Юрий Рубцов - Мехлис. Тень вождя Страница 7

Но это стало ясно потом, а пока бои развернулись здесь упорные. Чтобы враг не сбросил красных в Днепр, предстояло намертво зарыться в землю, построить мощные инженерные сооружения. Командующий группой Эйдеман (позднее его сменил начальник прибывшей с Восточного фронта 51-й стрелковой дивизии В. К. Блюхер) поручил Мехлису тылы. И комиссар никому не давал покоя. Он буквально засыпал начальника инженерной службы группы, начдивов, председателя реввоенкомата Каховки указаниями о необходимости присылать людей и материалы для скорейшего возведения укреплений. Нередко сам вмешивался в ход работ, подгоняя ленивых и неповоротливых.

В 1933 году Эйдеман, ставший к тому времени председателем центрального совета Осоавиахима, в статье, опубликованной 23 февраля газетой «Правда» (напомним: ее в это время редактировал как раз Лев Захарович), вспоминал: «День и ночь идет напряженная работа… Член РВС группы т. Мехлис, еще не совсем оправившийся от недавнего ранения, — дни и ночи на участках. Организует и расставляет людей».

В эти дни на плацдарме побывал член РВС Юго-Западного фронта Сталин. Встреча с ним Мехлиса нашла отражение в беллетристике начала 50-х годов — панегирическом и художественно слабом романе С. Голубова «Когда крепости не сдаются». Фамилия «врага народа» Блюхера здесь, естественно, не звучит, есть лишь какой-то безымянный и морально «угнетенный» командующий Правобережной группой, ставящий под сомнение реальность тех темпов работ, которые задал Сталин. Зато Мехлис инициативен. Оттеснив безмолвствующего командующего, он сам докладывает члену РВС фронта.

…5 сентября врангелевцы перешли в наступление, предприняв попытку овладеть каховским плацдармом. Они ввели в бой Корниловскую пехотную дивизию, поддержанную танками и артиллерией. Благодаря хорошо организованной в артиллерийском отношении обороне враг не прошел. В отражении атаки участвовал и Мехлис: «Как опытный артиллерист, он стал у одного орудия сам и приказал батарее открыть беглый огонь по остальным танкам». Позднейшие биографы в писаниях 30–40-х годов утверждали, что участие комиссара группы даже решило исход боя. К сожалению, и в данном случае нет надежного документального подтверждения. С другой стороны, нельзя не заметить, как авторы подобных агиток в полном соответствии с утверждавшейся в стране в те годы культовой традицией настойчиво лепили образ «верного ученика тов. Сталина».

В сентябре на базе Правобережной группы войск и других частей была сформирована 6-я армия. Около двух недель Мехлис временно исполнял обязанности члена РВС армии, после чего последовало его возвращение на прежнюю должность военкома в 46-ю стрелковую дивизию. Понижение? Явное, но с чем оно было связано? Вероятно, не считаться с самолюбием Льва Захаровича командование заставила обстановка. Находившаяся на левобережном направлении 46-я дивизия, отражая прорыв Дроздовской дивизии белых, в середине сентября понесла настолько серьезные потери, что ее пришлось вывести в резерв на доукомплектование. Чтобы обеспечить его, потребовался прежний политкомиссар, знающий людей и обстановку.

Лев Захарович вновь оказывается в Екатеринославе. В городе, как вспоминал в 1937 году И. И. Федько, командующий войсками Киевского военного округа, а в дни описываемых событий начдив-46, царило беспокойство в связи с появлением вблизи врангелевских войск, власти готовились к эвакуации. Требовалось внести успокоение и заставить поверить в надежность обороны города. Эту миссию взял на себя комиссар. На организацию обороны подняли местных пролетариев, дивизию пополнили добровольцами. «Душой и организатором этой работы был комиссар дивизии тов. Мехлис, — вновь и вновь подчеркивает Федько. — Результаты этой работы сказались в первых же боях с отборными частями белых — Марковской и Корниловской дивизиями. Части 46 стрелковой дивизии, введенные в бой у Екатеринослава, с пением «Интернационала» атаковывали в штыки белых, которые в панике вынуждены были откатиться к Запорожью».

Зная, что эти строки рождались в обстановке тридцать седьмого года, трудно отрешиться от мысли, что крупный военачальник времен Гражданской войны руководствовался только обычным желанием предаться воспоминаниям о боях и походах рядом с Львом Захаровичем. Не ощущал ли он при этом некий политический заказ? К слову, в 1935 году другой, не менее известный военачальник, Блюхер, несмотря на весьма прозрачные намеки Мехлиса, отказался свидетельствовать о какой-то его особой роли в боях с Врангелем (о чем речь будет ниже). Но, возможно, потому отказался, что шел пока 1935 год, а не 1937-й?

Ведя оборонительные бои в сентябре — начале октября 1920 года, 13-я армия стремилась не допустить прорыва врангелевцев в Донбасс. Цель была достигнута, хотя и огромной ценой. К середине октября в положении на фронте обозначился явный перелом. М. В. Фрунзе, поставленный во главе вновь созданного Южного фронта, в приказе от 18 октября особо отметил «доблестное поведение частей 46-й дивизии», которая «расстроила план врага, смяв дружным ударом Марковскую дивизию, создав этим угрозу александровским переправам противника и отвлекая на себя часть сил, предназначенных противником для дальнейшего развития успеха в решающем Никопольско-Грушевском направлении». Вместе с личным составом дивизии благодарности командующего фронтом удостоился и ее комиссар.

«Даешь Крым!»

Командование Красной Армии понимало, какую опасность несет сохранение в «мягком подбрюшье» Советской республики столь мощного вражеского кулака. Перед Фрунзе была поставлена задача до наступления зимы покончить с «черным бароном», отошедшим в Крым. Утром 28 октября главные силы фронта перешли в наступление. В составе 4-й армии, в ее третьем эшелоне на вспомогательном чонгарском направлении наступала 46-я дивизия.

Основная линия обороны белых проходила по Турецкому валу — сооружению, воздвигнутому еще крымскими ханами, длиной в 11 км и высотой 8 м. Флангами вал упирался в Черное море и Сиваш и был усилен мощной и сложной системой долговременных сооружений. Перед валом был вырыт ров глубиной до 10 м и шириной более 20 м, и построены две линии проволочных заграждений. Третья линия заграждений была скрыта во рву. С запада Перекоп прикрывался огнем корабельной артиллерии, а с востока — незамерзающим Сивашским заливом.

Штурм позиций врангелевцев в лоб был чреват большими потерями и ставил выполнение боевой задачи под угрозу. Замысел Фрунзе, выработанный не без подсказки местных жителей, — обойти укрепления на Чонгарском перешейке по мелководному Сивашу — был замечателен своей внешней простотой. Появлялась возможность для удара во фланг и тыл врага. Но воплотить его в жизнь оказалось очень непросто.

5 ноября Фрунзе отдал приказ: «Армиям фронта ставлю задачу: по Крымским перешейкам немедленно ворваться в Крым и энергичным наступлением на юг овладеть всем полуостровом, уничтожив последнее убежище контрреволюции». Наиболее трудная задача выпала Перекопской ударной группе Блюхера. Две бригады штурмовали Турецкий вал в лоб, остальные две бригады 51-й дивизии совместно с 15-й и 52-й дивизиями должны были форсировать Сивашский залив, занять Литовский полуостров и нанести удар в направлении Караджаная и далее на Армянск во фланг и тыл противнику, оборонявшему Турецкий вал.

Операция началась в ночь с 7 на 8 ноября. Пользуясь тем, что из-за сильного ветра уровень воды в Сиваше упал, красные части за три часа сумели преодолеть десятикилометровый залив и неожиданно для врага выйти к Литовскому полуострову. Более тяжелая обстановка сложилась у тех, кто штурмовал Турецкий вал в лоб. Шквальный артиллерийский и пулеметный огонь врангелевцев не позволял подойти к проволочным заграждениям. Отдельные части потеряли в атаках более половины состава, но успеха не добились.

Положение сложилось критическое. «Ночью меня вызвал к аппарату М. В. Фрунзе, — вспоминал Блюхер, — и сказал: «Сиваш заливает водой. Наши части на Литовском полуострове могут быть отрезаны. Захватите вал во что бы то ни стало»». Потребовалось еще два отчаянных штурма, прежде чем блюхеровцам удалось уже на рассвете 10 ноября захватить укрепления Турецкого вала.

По признанию Фрунзе, по получении донесения об успехе у него словно гора с плеч свалилась. В тот же день части, наступавшие на белых с фронта от Перекопа и наносившие удар во фланг со стороны Караджаная, соединились в районе Армянска. Серьезных укреплений у противника больше не было, лучшие силы Врангеля подверглись разгрому и бежали к побережью. 15 ноября части 51-й дивизии вступили в Севастополь и Ялту. А 16 ноября, по достижении полной победы, Южный фронт был ликвидирован.

В финальных боях за Крым 46-я стрелковая дивизия сколько-нибудь заметной роли не играла. Соответственно упоминаний о каком-либо участии Мехлиса в них не найти не только в исторических хрониках, но даже в пропагандистских материалах. С ним мы вновь встречаемся только во второй половине ноября — декабре 1920 года, когда дивизия ликвидировала банды махновцев, очищала южное побережье полуострова от белых, не сумевших бежать за границу или оставшихся на родине, доверившись успокоительным заверениям местных органов советской власти.