Т Чернышева - Человек и среда в современной научно-фантастической литературе Страница 6

О том, как трудно преодолеть инерцию привычного понимания человека, а через него и иного разумного существа, говорит хотя бы история темы пришельцев, гостей из космоса в научной фантастике. До сравнительно недавнего времени взаимоотношения землян и инопланетян изображались только в двух планах - или война, или дружба и сотрудничество. Во всем этом явно виден многовековой опыт земной цивилизации. Но постепенно возникло третье решение - была осознана возможность непонимания, которое исклю.чает дружбу, но и к войне не ведет.

И особенно любопытно, что все сложные и простые варианты этого третьего решения могли возникнуть только при учете природных факторов - возможных разных путей развития живой материи, различных природных, а не только социальных условий жизни разума.

В "Сердце змеи" И. А. Ефремова первая встреча земных звездолетчиков и инопланетян нарисована несколько идиллически: земляне и фторные люди мгновенно находят общий язык, духовный контакт налаживается без каких-либо затруднений. И все же основной конфликт в повести - невозможность общения. Причины же этого чисто природного порядка - земная атмосфера оказывается гибельной для людей фторной планеты.

Р. Шекли коснулся той же темы первого контакта в рассказе "Все, что вы есть". И там причины, затрудняющие общение, автор ищет не в области социальных отношений. Виной всему - биологическая природа человека: звуки человеческого голоса кажутся жителям планеты грохотом грома, дыхание отравляет их, а прикосновение к ладони человека оставляет на коже этих существ сильные ожоги. Более сложно эта проблема поставлена в "Солярисе" Ст. Лема.

Конечно, целиком "преодолеть" реальный, земной, в первую очередь социальный опыт не только трудно, но и невозможно. Но перед теми писателями, которые сумели все же мысленно связать человека со вселенной - его будущим домом, встают проблемы во много раз более трудные. И одна из них, едва ли не самая трудная, во всяком случае, самая щепетильная, - как быть с человеческой личностью, сохранится ли она в том виде, как мы сейчас ее понимаем, если у мыслящего существа не будет необходимости охранять свою обособленность и единичность, если разумное существо достигнет такой гармонии с миром, о какой мы просто пока не имеем представления?

Проблема личности в ее взаимоотношениях с пространством и временем становится одной из основных тем творчества советского фантаста Г. Гора. В повести "Скиталец Ларвеф" он ставит целый ряд вопросов, с этой проблемой связанных, а затем вводит в повесть образ Планеты сюрпризов и ее обитателей, чьи отношения с окружающим миром строятся на совсем иных принципах, чем у людей, а это изменяет и их понимание личности. Вот что говорит по этому поводу житель Планеты сюрпризов: "Само понятие "личности" в том виде, в каком оно существует в сознании вашего общества, нам кажется устаревшим и наивным. Пока еще в вашем обществе жизнь - это почти мгновение. Личность связывает своей памятью историю индивида. Но вся эта история (биография) личности ограничена узкими рамками непрочного бытия. Мы бы задохнулись в таких тесных и узких масштабах. Еще триста тысяч лет назад нашей науке удалось слить индивид со временем, с историей, но не с узкой историей личности, а с грандиозной историей общества. Наш индивид стал великаном, выйдя из узких рамок личности в мир космоса, в бесконечность. Раздвинулись масштабы времени и пространства. Мы стали носить в своей памяти не узкий мирок личных переживаний, а огромный мир, не чувствуя его тяжести" [Г. Гор, Скиталец Ларвеф. Научно-фантастические повести. М, - Л., 1965, стр. 184 185. ].

Г. Гор сохраняет личность, только изменяет ее масштабы. А вот А. Кларк приходит, по сути дела, к полному отрицанию личности, когда пишет о коллективном разуме планетной системы Паладор; каждый из обитателей Паладора "представлял собой подвижную, но все равно зависимую ячейку сознания своего народа" [** А. Кларк, Спасательный отряд. В кн.: А. Кларк, Большая глубина. Рассказы. "Библиотека современной фантастики", т. 6. М., 1966, стр. 217, 225.].

Жизнь этого коллективного разума, или, как говорит А. Кларк, "множественного сознания", "не имеет отрезка", для паладорца не существует понятия индивидуальной смерти.

Но писатель вряд ли прав, когда называет "множественное сознание" "одним из наиболее могучих ресурсов вселенной" и высказывает предположение, что "в конечном счете все разумные народы пожертвуют индивидуальным сознанием и наступит день, когда во вселенной останутся только групповые виды разума". Правда, эта мысль принадлежит одному из героев рассказа, но автор никак ее не комментирует и тем самым как бы соглашается с Аларкеном.

На самом деле эта проблема куда сложнее. Еще О. Стэплдон в романе "Первые и последние люди" доказывал, что такое "множественное сознание", в котором полностью растворяется личность, практически останавливается в развитии, для него почти невозможен прогресс.

Нельзя, конечно, принимать фантастические образы названных авторов как нечто безусловное, хотя, с другой стороны, они не являются и чистой условностью, роль фантастического образа в научной фантастике довольно сложна. Но это вопрос особый. Нас сейчас интересует мысль, так по-разному выраженная во всех этих произведениях: изменение отношений человека, мыслящего существа с миром природы, со вселенной может привести к серьезному изменению понятия человеческой личности, поскольку границы ее .неизмеримо расширятся. С философской точки зрения это объяснимо и логически вполне доказуемр. Но для искусства, которое не живет без опоры на осязаемый образ, здесь кроется еще одна сложнейшая проблема, - а как они будут выглядеть, эти существа, для которых нет границ, отделяющих личность от мира, как изменится их форма, их внешний облик?

На этот вопрос, разумеется, нет и не может быть единого ответа.

Но различные варианты решения его в современной научной фантастике совсем не похожи на споры о том, будут ли наши потомки лысы, каких размеров у них будет голова и сохранят ли они желудок. Речь идет не об отдельных чертах внешнего облика, а соответствии его новой сущности разумного существа.

У А. Кларка паладорец, не имея индивидуальности, сохраняет, однако, статичную внешнюю оболочку.

У Г. Гора обитатели Планеты сюрпризов вовсе не имеют облика, они как бы растворяются в окружающей среде, в повести они не материализованы, присутствует только их духовная сущность.

В рассказе Р. Шекли "Форма" жители планеты Глом обладают способностью принимать любой облик, и там идет борьба между стремлением к Свободе Формы, могущей привести к Бесформию, и стремлением ограничить текучесть форм. Шекли ставит очень интересную проблему: в чем наиболее полно выражается сложность живой материи - в возможности живого существа менять форму по своему желанию или в многообразии форм "постоянных и неизменных".

Все это очень похоже на сказку: гломы Шекли, постоянно меняющие свой облик, заставляют вспомнить сказочных волшебников, а обитатели Планеты сюрпризов дают о себе знать при помощи самого настоящего чуда -- возвращают космическим путешественникам предметы, потерянные ими когда-то в детстве. Ну что ж. Очевидно, философия волшебной сказки была несколько сложнее, чем мы ее себе представляем, видя в сказке в первую очередь мечту о социальной справедливости. Недаром современные фантасты проявляют такой пристальный интерес к сказкам и древним легендам.

Но значение научной фантастики не в сказочных чудесах и превращениях, а в том, что она несет искусству новое понимание человека.