Юрий Нерсесов - Трупный яд «покаяния». Зачем Кремль пресмыкается перед гитлеровцами? Страница 6

Глава 2

Алые маки и панские враки

Удрав за границу от победоносной германской армии, варшавские лидеры под нажимом англо-французских покровителей были вынуждены передать государственные регалии соплеменникам, ранее сбежавшим за кордон от покойного польского диктатора Юзефа Пилсудского. Первоначально новое правительство в эмиграции возглавил бывший военный министр, генерал Владислав Сикорский. Однако через некоторое время он стал проявлять излишнюю самостоятельность, и в один прекрасный день самолёт, в котором летел премьер, рухнул в Средиземное море у Гибралтара. Выживший пилот Эдвард Прхал сообщил, что вскоре после взлёта под кабиной раздался хлопок, и машина перестала слушаться штурвала, но расследовавшая происшествие комиссия категорически заявила, что диверсия исключена. При этом британцы столь тщательно засекретили материалы расследования, что возникли подозрения о ликвидации Сикорского ими самими.

По плану эмигрантского правительства, борьбой с оккупантами должна была заниматься подпольная организация Служба Победы Польши, вскоре переименованная в Союз Вооружённой Борьбы (СВБ). Первоначально организацию возглавил генерал Михал Токажевский-Карашевич, а затем генерал Казимир Соснковский.

На территориях, оккупированных немцами, действиями СВБ руководил бывший редактор газеты «Военное обозрение» Стефан Ровецкий. Боевиками, действовавшими на территории присоединённых к СССР Западной Украины и Западной Белоруссии, командовал лично Токажевский-Карашевич.

Против кого должны были бы в первую очередь сражаться подпольщики? Вроде бы против немцев, поскольку с Германией Польша находится в состоянии войны, её войска оккупировали коренные польские земли, тогда как СССР занял украинско-белорусские территории уже после краха польского государства, и Лига Наций не сочла эти действия агрессией.

Между тем, похоже, именно против немцев руководство подполья особо драться и не хотело, что подтверждает конфликт Ровецкого с майором 110-го уланского полка Хенриком Добжаньским. Успевший повоевать против Российской Империи, большевистской России, возникшей на обломках Австро-Венгрии, Западно-Украинской Народной республики, Германии и СССР, а в перерыве завоевать 29 медалей на конноспортивных соревнованиях, Добжаньский создал из солдат разбитых частей партизанский отряд, который успешно действовал в тылу немцев. Тем не менее, Ровецкий приказал Добжаньскому распустить отряд. «Такие приказы я имел в жопу, и больше принимать не буду!» («Rozkazy takowe mam w dupie i na przysztość przyjmować nie będę») — гордо ответил бравый майор и прогнал людей генерала плетьми, после чего продолжил трепать немецкие патрули и обозы, пока не попал в засаду. Ходят упорные слухи, что сдал его кто-то из единокровных доброжелателей и, возможно, в высоких чинах и это похоже на правду. По крайней мере Ровецкий сразу же после гибели Добжаньского, специальным приказом объявил его провокатором, что очень напоминает неуклюжую попытку свалить вину с больной головы на здоровую.

Даже в 1941 году Ровецкий, сменивший Соснковского на посту командующего СВБ, приказывал своим подчинённым не проводить диверсий и ни в коем случае не убивать немцев. Польским отрядам, действовавшим на украинско-белорусских территориях, подобных распоряжений никто не отдавал. Мало того, в ноябре 1939 года, после начала советско-финской войны, выкинутая из собственной страны польская эмигрантская тусовка всерьёз решает воевать против СССР! Польские диверсанты активизируются — впоследствии посол Польши в СССР Станислав Кот подтвердил, что они действовали по указу Соснковского, что и подтверждается обнаруженными у арестованных польских боевиков документами. Типа обращения начальника отдела СВБ в прославившемся свои еврейскими погромами Едвабненском районе пана Шуляка.

«Польское правительство, как мы знаем, объявило войну Советам, правительству рабства, какого не знает история, правительству еврейской гегемонии, правительству духовной пустоты, правительству крайнего бедствия, ибо это большевистское правительство, которое вместе с нашим извечным врагом чёртом-Гитлером должно погибнуть…». (ЦА ФСБ, ф. 3, оп. 7, д. 1085, л.л. 79–84)

Слова не расходились с делами. «Доношу: 3 декабря в 23 часа совершен террористический акт над председателем местного комитета д. Черлены Грудекского уезда Львовской области Трушем Михаилом. — Сообщил товарищу Берии начальник управления НКВД по Львовской области Капитон Краснов 5 декабря 1939 года. — В окно дома Труша были брошены две ручные гранаты. Тяжело ранены Труш и его жена. Террористов на месте задержать не удалось. Выброшенной опергруппой арестованы Фалькевич Иосиф, агент полиции, его сыновья Фалькевич Казимир, член фашистской организации, доброволец польской армии, и Фалькевич Войтек, руководитель фашистской организации «Стрельцы»». («Органы государственной безопасности СССР в годы Великой отечественной войне» Т. 1. Книга первая (11.1938 г. — 12.1940 г.)).

Само собой советские органы с такими не церемонились. Согласно докладной записке управления НКВД по Тернопольской области № 1597489, только с 22 марта по 25 апреля 1940 года на территории области было арестовано 540 человек, у которых изъято 98 винтовок, револьверов и пистолетов, 3 пулемёта, около 6000 патронов и 13 ручных гранат. Боевиков арестовывали, сажали и стреляли, а польское население в массовом порядке высылалось на восток, но боевой пыл эмигрантского правительства, это само собой не охлаждало.

Особенно раздухарилась команда Сикорского, когда Великобритания и Франция, продолжая бездействовать на германском фронте, собрались воевать против СССР. К глубочайшему сожалению Сикорского и Ко, отсутствие бомбардировочной авиации не давало им возможности принять участие в готовящемся ударе по бакинским нефтепромыслам. Зато поляки собрались помогать финнам, для помощи которым союзники готовили экспедиционный корпус.

«Гибель Финляндии была бы серьёзным поражением для союзников, — писал Черчилль. — Поэтому необходимо было послать союзные войска либо через Петсамо, либо через Нарвик, либо через другие норвежские порты».

Правительство Сикорского включило в состав англо-французского десанта своё самое боеспособное соединение — горнострелковую бригаду. Здесь паны опять действовали строго в духе национальных традиций: в 1854 году польские эмигранты едва ли не на коленях умоляли Наполеона III позволить им пострелять по Севастополю. Ещё раньше, в 1799 году, когда ни клочка собственно польских территорий Россия не удерживала, эмигрантское панство защищало от Суворова парижскую Директорию. Теперь оно озаботилось судьбой Финляндии и поддержало бы любых папуасов — лишь бы хоть немножко напакостить клятым москалям.

Фактически находясь в состоянии войны с правительством Сикорского и столкнувшись с действиями его диверсантов, Советский Союз задержал у себя взятых во время вступления на территорию Польши пленных. Один из этих лагерей располагался у деревни Катынь, другие под Тверью и Харьковом. Некоторых из числа находившихся в двух последних местах советские органы расстреляли за «контрреволюционные преступления», а Катынь оказалась в 1941 году на оккупированной гитлеровцами территории, и немцы перебили всех, кто там находился, затем неуклюже выдав трупы за жертвы НКВД. Лондонские поляки, обладая информацией, что мертвецы имеют в черепах немецкие пули, подтвердили нацистскую версию, а после развала СССР к ним присоединились российские демократы. Правда, согласно одному из подтверждающих расстрел «документов», пленные в 1940 году были уничтожены на основании постановления ЦК КПСС, в которую партия Сталина была переименована в 1952 году, но такие мелочи ясновельможное панство и поддерживающее их правозащитное жульё не смущают! Как впрочем, и Владимира Путина с Дмитрием Медведевым, не устающих бухаться на колени перед памятником в Катыни и каяться перед Варшавой.

В дальнейшем войска эмигрантского правительства действовали столь же вяло. Сформированная в 1941 году на территории СССР армия генерала Владислава Андерса категорически не желала воевать, предпочитая героически оборонять иранские нефтепромыслы. Андерсу неоднократно предлагалось отправиться на фронт, но польское командование категорически отказывалось, ссылаясь, то на малочисленность своего контингента, то на слабую подготовку, а в ноябре 1941 года, с приближением немцев к Москве в Берлине для переговоров с немцами появился сотрудник финансового отдела армии Андерса, бывший премьер-министр Польши Леон Козловский. Командующий немедленно объявил его изменником, но вскоре выяснилось, что командировочное удостоверение до Москвы отставному премьеру выписал лично Андерс.