Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6571 ( № 41 2016) Страница 6

«Дворянский, «разночинный» или крестьянско-пролетарский характер нарастающих перемен в России были объективной реальностью истории, которая мощно воздействовала через них, частями и общим направлением, на литературу. Ведущие писатели эпохи сами открыто это осознавали и признавали. Достоевский, например, подчёркнуто отделял себя от «дворянской» литературы, как и Чехов: Толстой задолго до ленинских о нем статей утверждал: «Я во всей этой революции состою в звании добро- и самодовольно принятого на себя адвоката 100-миллионного земледельческого народа».

«Ни один почти писатель не проходил мимо Пушкина как идеала, понимаемого, разумеется, по-своему».

«Упрямо противоположен общему движению, как говорилось, только Толстой. Когда все еще где-то осматриваются, он на высоте: все изучают «социальный вопрос», он – природу; все поднимаются – он падает».

«Линия Достоевского прямо продолжает гоголевский путь; она начинает с гоголевского конца, провожая Гоголя, изучая его последние шаги. Идя мысленно от Пушкина гоголевскими исканиями, это самая нижняя точка срыва, разлома двух литературных эпох».

«После великих художественных достижений 60–70-х годов литература снова направляется в разные стороны, каждый своим путём. Идёт полупублицистический поиск, разведывание дорог перед новой связью, ощущением общего перекрёстка и узла».

«По своему историческому положению Гоголь, естественно, занимает переходное место между Пушкиным и последующим коллективным движением русской литературы, – будущим разветвлением её дорог, ищущих единства».

«Пушкин и Гоголь смотрели на жизнь с большой высоты. Обобщив усилия истории, Пушкин сделал текущую действительность прозрачной, просветил её смысл. Непросветлённый остаток, где-то ещё сидевший в ней, должен был, как казалось по этой программе, исчезнуть:«Да здравствует солнце, да скроется тьма». Гоголь, попытавшийся это сделать и вдруг обнаруживший, что «пятнышко» при приближении к нему разрастается и готово застить свет, был сломлен непониманием и погиб».

«Роль Достоевского в развитии русской литературы определяется тем, что он самый идеологический классик. Он живёт внутри идеологических течений времени и выверяет их им самим разработанным масштабом. В основе его – всё тот же идеал всеобщей правды, но, разумеется, со своими особыми предложениями к его осуществлению. Отличие Достоевского от других классиков, развивающих его идеал, его главное достижение и нововведение – в способе борьбы».

«Первые признаки художественного пробуждения факта стали заметны у нас к концу XIX века… Известно, что господство мысли было тогда полным. Писатели считались властителями дум и были ими; талант открывал в жизни неизмеримо больше, чем она могла сообщить рядовому человеку сама».

«И в наши дни, пережив предсказанные времена, мы видим, что классический тип искусства – «воображения» – всё же отстоял свое первородство и превосходство. Наивысшие художественные ценности XX века были созданы у нас, без сомнения, теми, кто не перестал «выдумывать»: Шолоховым, Булгаковым, Алексеем Толстым, Куприным, Буниным, Есениным, Исаковским и многими другими, в том числе на уровне повседневных переживаний людей, например, поэтами-песенниками».

«…русская классическая литература, возникшая через несколько веков после Возрождения, сама представляет собой отдельный этап в развитии мировой культуры. Этот этап ставит перед человечеством новые задачи, наверное, не менее серьезные, чем Возрождение, и, возможно, более масштабные. По многим принципиальным вопросам они решаются иначе, чем в Возрождении, даже противостоят Возрождению, хотя в главном направлении человеческой истории с ним совпадают. Возрождение ставит в центр всего личность, утверждение её суверенных прав и сил. Русская классика учитывает это раскрепощение и достаточную степень свободы. Но на новом этапе истории она предъявляет к личности максимальные (порой максималистские) требования – ради фундаментальных ценностей жизни. Она изменяет личность масштабами целого, общечеловеческой правдой и выдвигает необходимость выработать новый тип человека, отвечающего этой правде. Её усилия сосредоточены на том, чтобы найти для личности иную основу, преодолеть зашедший в исторический тупик индивидуализм».

«Возрождение выдвигает идею безграничного обладания – присвоения и поглощения человеком всех благ земных, достающихся лучшим, всесторонне развитым, сильным. Русская классика поднимает, конечно, иные ценности и ставит иные цели, они связаны для неё прежде всего с представлением о смысле жизни и с возможностью такого строя отношений, где раскрывался бы этот смысл, а не просто частный интерес. Она выдвигает идею участия всех и каждого в этом движении, задачу построения соответствующего ему нового социального порядка и т.д., то есть сознательно выходит за пределы буржуазной эпохи и закладывает духовные начала новой, развивающейся сквозь сильнейшие удары, в наши дни». 

Литинформбюро

Литинформбюро

Литература / Литература

Литфорум

В Ставрополе 19 октября заканчивает работу Международный славянский литературный форум «Золотой витязь». Он начался с молебна в Казанском кафедральном соборе, в котором участвовали президент интернационального форума «Золотой витязь», народный артист Российской Федерации Николай Бурляев, заслуженный артист Украины Алексей Колесник, поэт, драматург Константин Скворцов, прозаики Владислав Бахревский, Виктор Лихоносов, гость из Сербии, генерал-полковник Радован Радинович, номинанты литературного форума. Международный славянский литературный форум «Золотой витязь» проводится в рамках Славянского форума искусств «Золотой витязь», соединяет писателей в основном славянских стран. В этом году конкурс проходит в семи номинациях, среди которых проза, поэзия, публицистика, литература по истории славянских народов и литературоведению, литература для детей и юношества, киносценарии и дебют.

Литюбилей

Сегодня юбилейный день рождения ветерана «ЛГ» Марины Владимировны Ананьевой. Большая часть её жизни связана с нашей редакцией, где с 1992 по 2009 год она была заместителем руководителя финансово-эко­номической службы, заместителем главного бухгалтера. Её профессионализм, глубокая преданность газете, неравнодушие, умение найти оптимальные решения в сложных ситуациях особенно были важны в «лихие девяностые». И в том, что газета выжила, когда многие издания перестали существовать, есть и её немалая заслуга. Поздравляем!

Литутрата

Всего месяц не дожил до 70-летия тульский писатель Игорь Арясов, много лет работавший в журналистике и меж­областном Приокском книжном издательстве.

Снип-снап-снурре, пурре-базелюрре!

Снип-снап-снурре, пурре-базелюрре!

Литература / Литература / Классики

Евгений Львович Шварц – прозаик, драматург, сценарист

Теги: Евгений Шварц , режиссер , театр

Снип-снап-снурре, пурре-базелюрре! Разные люди бывают на свете: кузнецы, повара, доктора, школьники, аптекари, учителя, кучера, актёры, сторожа.

А я вот – Сказочник.

Е.Л. Шварц. «Снежная королева» (пьеса)

Вот сюжет: Сказочник, подаривший розы Бабушке и её внукам, и Ледяной Советник, же­лающий получить эти розы любым способом. Снежная королева лишает розы жизненной силы, они вянут, но в итоге оживают и цветут так же, как и прежде. Это небольшая зарисовка из фильма «Снежная королева», снятого в 1966 году по сценарию Евгения Львовича Шварца.

Сцена из спектакля МХАТ им. М.Горького

«Не хочу, чтобы ты выходила замуж за принца...» («Тень»).Режиссёр-постановщик – народная артистка СССР Татьяна Доронина

К сожалению, сам Шварц этот фильм не увидел – он ушёл из жизни в 1958 году. Но, несо­мненно, он оценил бы правильно прочитанные образы: Сказочник – сам Шварц, Ледяной советник и Снежная королева – злые силы, противостоящие творчеству.

Жизненный и творческий путь Шварца был нелёгким: в голодных 1920-х после переезда в Ленинград со своей театральной труппой и первой женой, актрисой Гаянэ Холодовой, он ис­кал любую работу, чтобы прокормить семью; в 1930–1940-х гг. многие пьесы были запрещены для постановки («Тень», «Дракон») и многие тексты – для публикации, много близких, друзей и знакомых оказались в «ледяном плену» власти (кто-то из них вернётся из заключения, кто-то – нет).

И нет домов. Там призраки сидят,

Где мы, старик, с тобой сидели,