Алексей Челноков - «Крестная дочь» Кремля. «Семейные» тайны Татьяны Дьяченко Страница 8

А дальше случилось невероятное: Татьяна сумела до глубины сердца растрогать собравшихся в тот день матерых политических обозревателей.

Потому что она вдруг ни с того ни с сего в ответ на наши жесткие вопросы о политике принялась по-женски плакаться нам, что в коржаковской книжке рассказано про то, что Боря – не родной сын ее теперешнего (в смысле тогдашнего) мужа. Причем плакалась Таня в буквальном смысле – пустила слезу, моментально смутив и покорив меня и всех моих друзей. Достигнув этого эффекта, президентская дочка быстренько собрала вещи и, скомканно, всхлипывая, попрощавшись, выбежала на лестничную клетку.

…Еще до выборов, весной 1996-го, было коллективное письмо врачей на имя начальника Службы безопасности президента РФ Александра Коржакова, в котором они прямо указывали на катастрофическое состояние сердца Ельцина:

«Заключение консилиума. За последние две недели в состоянии здоровья Президента Российской Федерации Бориса Николаевича Ельцина произошли изменения отрицательного характера. Все эти изменения напрямую связаны с резко возросшим уровнем нагрузок как в физическом, так и в эмоциональном плане. Существенную роль играет частая смена климатических и часовых поясов при перелетах на большие расстояния. Время сна сокращено до предела – около 3–4 часов в сутки. Подобный режим работы представляет реальную угрозу здоровью и жизни президента. Заключение подписали десять врачей».

Впоследствии Коржаков говорил: «Чтобы после четырех инфарктов узнать о катастрофическом состоянии своего сердца, вовсе не обязательно читать письма врачей. А о существовании письма знали все. Это ведь не я тащил Бориса Николаевича танцевать на сцену в сорокаградусную жару. Его собственная дочь тащила. Таня знала прекрасно, что папа практически на грани жизни и смерти балансирует».

…Еще пять лет назад Татьяна Дьяченко, выпускница мехмата МГУ, работала инженером по компьютерам. Советником Ельцина по имиджу она неожиданно оказалась в преддверии выборов 1996 года. Именно ей, как считают многие, удалось подхлестнуть шедшую до этого ни шатко, ни валко предвыборную кампанию отца – в том числе толкая его на такие шаги, как пляска на сцене под аккомпанемент местной рок-группы в Ростове-на Дону.

Татьяна вошла в предвыборный штаб Бориса Ельцина и через месяц стала одним из его руководителей. В этом резком взлете свою роль сыграл «династический фактор»: участникам штаба было проще продвигать свои идеи, предложения, передавая их Татьяне, которая доводила их до отца, как свои. Она работала напряженно во время предвыборной кампании, ее кабинет 1119 на 11-м этаже Президент-отеля был всегда заполнен народом. Впрочем, уже в этот период авторитарный «делай, как я» подход давал сбои. Так, она в конце концов настояла на том, что избирательная кампания не должна носить антикоммунистического характера. В результате антикоммунизм избирательным штабом Ельцина был запущен с большим опозданием. Антикоммунистические ролики были прокручены на телевидении только после первого тура голосования и неожиданно быстро дали желаемые результаты.

Сам Борис Ельцин одним из наиболее драматичных и переломных моментов «эпохи Ельцина» считал не финиш 99-го, а старт 96-го. До новых президентских выборов – полгода. Ельцин до последнего сомневается: идти ли на второй срок с таким низким рейтингом (его с натяжкой поддерживали лишь 6 процентов избирателей)?

А на «скамейке запасных» – ноль. Если не считать первого вице-премьера Олега Сосковца, которого усиленно толкал в преемники Александр Коржаков. Он был уверен, что Ельцин кампанию проиграет. Именно поэтому в «обойме» шефа СБП появился еще и запасной вариант – «диктаторский»: если не Сосковец – то никто, выборы, мол, надо отменить. Но беда, оказывается, заключалась не только в «персоналиях». Ельцин опасался, что связка Сосковец – Коржаков, если ее оставить во власти, в будущем может снова обратить Россию в тоталитаризм.

Один из кремлевских комментаторов вспомнил эпизод. Как-то Коржаков в узком кругу, то ли в шутку, то ли всерьез, вроде бы обронил: «А что, разве я не смог бы руководить такой страной, как Россия?» Возможно, об этом стало известно Ельцину. Когда он обосновывал отставку Сосковца и Барсукова, случившуюся летом 96-го, перед вторым туром голосования, заявил: «Слишком много стали на себя брать…» Татьяна Дьяченко и Анатолий Чубайс «вовремя» раскусили замыслы «страшных политиканов».

В последней книге Ельцина «Президентский марафон» кремлевский «летописец» Юмашев оставил себя за мемуарными скобками. А вот Татьяне Дьяченко посвящено несколько теплых абзацев. Читателям книги особенно запали в душу такие слова: «В самые трудные минуты меня поддерживала дочь… Если бы не она, я многое не успел бы сделать».

Когда начал читать «Президентский марафон», вспоминал Коржаков, поначалу много смеялся, а потом понял, что «более правдивой книги о кремлевских нравах и порядках я просто не читал».

– То, что авторами книги были «Валя и Таня», сомнений ни у кого не вызывает, – уверен Коржаков, – Борис Николаевич писать разучился к моменту выхода книги. Ему даже указы на подпись давали с заранее отпечатанной резолюцией. Он и подписывался-то с трудом. Фильмы с сюжетом чуть сложнее, чем «Муму», не переваривал. Смотрел только американские боевики на даче или в Завидове. Засыпал под них очень быстро и крепко.

Коржаков прокомментировал ряд эпизодов из этой книги. «Если верить моим информаторам, – вспоминал Коржаков, – Ельцин приводит диалоги со своей дочерью, которая настоятельно советовала ему идти на второй срок. Есть якобы и такая фраза: «Она спасла в тот момент…» Кого конкретно – отца или Россию, – здесь мнения информаторов разошлись».

Далее Ельцин пишет:

«…Как-то раз ко мне в Барвиху приехал Валентин Юмашев. Я не выдержал и поделился с ним своими мыслями: чувствую, что процесс не контролирую, вижу по потухшим глазам помощников, в частности Виктора Илюшина, что ситуация в штабе день ото дня ухудшается и мы медленно, но верно погружаемся в болото. И, судя по всему, штаб – сплошная склока, никакой стратегии нет, советский стиль общения, на собрание единомышленников совсем не похож.

«Нужен свой человек в штабе», – сказал я. Валентин послушал, покивал, задумался.

…Но кто? Кто это может быть?

«А если Таня?» – вдруг спросил он».

Коржаков замечает по этому поводу: «Таню «придумали» Березовский, Гусинский и Чубайс в Давосе. Юмашев с этой идеей даже ко мне подходил. Им нужны были свои «уши» в Совете по выборам, куда никто из них не входил. Они тогда создали свой негласный штаб в Доме приемов «ЛогоВАЗа», а что творится в реальном штабе – не знали.

Таня была единственным человеком в Совете без каких-либо обязанностей. Ельцин ее однажды даже выгнал, а мне приказал забрать у нее пропуск.

Они тогда с Наиной Иосифовной допекли Ельцина. Он даже в Кремль стал приезжать к семи утра, чтобы выпить свои первые сто граммов».

– Ельцин всегда игнорировал жену и дочерей, – заметил Коржаков. – Когда заболевал, тогда действительно становился отцом и мужем. Жаловаться на здоровье очень любил.

Ельцин пишет в своей книге:

«…С другой стороны, Таня – единственный человек, который сможет донести до меня всю информацию. Ей скажут то, чего не говорят мне в глаза. А она человек честный, без чиновничьих комплексов, скрывать ничего не будет. Она молодая, умная, она моя дочь, с моим характером, с моим отношением к жизни».

А вот комментарий по этому поводу компетентного Коржакова:

«Насчет характера и отношения к жизни все верно. А насчет «чиновничьих комплексов» лучше у обслуживающего персонала спросить. Расскажу только то, что, когда Таня появилась в Кремле, она первым делом заняла апартаменты Наины Иосифовны. Туда входили: кабинет, банкетный зал, буфет, кухня, парикмахерская и туалетная комната с ванной.

По поводу честности – вопрос к Абрамовичу, который после выборов ежемесячно приносил в Танин кабинет «дипломат» с деньгами – от 160 до 180 тысяч «зеленых».

Таня была нужна прежде всего Березовскому и Чубайсу. На заседаниях Совета по выборам она тихо сидела в углу и старательно все конспектировала. Потом бежала в «ЛогоВАЗ», а Березовский определял, что рассказать Ельцину, а чего говорить не стоит.

Именно в своих апартаментах Татьяна и Березовский устроили встречу Ельцина с десятью банкирами. Там были еще Юмашев и Бородин, а больше они никого не пустили. Даже охрану. Я знаю о деталях этой встречи от обслуги.

На встрече банкиры скинулись по 50 миллионов долларов на выборы, а взамен попросили гарантии по переделу собственности. Произошел обычный торг. «Честная» Таня и «честный» Борис Николаевич продали Россию за 500 миллионов».

Ельцин писал, что был подготовлен ряд указов, в частности о запрещении компартии, о роспуске Думы, о переносе выборов президента на более поздние сроки… «Таня позвонила Чубайсу, позвала его в Кремль. «Папа, ты обязан выслушать другое мнение. Просто обязан», – сказала она». Приехал Чубайс. «Борис Николаевич, – сказал он. – Это не девяносто третий год. Отличие нынешнего момента в том, что сейчас сгорит первым тот, кто выйдет за конституционное поле…»