Ирина Хакамада - В предвкушении себя. От имиджа к стилю Страница 8

Вспоминаю еще один случай, не к месту. Но ничего страшного. Как вспомнилось. Где‑то вокруг 1993–1995 гг. я оторвалась в стиле на великосветской тусовке. Встреча предновогодняя, закрытая, для молодых акул бизнеса с женами. Я представляла и себя депутата, и своего прежнего мужа, имевшего с крупняком какие‑то сложные отношения. С неизвестными целями для меня он организовал совместное празднование и попросил меня быть. Среди собравшихся — весь цвет: Борис Березовский, Владимир Гусинский, Александр Смоленский, Олег Бойко и др. Ребята были крутые, и все, кроме холостого Бойко, старались, чтобы жены выглядели соответственно. Я, будучи не акулой и не женой акулы, глубоко задумалась. Платье «Чин‑Чин» — не то, свои, в отличие от французов, все поймут. Бриллианты отсутствуют и в планы моего супруга не входят. Как же выкрутиться, чтобы недорого, но впечатляюще? Я вспомнила про купленный в Вене шелковый комбинезон, черный, естественно, от Jean Paul Gaultier. Распродажа в 70 % свела его цену к $180. Моя вещь! Спереди вместо застежки на груди имитация мужской ширинки, а вместо лямок — резиновые подтяжки. Чудо расчудесное, которое носить некуда. Так он и скучал в шкафу, пока и для него не пришла минута славы. Раз уж я не могу составить достойную конкуренцию ни в платье, ни в украшениях, идем от противного. Превращаемся в стройного черного Карлсона с металлическим булыжником на шее и рокерскими грубыми перстнями на пальцах. Вечеринка удалась. Я же женщина. И по женским меркам я победила: в своем стиле, вне сравнений и очень уверенная, так как одежда подбиралась на мой вкус. Ну, чуть скандально, шокирует. Но ведь я не к королеве на прием пришла. Кстати о королеве.

В октябре 1994 г. впервые с 1917‑го монархический английский дом решил нарушить табу и оказать содействие российским реформам. Ельцин принимал Елизавету II. Я, будучи рядовым депутатом, получила приглашение и в британское посольство, и в Кремль на прием в честь королевы. И сошла с ума, как, впрочем, и мужчины. Все мы: и политики, и бизнесмены, и деятели культуры — не понимали, как себя вести и во что одеваться. Прошел слух, что только смокинги и платья в пол, все черное, в глаза не смотреть, женщинам приседать в книксен, мужчинам не протягивать руку и не пытаться Ее Величество целовать. Я не спала всю ночь. Со страха надела что‑то очень длинное и бесформенное, типа монашеского облачения. Цель — вообще стать невидимкой. Каково же было мое изумление, когда в посольстве я обнаружила разноцветно одетых женщин, часть вообще в деловых костюмах. Толпа пестрела и переливалась, перемежаясь нескладными фигурами россиян во взятых напрокат дешевых смокингах. По очереди некоторых подводили к королеве, представляя во всех титулах. Я проходила как депутат новой формации. Что‑то промямлила, пытаясь смотреть вбок, и быстро ретировалась. К счастью, в Кремле личного представления не было, строгая рассадка за столами. Борис Николаевич и Елизавета II вошли в зал, произнесли речи. Я ощущала себя песчинкой, которую занесло в мир богов. Случайно или заслуженно, но меня удостоили чести. В любом случае благодаря исключительно созданному всего лишь за год имиджу.

И вот после «шумного бала», спустя три года я абсолютно добровольно засела в чиновничий кабинет, погружаясь в бюрократическую бумажную волокиту и бесконечные интриги. Все свои силы я бросила на достижение результата: освободить мелких предпринимателей от лишних налогов, барьеров, втащить этот сектор в стратегию экономической модели развития. Работа абсолютно неблагодарная. Для большинства населения и даже элиты весь упомянутый слой представлялся спекулянтами и торгашами. Недаром Черномырдин как‑то заметил про них: «Это не рынок, это базар». В публичном плане я отошла в тень. Владимир Соловьев, ведя в то время на радио «Серебряный дождь» рейтинговую программу, прокомментировал назначение приблизительно так: попрыгала в парламенте, а теперь затерялась где‑то в чиновниках в каком‑то малом бизнесе. Госкомитет по поддержке малого и среднего бизнеса являл собой формально что‑то списанное из западных учебников, но построенное по советскому остаточному типу: подразделения с отсталыми кадрами, недофинансированное и абсолютно не вписанное в иерархию ведомственных интересов. У меня было больше начальников и кураторов, чем полномочий. А в фонде по выделению финансовой помощи засели мелкие воришки. Другой бы скис. Но не я. Я жаждала продвинуть сектор, который тысячам людей дал свободу и экономическую независимость. Личный пиар уступил место пиару ведомства. С моим имиджем последнее достигалось легко. Следующий шаг: чистить кадры и двигать программу, включая вмененный налог, упрощенку, доступ к кредитам и аренде и т. д. Все актуально и по сей день. Ну какой тут имидж? Никакой. Что и произошло. Я растворилась в коридорах власти. В правительстве каждое выступление согласовывается, самостоятельность и инициатива не приветствуются. Но я даже не волновалась на эту тему. Все силы уходили на то, чтобы понять систему принятия решений и провести либеральные идеи, несмотря на бюрократический саботаж. В новом кабинете, пусть и реформаторском, все ведомства сопротивлялись снижению и упрощению налогообложения, сокращению лицензирования и проверок. Я подняла руку на таких монстров, что спасал меня только Борис Ельцин. Иначе бы уволили со свистом.

Я пахала, забыв о себе, изо дня в день, включая и субботы. В воскресенье спала в обнимку с ребенком. Все. Больше меня ни на что не хватало. Походка стала совсем мужской, лицо тяжелым. Притом что, став чиновником, я старалась держать форму. Сбегала на спорт, прикрываясь деловыми переговорами, не ела бутерброды на работе, на приемах не хватала по инерции все с тарелок. В командировках не отрывалась в алкоголе, даже когда все уговаривали расслабиться. Выдержала свой первый официальный визит в Японию в качестве министра, продвигавшего план «Ельцин — Хасимото» по реализации совместной программы поддержки малого бизнеса. Встречи с восьми утра до ночи, интервью, переговоры. В черном, подтянутая, я держала марку в новом формате. Все прошло на ура.

И все равно со временем я как‑то поблекла. Я перестала быть легкой и звонкой. Груз ответственности давил. Да и темп был взят невероятный. Муж стал отдаляться от меня, и я запаниковала. Пришлось опять искать себя, а точнее, женщину в себе. Для начала я потренировалась перед зеркалом. Пришлось расслаблять лицо, менять походку, придавать женскую сексуальность глазам, облегчать образ. Инстинктивно я решила, что теперь пора сформировать новый образ чиновника: стройного, элегантного, строгого, но и обаятельного. Вершины этого искусства я достигла в поездке с президентом Борисом Ельциным в Италию. Официальный визит, подписание контрактов, в том числе и пакет по моему ведомству. Программа включала прием у президента и премьер‑министра, посещение Ватикана и встречу с Иоанном Павлом II, папой римским, а также несколько деловых ужинов. Я набила чемодан тремя категориями одежды:

• тем самым, в чем была на приеме у королевы, почти монашеским и в пол, — для Ватикана;

• узким черным деловым костюмом с юбкой выше колен; я наконец решилась на каблуки, насмотревшись на западных тетенек, ну и желая придать некую деловую сексуальность имиджу правительственного чиновника;

• чем‑то черным, более расслабленно‑вечерним для ужинов.

Мои тщательность и старательность были оценены по достоинству. Иоанн Павел II мне лично сказал по‑русски «молодец». Все журналисты пытались понять значение похвалы. Хотя объяснение для меня простое: я единственная женщина, выдержавшая протокол посещения религиозных учреждений. Кстати, устроители встречи, в отличие от английского посольства, никого не предупредили о форме одежды. Я все сделала интуитивно.

Гордая собой, на следующий день я переоделась в узкий костюм на каблуках и двинулась на встречу с политическим руководством страны в узком кругу. Президенты обеих стран, Немцов, я, Ястржембский. Кресла, как на грех, оказались слишком глубокие и низкие. Я утонула в них и с ужасом увидела, что юбка катастрофически быстро уезжает с дипломатической длины в сторону совершенно непротокольную. И поправить ситуацию невозможно: придется вставать и еще больше обращать на себя внимание. Оставалось только расслабиться и надеть на лицо небрежную уверенность. Я держалась, хотя заметила, что на мои колени скосили глаза вначале Немцов, потом все, включая и президентов. И я бы не сказала, что взгляды были возмущенные, скорее, заинтересованные. Действительно, я продумала все, кроме глубины и высоты кресел. Что простительно.

Постепенно я освоилась в Белом доме. Провела вмененный налог вместе с министром Евгением Ясиным, подписала указ у Ельцина о снятии бюрократических барьеров и регистрации «в одно окно», получила поддержку Черномырдина. Обрела уверенность, научилась сохранять в себе женщину, даже умирая от усталости. Дело пошло. Но грянул кризис 1998 г. Все правительство отправили в отставку. И я ушла на улицу, потеряв деньги в банках, как и все, не пристроенная во власти за строптивый характер. Никто и ничто, почти забытая. Надо было все начинать заново. Но об этом позже, а сейчас выводы: