,

Когда разрыв-трава,

Разрыв-трава,

Разрыв-трава

Цветет!10

…Одинокий, нелюбимый

Я из дома в час вечерний

Выхожу. Гляжу кругом.

Тучи тянут мимо, мимо,

Серебро мешая с чернью,

Осень в воздухе ночном.11

Сходство в литературе разных народов, эпох, миров – подарок вечности, игра света и тени. Быть может, и в стихах российского Серебряного века – тень древней японской поэзии.

Япония! Как прекрасна твоя тень!

Мой Петербург

Люблю высокое петербургское небо, к приезду оно, точно в подарок, становится ясным – это совершенство синевы.

Люблю, когда по небу плывут облака – они напоминают паруса на мачтах кораблей.

Люблю простор Невы и все 49 островов – как того хотел его создатель, город, расположенный на островах, похож на Венецию или Амстердам.

Люблю трёх каменных ангелов: один со шпиля Петропавловской крепости наблюдает за Невой, другой с Александрийского столба смотрит на петербургскую землю, третий – на католическом соборе – следит за небом. Ангелы, охраняющие город, верны своей миссии, оттого строги и неподвижны.

Люблю воздух, которым сладко дышать.

Люблю удивительные белые ночи. Петербург в июне – абсолют света. От этого время отступает, и события выстраиваются по линии пространства…

16 (27) мая 1703 года, в день Святой Троицы, на острове Заячий (по-шведски – «Люст-айленд») заложили крепость, которую Петр I именовал Санкт – Питербурх. Именно этот день считается днем основания города. Апостол Петр, по христианскому преданию, был хранителем ключей от рая, и это тоже казалось русскому царю символичным: город, носящий имя его небесного покровителя, должен был стать ключом от Балтийского моря. Только несколькими годами позже крепость стали называть Петропавловской – по названию ее главного собора.

Новый город начал расти рядом с крепостью на соседнем Березовом острове, и этот остров был переименован в Городской.

Жители селились традиционно русскими слободами. Отсюда названия улиц: Ружейная, Монетная, Купеческая. Но сказалось и европейское влияние: строительство велось по заранее разработанному плану, возводились прямые проспекты, которые мостились камнем и освещались фонарями, кварталы и площади поражали строгими пропорциями. Появились в северной столице и царские резиденции. Самые великолепные из них – Зимний и Летний дворцы. Летний сад благоухал выписанными из Европы цветами. Не уступали Версалю загородные резиденции в Стрельне и Петергофе.

Воплощение смелых архитектурных замыслов в новой столице проходило в трудных условиях: в заболоченной местности, при частых наводнениях. Люди гибли от непосильной работы, голода и болезней. По словам историка Карамзина, город Петра построен «на костях и трупах». Можно сказать: он рождался в муках.

Однако вскоре Санкт-Петербург – любимое детище российского императора Петра Первого – превратился в один из главных оплотов России, стал красивейшим городом мира.

Это его великолепный портрет написал Пушкин в поэме «Медный всадник»:

Люблю тебя, Петра творенье

Люблю твой строгий, стройный вид,

Невы державное теченье,

Береговой ее гранит,

Твоих оград узор чугунный,

Твоих задумчивых ночей

Прозрачный сумрак, блеск безлунный,

Когда я в комнате моей

Пишу, читаю без лампады,

И ясны спящие громады

Пустынных улиц, и светла

Адмиралтейская игла,

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Танидзаки Д. Похвала тени: Рассказы, эссе / Пер. с япон. СПб.: Азбука-классика, 2004. 384 с. С.307—359.

2

Оно-но Комати. Поблекли слова любви // Японская любовная лирика. М.:ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С. 92, 95, 98.

3

Ки-но Цураюки. И я – уже влюблён // Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С. 156, 161, 163, 165, 177.

4

Идзуми Сикибу. Подобной любви может не выдержать сердце//Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С. 204, 207.

5

Акадзомэ Эмон. Овладеть бы уменьем легко забывать // Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»). С.217, 219.

6

Сайгё. В одиночестве печальном люблю я до сих пор// Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. (Серия «Домашняя библиотека поэзии»).С.229, 235, 237, 238.

7

Сикиси-Найсинно. Поверить спешу мимолётному сну // Японская любовная лирика. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 336 с. С. 259—261.

8

Сэй Сёнагон. Записки у изголовья: Избранные страницы / Пер. со старояп. В. Марковой. СПб.: Азбука-классика, 2003. 304 с. С. 5.

9

Ахматова А. А. Собр. соч.: В 6 т. М.: Эллис Лак, 1998.

10

София Парнок. Собрание стихотворений. Анн Арбор: Ардис, 1979.

11

Соловьёва Поликсена. Уныние [Электронный ресурс]. URL: http://stih.pro/klassik/solovieva.