Александр Мирер - Евангелие Михаила Булгакова Страница 6

Итак, тринадцать человек, не дожидаясь утра, покидают город, пересекают поток Кедрон и оказываются на горе, над Иерусалимом.

Прежде чем перейти к сцене ареста, сделаем привычное уже отступление, раскрыв Евангелие от Иоанна. Здесь тайная вечеря начинается без подготовки и без указания места действия. Иисус не только не оберегается, но сам посылает Иуду за полицией, говоря: «что делаешь, делай скорее», после чего предатель покидает собрание, которому суть происходящего непонятна. «А как у Иуды был ящик, то некоторые думали, что Иисус говорит ему: «купи, что нам нужно к празднику», или чтобы дал что-нибудь нищим» (Ин. ХIII, 29). Очевидно, Иуда был казначеем сообщества — что ж, подходящая кандидатура в предатели [31]… Каноническая цена предательства заимствована из Захарии: «…И они отвесят в уплату мне тридцать сребреников. И сказал мне Господь: брось их в церковное хранилище…» (Зах. XI, 12, 13).

Отослав Иуду, Иисус произносит обширную проповедь, вполне христианскую, без оттенков иудаизма, и сцена приобретает совершенно иное, чем у синоптиков, величественно-мажорное звучание. Иисус говорит, что отныне он возлагает все надежды на учеников, своих друзей. «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих… Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я [32] назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего… Сие заповедую вам, да любите друг друга» (Ин. XV, 13, 15, 17). Далее он в молитве произносит такую фразу [33]: «…тех, которых Ты дал Мне, Я сохранил, и никто из них не погиб, кроме сына погибели, да сбудется Писание» (Ин. XVII, 12).

К сожалению, при пересказе невозможно передать двойственное положение «двенадцати». Вроде бы они — надежда Иисуса и будущее его учения. С другой стороны, они действительно «рабы» — глупые, суетные, несамостоятельные. Возможно, это диктовалось тогдашней литературной манерой. Огромная интеллектуальная дистанция между Иисусом и учениками, во всяком случае, очевидна. Иоанн с его несомненным литературным чутьем озаботился придать апостолам достойное звание — друзей Иисуса — хотя бы в конце повествования.

6. Арест

Обстоятельства ареста Иисуса в изложении всех евангелистов темны и непонятны. Как удалось найти его после всех предосторожностей, принятых им в пасхальный вечер? Иуда ведь никуда не отлучался с пасхального пиршества, и роль его свелась к знаменитому поцелую-указанию — вот, мол, кого надо схватить. Ничего другого он сделать не мог, то есть полиция пришла на Елеон буквально чудом. Иоанн, как мы видим, попытался исправить это — Иисус сам отправляет Иуду за полицией. В сцене ареста и следующей за ней сцене допроса Иисуса в доме первосвященника разночтения становятся раздражающими. Вот как разворачивается изложение.

С Елеонской горы Иисус переходит в сад («место», по Матфею, «селение», по Марку) Гефсиманию, в нескольких сотнях метрах от вершины горы, и там обращается к Богу [34]: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк. XIV, 36). Его ученики дремлют, поддавшись естественному после пиршества томлению. И среди ночи «Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда [35] с фонарями и светильниками и оружием» (Ин. XVIII, 3). По синоптикам, Иисус сам выступает вперед, сам отдается в руки отряду римских воинов и народу и еще раз говорит, что не погубит никого из своих учеников. Они же в свойственной им бестолковой манере восклицают: «Господи! не ударить ли нам мечом?» (Лк. ХХII, 49), и один из них отрубает правое ухо рабу первосвященника. Иоанн уточняет, что ударил мечом Симон Петр, а имя раба было Малх. По синоптикам, после ареста все ученики убегают, спасая свою жизнь. По всем книгам, за арестованным предводителем следует в отдалении Симон Петр. Иисуса приводят на двор первосвященника, Петр проникает следом и даже греется у огня вместе со служителями, пока синедрион допрашивает Иисуса. Петру трижды говорят, что он — один из бывших с Иисусом [36], и он трижды отрекается.

Ночной допрос Иисуса происходит одинаково по Матфею и Марку (см. [21]. По Луке, то же происходит утром). Синоптические Евангелия подчеркивают намерение синедриона осудить Иисуса в законном порядке. Показания «лжесвидетелей» оказываются недостаточными, и суд топчется на месте, пока Иисус [37] сам не сознается в тягчайшем религиозном преступлении, объявив себя равным Яхве. Его признают «повинным смерти» и избивают [38]: «И закрывши Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?» (Лк. XXII, 64).

По Иоанну, суд синедриона вообще не собирается. Иисуса ведут к тестю первосвященника, Анне, который, по некоторым сведениям, фактически заправлял в Иерусалиме. Анна спрашивает арестованного об его учении и учениках [39]. Иисус отказывается давать объяснения — дерзкий Иисус Иоанна! — и один из служителей в ответ на дерзость ударяет Иисуса по щеке [40]. Арестант с достоинством замечает: «…Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин. XVIII, 23). Немедленно за тем Иисуса ведут со связанными руками к Каиафе, и немедленно же, ибо наступило утро, — в преторию [41] (по Евангелию — место суда римской власти, по Тациту — канцелярия наместника). Иудеи не входят в преторию («чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху»), и сам Пилат выходит к ним (еще одно разночтение: у синоптиков Иисуса вводят к Пилату).

Впечатление от этой странной путаницы, разнобоя в тех фактах, в которых, казалось бы, все авторы должны быть единодушны, гнетущее. Очевидно, никто не рискнул сопровождать Учителя.

Перед лицом смерти он остался в одиночестве.

7. Понтий Пилат у синоптиков

Три рассказа синоптиков о суде Пилата можно изложить как единую историю. Иудеи вводят Иисуса и начинают обвинять его «во многом», в частности же в том [42], что он развращает народ, запрещает платить подать кесарю, а себя называет Христом Царем (один из титулов мессии — «царь» или «царь иудейский»). Обвинение построено ловко: на первый план выдвинут политический аспект, хотя синедрион вынес приговор по делу о богохульстве (см. [37]).

Суммирующее обвинение «развращает народ» означало смерть, даже если Пилат не был осведомлен о мессианских настроениях в Иудее и недооценивал опасность, исходящую от живого мессии. А ведь было и еще кое-что: въезд на осле, волнения в храме, проповеди вокруг Иерусалима — реальные волнения населения, имевшие место перед самой Пасхой, о которых Пилат, как любой внимательный правитель, должен был бы знать. Но отбросим и это, предположим, что он был некомпетентным правителем. Предположим, он был глупцом и не понимал, что интересы Рима в данном случае полностью совпадают с интересами иудейской верхушки. Но ведь он был римлянин, и жизнь одного-единственного иудея для него не стоила ничего. Если виделась хоть малейшая угроза спокойствию в провинции, то участь иудея, вызвавшего неурочное заседание синедриона, была решена бесповоротно. Смерть.

Что же происходит у синоптиков?

Римлянин, привыкший уважать если не сущность, то процесс судопроизводства, спрашивает: «Ты Царь Иудейский?», то есть: «Заявляешь ли себя мессией?» И получает утвердительный ответ: «Ты говоришь». Обвиняемый не отрицает вины. Тогда Пилат приглашает обвинителей выступить еще раз [43]. Иисус молчит, не пытаясь защищаться, и судья удивленно спрашивает: «Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений» (Мк. XV, 4). Опять молчание… «Так что правитель весьма дивился» (Мф. XXVII, 14). Казалось бы, все ясно. Но происходит невероятное: Пилат объявляет первосвященникам, что не находит никакой вины в этом человеке!

Пораженные обвинители пытаются возражать — мол, как это, чтобы никакой вины! Да он ходит по всей стране, от Галилеи до сих мест, и везде возмущает народ!

Пилат несколько осаживается и находит повод оттянуть решение [44]. Разве обвиняемый — галилеянин? Тогда пусть его дело прежде рассмотрит Ирод, тетрарх, правитель Галилеи (по Луке).

Если Пилат при этом хочет выручить Иисуса, то действует, казалось бы, неудачно. За меньшие вины Ирод заточил и казнил Иоанна Крестителя. Но — опять происходит невероятное. Тетрарх принимает Иисуса благосклонно, даже с радостью, поскольку много был наслышан и надеялся увидеть от Иисуса чудо. Не увидел. Более того, пророк не пожелал с ним говорить. Но все равно — вопреки настояниям «первосвященников и книжников», Ирод оправдывает подследственного. Такова схема этого эпизода.

Внутри него есть еще три малопонятных факта: Ирод со своими воинами смеется над Иисусом и уничижает его; затем одевает в «светлую одежду» и тогда лишь отсылает обратно к прокуратору. И в тот же день Ирод с Пилатом становятся друзьями, хотя прежде враждовали!

Мы наблюдаем два очень схожих события: и беспощадный сатрап Пилат, и злобный интриган Ирод, не сговариваясь, оправдывают опасного преступника. (О насмешках и уничижениях — чуть ниже.)