Игорь Свинаренко - Записки репортера Страница 68

В общем, все очень просто: чтоб развести публику на бренд, надо людей долго готовить, надо разогревать их и лелеять, втирать им и втюхивать с детства.

Иначе может выйти скандал, каких не увидишь даже в шахтерском поселке на День шахтера же.

Старинные часы еще…

В Рождество, как нам стало известно на старости лет, должны случаться чудеса; в старые времена мы думали, что бывает только Новый год с салатом, и все.

Чудеса бывают разные, из всяких областей жизни.

Вот хоть так.

Мы сидели за обедом с солидным чиновником, который так давно поступил в некое ведомство, что над ним тогда смеялись: эх ты, канцелярская крыса! Однако ж настало время, когда такие, как он, стали самыми завидными женихами. И вот этот седой жених снимает с руки часы и протягивает мне; часы – вещь очень важная в мужской жизни, это нечто типа ярких павлиньих хвостов или же футляров, в которых иные дикари носят свои пиписки. Хорош ли павлин в койке, длинен ли на самом деле прибор у дикаря – не суть важно. Все решают перья, размер (футляра) и марка часов.

Ну вот. Смотрю я на часы. Такой себе простенький Patek Philip.

– Зачем показываешь?

– А затем… Что я купил его лет 10 назад в Китае за 20 долларов. Вот – жду, когда ж он остановится. Но хоть бы что!

– Гм… А с виду как настоящий.

– Еще бы! Я его пропустил даже через Вову Жечкова. Он купился! Он не распознал подделку!

– Потрясающе… Ну если уж сам Вова Жечков…

Кто не в курсе, Вова, он же певец по кличке Белый Орел, – это красавец и самый задушевный собутыльник Москвы и Московской области, коллекционер дорогих часов и ярких впечатлений, азартный игрок что твой Денис Давыдов. Он ходит в перламутровых концертных пиджаках (5 тысяч долларов), в пальто из викуньи (15 тысяч евро) и туфлях по 2500, дороже просто не нашлось, которые кажутся ему унизительно дешевыми, так что он всем говорит, что купил за четыре. В часах он разбирается досконально. Он так за ними следит, что, едучи в казино, не забывает снять дорогой турбийон и спрятать его в сейф и надеть какую-нибудь дешевку тыщ за 20 – как бы пьян ни был.

– Ладно, – говорю, – я готов выкупить у тебя этот котел за 50 долларов. Ты получишь бешеную прибыль! Сто пятьдесят процентов.

– Не смеши меня. Видишь, тут чудо, дешевой игрушке поклоняются как Джоконде.

Чиновник пришел в философское расположение духа, мы же начали уже вторую бутылку. Ему нравилось быть тонким и чувствительным, это ж не Кремль, где надо быть хитрым, и опасным, и безжалостным. Он даже принялся разыгрывать тему восхваления русских природных богатств:

– Так и с девушками… Они могут быть неприступными и дорогими, не поднимешь. А бывают же такие с виду вроде простые, без лейблов и этикеток, – а в душе невероятно внутренне богатые! И надежные. И крепкие. И верные. – Он с любовью смотрел на свой левый паленый котел, который прекрасно нес свою службу и исправно тикал. Чиновник, выходя с работы, кидал взгляд вверх и сверял свой китайский механизм с державными стрелками на Спасской башне, и они его так ни разу и не подвели.

Это ли не чудо?

– А мы все гоняемся за ерундой; так и думаем, как бы распустить перья друг перед другом. Эх!

Кремлевским, стало быть, ничего человеческое не чуждо.

Мы выпили еще по одной, закусили солеными опятами и задумались каждый о своем…

Друзья! Посмотрите свежим глазом на свои загулы, особенно праздничные. Стоит ли кидаться денежными пачками, когда вокруг стоят девчонки в сторонке, платочки в руках теребят. Вперед, к красоте и правде жизни! Долой коммерцию и понты из высоких человеческих отношений! Конечно, можно полететь на Лазурку с модной телеведущей и там устроить полный экстрим. Вам долго придется доказывать себе и другим, что часы за 20 тысяч долларов идут в тыщу раз точнее, чем те, что за 20 долларов. Кто-то этому даже поверит.

Кроме нас, мудрых ребят.

La plus belle fille ne peut donner plus qu’elle a. Циничные бывалые французы (а вслед за ними и испанцы, у которых своя версия поговорки «Даже самая красивая девушка Андалусии не может дать больше, чем она имеет») пытаются объяснить это нам, простодушным и наивным скифам, молодому этносу, который фактически подросток. Он, скиф, верит еще в красивые истории, в мишуру, в блестки, в розовые слюни, в ценники и обещание роскошных скидок… В то, что яркая упаковочная фольга может сделать человека счастливым. Так маленькие девочки искренне верят, что красивыми их делает новое платье. Да и большие, кстати, тоже верят.

Но жизнь куда проще…

Часть 3. ПУТЕШЕСТВИЯ

Байкал – Russian океан

Люди делятся на две неравные части: одни были на Байкале, а другие – почему-то нет.

Первые понимают, что идут по жизни более или менее осмысленно, вторые мучаются от проклятого вопроса: почему мы живем так глупо, отчего не делаем то, что надо, чего хочется? Почему не едем в прекрасные края, а все топчемся в двадцатый раз по туристским коммерческим пятачкам парижей и нью-йорков? Зачем палим жизнь, пуская кому-то пыль в глаза? Лично я после Байкала заметно успокоился. Поскольку понял, что зарулил наконец, в кои-то веки, в правильную сторону. Я там как будто прошел какой-то обряд, я как бы допущен теперь к каким-то важным смыслам России, я теперь, не побоюсь этого слова, посвященный. Трудно точнее передать словами эти полувытащенные из подсознания файлы без названия, можно только косноязычно пытаться описать чувство облегчения: вот камень свалился, и стало легче. Я бы даже совсем жестко сформулировал: «Не был на Байкале? А что ж ты врешь тогда, что русский? Инострань ты и больше никто! Черт нерусский!»

Я был там… И это теперь одно из самых мощных впечатлений, которые насобирались за жизнь: лето, высокое синее небо с редкими облачками, тепло, штиль, ни ветерка, я плыву по озерной воде, один, и прихлебываю прямо из Байкала прозрачную чистейшую воду, удивительно вкусную, куда там тому эвиану…

Я много раз пролетал где-то над Байкалом; я начал лет 30 назад путешествовать на восток: БАМ, Сахалин, Владивосток, Магадан, Сеул, Токио, Гонконг какой-нибудь… И каждый раз на полпути, в середине полета, меня начинала тихо грызть какая-то мутноватая вина и тоска: отчего ж я не делаю остановку, отчего я так легкомысленно и равнодушно пролетаю над Байкалом? Не было ответа. И вот наконец летом 2005 года мы с товарищами прилетели в Иркутск самолетом, добрались до озерного берега и там сели на кораблик «Николай Ярошенко», старый, но вполне бодрый и весьма удобный, – лучший на тот момент был только у губернатора, он на нем катал Ельцина. Я смотрел на водную гладь нервно, я пытался не пропустить важных каких-то чувств, я искал оправдания своему былому преступному равнодушию к Байкалу, – и вдруг вся картина возвышенных переживаний смазалась: я увидел в стороне веселую компанию с рюкзаками, это были молодые ребята с девчонками, они что-то кричали, глядя на озеро, молодцы, вот счастье! Понятно, что они вот с этими рюкзаками ехали в общем вагоне от Москвы, теперь вот будут идти пешком по берегу, жечь костры, возьмут лодку, наловят рыбы, выпьют и начнут красиво приставать к своим чудесным подругам… Я прислушался к крикам повнимательней – и понял, что орут ребята на польском. М-да… Это, конечно, резануло. Я потом встречал там похожие команды немцев, чехов, еще кого-то. А мы-то, мы-то! Что ж мы-то? Ладно, спокойно, тут все свои… Хотите обижайтесь, хотите нет, но я вот вам еще что скажу про восточных европейцев. Некто Януш Бохенк, почему-то поляк, а не, к примеру, великорусский шовинист, обошел весь Байкал пешком по периметру. За 63 дня, с 3 февраля по 6 апреля 2000 года, он проделал путь длиной 1651 километр. А другие иностранцы, бывшие соседи по лагерю, чехи Новак и Векуловски, установили свой рекорд: переплыли Байкал. За 7 часов 27 минут. За это время они преодолели расстояние в 21 километр – от мыса Столбы до мыса Телеграфный, в самом узком месте, но это уже не важно. За время их заплыва температура воды болталась в неуютном промежутке от 9 до 12 градусов. Рекорд этот был поставлен 15 августа 1990 года. Кстати уж приведу попутную статистику: при температуре воды плюс 9 смерть у обычных людей, погруженных в эту воду, наступает не раньше чем через 5 минут – но не позже, чем через 40 после погружения в нее.

Помню, плывем мы, значит, на кораблике по священному морю, я уже выпил и лирически, даже сентиментально смотрю по сторонам. Все серо-голубое кругом, такое дикое серое безмолвие. Красота сочетания стихий: вода, небо, земля. И вдобавок к этому – горбатые островки, покрытые сосновыми лесками. Дымка делает пейзаж совсем дорогим – палевым, матовым, пастельным. Вода как свинцовая. Но вполне теплая! Местные распространяют слух, что у них летом в озере не бывает теплей 10 градусов. Многие верят и даже не лезут в воду. И то сказать – меньше народу, больше кислороду… Кто не верит и таки залезает в воду, а там плюс 20, тем объясняют, что такое бывает раз в 100 лет, в виде исключения, когда по какой-нибудь причине подолгу не случается штормов.