Беседы под звёздами - Лучезар Ратибора Страница 51

Я удивлён, но встречаются люди, которые искренне надеются, что скоро всё закончится и будет "как раньше". Они мечтают попасть в умершее прошлое. А ещё мне говорят, что я слишком много думаю о смерти. Разница в том, что они хотят вернуться в ушедшее, что уже в истории и отдаляется от нынешнего мига всё дальше и дальше со скоростью времени. А я хочу через символическую смерть и возрождение поскорее попасть в будущее, где есть "я" как лучшая версия себя. Мне нужен второй ядерный реактор внутри, чтобы хватило энергии и Силы перевернуть этот мир. Не буквально, но чтобы получилось запустить алхимический процесс превращения себя в какое-нибудь "чудо" вище, лишь всё это сдвинулось с мёртвой точки. Изменишь себя — изменится весь окружающий мир. У всех свой мёд и дёготь в одном бутыльке в индивидуальных пропорциях. Один держится за старое уютное болотце, где всё известно и предсказуемо, и с ужасом воспринимает существенные перемены жизненного уклада. Второй рвёт и мечет, бросается на стены внутренней тюрьмы, мечтает разрушить всё внутри и снаружи, чтобы обрыдлый поезд даже через крушение уже, наконец, съехал с этих заезженных рельсов. Но богу богово, а кесарю кесарево. И у каждого свой крест. Каждый на своём индивидуальном пути в своих личных условиях и декорациях — пусть даже они и выглядят общими для слепого непосвященного ума — получит свои обязательные доли радости и гадости.

Роман Джеймса Джойса «Улисс»

Нить льётся в безграничии границ по краю смысла…

Цитаты по афоризмам на основе воспоминаний вперемешку и вперемежку с аллюзиями на флэшбеки с опорой на священные тексты в полемике с языческими воззрениями, покрытые метафорами и образами своей богатой фантазии и начинённые отсылками к работам прошлого, как настоящим в общей реальности, так и рождённым и пребывающим в индивидуальной части бесконечного культурного бессознательного, имеющие своим стержнем аналогию с известным древнегреческим мифом, изрядно сдобренным личными и коллективными ассоциациями исходной для написания точки времени и пространства в рамках конгломерата субличностей автора. Всё это проходит в культурно-историческом контексте эпох, сплетённых в домыслах и памяти рассказчика, ежемоментно погружающегося в реминисценции ощущений, эмоций, бывших когда-то давно, и чувств с размышлениями, возникающими прямо сейчас по поводу тех старых эмоций, ощущений и мыслей, завёрнутых в потёртую обёртку ярлыка постмодернизма.

Всё понятно? Это так же элементарно, как удержать нить повествования романа "Улисс" в безудержном потоке сознания Джойса.

Я люблю цитаты. Я просто обожаю творчество Тарантино, который использует множество кадровых отсылок и перефраз из других фильмов. Если он это делает филигранно, самобытно, в тему, оригинально и интересно, то почему нет? На выходе прославленный режиссёр умеет выдать шедевр, претендующий на культовость.

Ваш покорный слуга и сам не брезгует в своих опусах регулярно использовать переиначивания литературного наследия, любит вплетать как прямые афоризмы в кавычках, так и помещая источником мысли какого-нибудь персонажа. Часто в процессе творчества это происходит мимоходом, исподволь: в какой-то момент главный герой начинает вести монолог-размышление, где во многом просвечиваются мысли из прочитанного когда-то давно. Но ни персонаж, ни автор произведения уже не помнят прочтённого, информация стала личным знанием, достоянием индивидуального ментального багажа. Да и в принципе непросто отделить "свои" инсайты от заимствованного у воплощённного гения, ведь весь наш интеллектуальный склад состоит из полученных извне данных — говорили ли нам это люди, или же идеи ссыпались в голову из всеобщего поля Нуса, возможны оба варианта.

На мой взгляд, всё хорошо в меру. И сторонние отвлечения от стержня фабулы в должном индивидуальном объёме дополняют и украшают любой роман. Это словно изысканная приправа, обогащающая вкус творения. У Джойса зигзаг повествования пронзает каждую страницу. Он сыпет свою специю нещадно, поставив целью опустошить бутыль до дна и выкинуть с глаз долой, чтобы иную начинать в следующем миге будущего творческого акта. Как пьяный матрос, он лишь изредка делает шаг прямо по направлению к развязке, в основном же два шага по диагонали вправо, четыре влево, кривой возврат на исходную прямую с некоторым продвижением вперёд — дабы читатель не успел окончательно потеряться и забыть, о ком из героев сейчас идёт речь, что вообще происходит, и к чему был этот малосвязный поток ассоциаций персонажа по поводу увиденного в соседском окне перед входом в уборную с параллельными мыслями, как бы не засрать штаны, ведь потом на похороны.

В практике осознанных сновидений, дабы не потерять исходную сцену, в которой развивается сюжет, рекомендуется не вглядываться пристально в объекты вокруг. Иначе начинаешь залипать, уходить в объект глубже, он тебя засасывает, в итоге ты смещаешься в другой сюжет сна либо тонешь в забытьи обычного сновидения без волевого контроля. Автор "Улисса" нарушает правила фиксации внимания на нити описываемого процесса, он ходит по краю, застревая на каждой мысли, на каждом увиденном предмете мира и сотнях размышлений и эмоций по поводу данной вещи с мысленными связками и обращением к личным и святым авторитетам, а что же они по этому поводу думали. Но всё же Джойс после каждого долгого блудливого нептунианского трипа возвращается к нити романа. Благо, что это не сновидение, и автору это под силу. Это, конечно, всё равно малочитабельно и неслабо гасит интерес к происходящему, потому что одна из зацепок внимания читающего — динамика и темп развития сюжета — страдают и хромают по причине развёртки цветастого ковра романа в стиле пьяного матроса. Но всегда есть, с чем сравнить. Невкусный деликатес не может быть таковым в вакууме для существа, который не пробовал деликатесы ранее и не имеет возможности различения и градации. Поэтому вспомним ирландские мифы и арабские сказки "Тысяча и одна ночь". Там рассказчик не возвращается к исходной нити повествования, поэтому уже через пару десятков страниц ты практически полностью теряешься, кто герой, от чьего лица идёт повествование, что вообще происходит, кто я, где я, как дальше жить и что делать, когда уже всё закончится. Схема сюжета в ирландских и арабских культурных памятниках происходит по принципу фрактала: один герой