Диего Марадона - Диего Марадона. Автобиография Страница 6

Тогда мне показалось, что настал лучший момент, чтобы начать оказывать давление. Я им уже показал, что можно было сделать; пришло время для игры в сборной. Мне хотелось выступить в трех предварительных дружественных матчах, я желал быть с парнями до того, как начнутся матчи за очки. Билардо продолжал говорить, что я был закреплен в основном составе, но все не звонил и не звонил.

Тогда ход сделал я сам.

И начался дурдом

В воскресенье, 21 апреля, после того как мы выиграли 3:1 у «Интера» на Сан-Паоло, я взял микрофон на пресс-конференции и, до того как начались вопросы, заявил: «Я еду в Аргентину, что бы ни случилось, в воскресенье, 5 мая, после матча с «Ювентусом». Даже президент Пертини не сможет препятствовать этой поездке, потому что он не способен остановить самолеты, вылетающие из Рима».

И начался дурдом.

На следующей неделе, 28-го числа, мы играли с «Рома» на Олимпийском стадионе. Сыграли вничью: 1:1. И я снова принялся за свое после матча: «Я хочу, чтобы вы поняли меня, я ни в коем случае не пытаюсь уехать в свою страну по-плохому, но я отчаянно жажду играть в сборной и быть в распоряжении Билардо, с 6 мая. Думаю, у меня достаточно аргументов, чтобы вы меня поняли, правда?»

Нет, на самом деле итальяшки ничего не понимали. Начиная с Матарресе, Антонио Матарресе, президента Федерации итальянского футбола. Это точно, мы должны были играть с «Удинезе», который был кандидатом на вылет. Но я не говорил, что я уеду и не вернусь! Я был готов играть при любой необходимости, в обеих футболках. Президенту «Наполи» Коррадо Ферлаино и тренеру Рино Маркези тоже не нравилась эта затея. Но они уже начинали меня узнавать. И понимать, что если уж что-то пришло мне в голову, то меня уже не остановить.

В воскресенье, 5 мая, до матча с «Ювентусом», я провел еще одну конференцию. Ну прямо как президент – каждый день конференции. На самом деле я был очень зол, потому что в пятницу Федерация отправила факс в клубы – в «Наполи» насчет меня и во «Фиорентину» насчет Пассареллы, – сообщая, что нам запрещено уезжать до того, как закончится Лига. Угрожали, что не квалифицируют нас. Пассарелла вроде как сбавил обороты. А я ни за что! Вот почему до матча я сказал: «Я в любом случае поеду, даже если Федерация и клуб не хотят этого». Я больше не мог терпеть. Кроме того, я сказал Федерации, что мне казалось неуместным отправлять факс за несколько дней до поездки, что немцам Бригелю и Румменигге позволили, что они ничего не понимали в футболе, так как не осознавали: Аргентине следовало играть на должном уровне, и сборной была необходима предварительная акклиматизация… и что мы, игроки, тоже должны были отвечать как ассоциация, не то эти типы в галстуках будут руководить нашими жизнями. А это было бы нечестно.

В итоге у СМИ начался настоящий праздник. La Gazzetta dello Sport вышла с заголовком: «Марадона бросает вызов Лиге». Corriere dello Sport – то же самое: «Марадона бунтует и уезжает». Конечно, старина, как же мне было не уехать?

На всякий случай после мачта, который закончился со счетом 0:0, я вновь заявил: «Я сказал, что уезжаю, и это правда. Но предупреждаю, что в пятницу я буду снова здесь, чтобы в воскресенье сыграть с «Удинезе». И потом я снова уеду в Аргентину и вернусь к матчу с «Фиорентиной». Ни Матарресе, ни кто-либо другой не смогут сказать мне ни слова; клуб меня авторизовал. Да, я проведу 15 дней в поездках, но у меня нет другого выбора. Я не пропускал и не пропущу ни один матч. Кого это устраивает – хорошо. А кого нет – пошел он куда подальше».

И вот я шел на посадку в самолет. Многие считали мое поведение сумасшествием. А у меня оно ассоциировалось с удовольствием и вызовом. Для меня это означало быть капитаном сборной Аргентины.

Сейчас я думаю о сделанном мною тогда и просто не могу в это поверить. Но одно я знаю наверняка – я бы вновь поступил точно так же.

Я должен был взвалить команду на себя

Привычный рейс компании Аэролинеас, которым я летал столько раз, вылетал в 22.00. Матч с «Ювентусом» должен был закончиться в 19 с чем-то вечера, и впереди меня ждали 250 км пути из Неаполя до аэропорта Фиумичино. Нам пообещали сопровождение полицейских, чтобы мы могли выйти быстрее, но не сдержали слово. Зная о воскресных пробках, я сел за руль одной из своих машин, точно не помню какой, и мы выехали. Точно не «Феррари», потому что ехали целой компанией: Ситерспиллер, Клаудия, мои брат Лало и сестра Лили и пресс-атташе Гийермо Бланко. Мы летели. Летели. Проехали путь за полтора часа.

Пассарелла уже был в аэропорту. Я приехал после девяти вечера. У меня еще оставалось время, чтобы договорить: «Говорят, меня дисквалифицируют, если я не сыграю в двух ближайших матчах. Эти дурачки не знают, что я буду в них играть, буду… Я докажу им еще раз, на что способен Марадона ради сборной и «Наполи».

Сев в самолет, я сразу уснул и видел сны. На следующее утро я все еще грезил, но уже наяву. Я приземлился в Буэнос-Айресе, встретился с моим стариком, доном Диего, который, с тех пор как закончился чемпионат мира в Испании, мечтал вновь увидеть меня в футболке Аргентины, и мы поехали в дом в Вилья Девото, где я провел последнее Рождество, будто и не прошло тридцати долгих лет.

До этого я вновь сделал заявление, прямо в аэропорту; я хотел, чтобы все меня услышали: «Я не спаситель, я – Диего. Спаситель – Билардо. Карлос Сальвадор, ха-ха[1]. Я еду играть, как и все, чтобы дать команде все, что могу. Против «Ювентуса» матч выдался невероятный, но я уже готов снова играть. Я пообещал приехать и сдержал слово, вот он я».

В четыре вечера я уже был в специализированном торговом центре в Эсейсе. Пошел в галстуке. Дело в том, что для меня возвращение в сборную было праздником. Светлые джинсы, полосатая рубашка, светло-голубой галстук, кошелек из синей шерсти. Просто картинка. «Дай мне обе пары», – попросил я у своего брата Лало, который показывал мне бутсы. Я хотел затереть их до дыр, серьезно. К тому же, как только я приехал, я узнал, что, пока я находился в воздухе, сборная проиграла еще один товарищеский матч против Бразилии, в Рио.

Все это были знаки, что мне следует выйти на поле и взвалить на себя команду.

Я тренировался в тот понедельник, вторник и среду вместе со всеми. И 9‑го числа, в четверг, на стадионе «Монументаль» должен был состояться матч против Парагвая. Спустя 2 года и 10 месяцев я вновь надел бело-голубую футболку. Я сразу же осознал, что команде очень многого не хватало. Но нужно было быть там. Эль Пато Фильол стоял на воротах, позади играли четверо: Клаусен, Пассарелла, Браун и Руджери. По центру: Барбитас, Понсе и Бурру. И впереди: я, Дертисия и Гарека. Сыграли вничью со счетом 1:1, я забил пенальти в конце первого тайма.

Мы с ребятами вернулись на базу, и на следующий день, в 5 вечера, я сел в самолет авиакомпании Вариг, который следовал в Рим с пересадкой в Рио-де-Жанейро. В субботу, 11‑го числа, я вновь был во Фьюмичино, но вместо того чтобы сесть в машину и поехать в Неаполь, я отправился на посадку в другой самолет и поехал в Триест на знаменитый матч против «Удинезе», в котором играли на вылет. Расстояние между Триестом и Удине – 70 км, и мы проехали на их машине. Я успел как раз к ужину, поел и лег спать. Поспал как следует: думаю, я проснулся за минуту до начала матча, в воскресенье, 12‑го числа. Но если у еще какого-нибудь идиота в Италии оставались сомнения, они были полностью развеяны: я забил два гола, один из них во время штрафного, невероятно. Сыграли вничью 2:2. Что они еще от меня хотели? Затем я вылетел со скоростью пули и снова в машину, чтобы опять проехать 70 км из Удине в Триест, сесть в самолет, приземлиться во Фьюмичино и вновь вылететь в Буэнос-Айрес, куда я прибыл в понедельник, 13‑го числа. Думаю, я даже не дал времени сотрудникам на паспортном контроле поставить мне печать.

«Я сказал, что уезжаю, и это правда. Но предупреждаю, что в пятницу я буду снова здесь, чтобы в воскресенье сыграть с «Удинезе».

На этот раз мы играли не в четверг, как матч с Парагваем, а во вторник, 14‑го числа, с Чили, снова на стадионе «Монументаль». Я даже не потренировался, но мне и не нужно было. Тогда мы вышли на поле с Нери вместо Фийоля в воротах и тем же составом в защите, что и в игре с парагвайцами. По центру присоединился Руссо и впереди, вместо Дертисии, сыграл Педрито Паскулли. Кое-что не поменялось, друг: я снова забил гол. За шесть дней у меня на счету было уже четыре гола: один – Парагваю, два – «Удинезе» и этот последний – Чили. Бурру забил еще один, и мы выиграли 2:0. Я вспоминаю состав команды и забитые голы, чтобы было видно, как все менялось на пути к чемпионату мира. А то врут об этом много, очень много.

Дело в том, что мы могли бы остаться в Буэнос-Айресе, потому что следующий матч в Лиге был против «Фиорентины», как раз против Пассареллы, а результат ничего не решал, но итальяшки воспользовались своим авторитетом и потребовали, чтобы мы вернулись. В субботу, 18‑го числа, я снова приземлился в Риме и, так как мы играли в «Сан-Паоло», из аэропорта я направился прямиком домой, в кровать. Я проспал 16 часов! Встал и отправился на поле, играть. Играть серьезно, да. Думаю, что основной перевес сделало личное соперничество с Кайзером, потому что я был основной фигурой на поле, участвовал в двух розыгрышах мяча, которые закончились голом, но судья их аннулировал. Тогда мы разыграли хорошую передачу на фланге с Бертони, которая закончилась голом Каффарелли. Так проходило мое прощание с «Наполи», и им не на что было жаловаться, совсем не на что… Я довел их до восьмого места, они были в полной безопасности от вылета, в десяти очках от «Вероны», которая стала чемпионом с датчанином Элькьером-Ларсеном и немцем Бригелем. Я забил 14 голов и был всего в четырех от Платини. Я уже почти догнал француза, почти догнал. На прощание мне дарили цветы, так что все были довольны.