Алексей Челноков - «Крестная дочь» Кремля. «Семейные» тайны Татьяны Дьяченко Страница 9

На встрече банкиры скинулись по 50 миллионов долларов на выборы, а взамен попросили гарантии по переделу собственности. Произошел обычный торг. «Честная» Таня и «честный» Борис Николаевич продали Россию за 500 миллионов».

Ельцин писал, что был подготовлен ряд указов, в частности о запрещении компартии, о роспуске Думы, о переносе выборов президента на более поздние сроки… «Таня позвонила Чубайсу, позвала его в Кремль. «Папа, ты обязан выслушать другое мнение. Просто обязан», – сказала она». Приехал Чубайс. «Борис Николаевич, – сказал он. – Это не девяносто третий год. Отличие нынешнего момента в том, что сейчас сгорит первым тот, кто выйдет за конституционное поле…»

Коржаков категоричен: никакой встречи по этому поводу Ельцина с Чубайсом не было. «Ельцин не терпел «других» мнений. В тот момент он с Чубайсом на одном конституционном поле рядом не присел бы»…

– Чубайса придумали, чтобы обелить его перед коммунистами, сделать из него спасителя Конституции и борца за справедливость, – уверенно говорит бывший главный охранник президента.

…Теперь о скандале вокруг коробки из-под ксерокса. Ельцин написал в «Президентском марафоне»: «Накануне второго тура президентских выборов Коржаков решил нанести свой ответный удар. 19 июня, в семнадцать часов, на проходной Белого дома Служба безопасности президента задержала двух членов предвыборного штаба. Их обвинили в хищении денег.

…И тогда Таня поехала, уже около часа ночи, в офис «ЛогоВАЗа», где собрались большинство членов аналитической группы и просто сочувствующие – Немцов, Гусинский, журналисты, телевизионщики. Охрана сообщила, что на крышах дежурят снайперы, а вокруг здания – сотрудники спецслужб. Всем казалось, что Коржаков и Барсуков никого оттуда не выпустят».

Коржаков вспоминает об этом совсем иначе: «Более трусливых людей, чем те, кто собрался тогда в «ЛогоВАЗе», я в жизни никогда не встречал. Не было ни снайперов, ни спецслужб. Иначе они бы по очереди вышли с поднятыми руками, а потом бы еще и обвиняли друг друга. Не было и никакого «ответного удара». За неделю до задержания Лисовского и Евстафьева Ельцин лично от меня потребовал немедленно разобраться с разворовыванием предвыборных средств. Собственноручно наложил резолюцию на моей докладной. В то время в мои обязанности члена Совета выборной кампании входил контроль за расходованием финансов».

– Накануне задержания мы ночью вскрыли сейф в кабинете Кузнецова в Белом доме, – вспоминает Коржаков. – Там было 2,5 млн долларов и платежки по 5 млн в офшоры за печатание брошюр. Сутки кабинет находился под наблюдением. Никто, кроме Кузнецова, в него не заходил. А после задержания выяснилось, что, кроме 500 тысяч в коробке из-под «Ксерокса», в сейфе ничего не осталось. Как Кузнецов умудрился вынести 2 млн долларов, до сих пор не знаю. Не дали до конца разобраться.

Ельцин пишет: «…Если бы те люди, которых Таня в ту ночь практически прикрывала собой, то есть Березовский, Гусинский, Малашенко, помнили об этом в дальнейшем…»

Коржаков отвечал: «Насколько я знаю, Таня прикрывала собой только Малашенко, Лисовского, Лесина и Чубайса. Про Березовского и Гусинского ничего не слышал».

«Буквально на следующий день после приступа, 27 июня, Таня и Чубайс встретились в «Президент-отеле», там, где работал предвыборный штаб, – вспоминал Едьцин. – Весь график встреч между первым и вторым туром пришлось отменить под благовидным предлогом – изменение тактики: президент, мол, уверен в успехе. И ни в коем случае не допустить утечки информации о болезни. Уверен в том, что отдавать победу Зюганову или переносить выборы было бы во много раз большим, наихудшим злом».

– Это был уже пятый инфаркт, – поправил своего бывшего шефа Коржаков. – Четыре предыдущих мы «перенесли» с ним вместе. Да и при пятом я тоже присутствовал. Не Зюганова он боялся, а Черномырдина. Когда Бориса Николаевича прихватило, первое, что услышал, – характерный вопль Ельцина: «Только не сообщайте Черномырдину!»

Коржаков попросил найти Конституцию, в которой сказано, что если президент не может исполнять свои обязанности, то премьер, являясь вторым лицом в государстве, временно берет их на себя. Наине Иосифовне прочитали эту статью из Конституции. Она сказала, что это Коржаков во всем виноват. Коржаков ответил: «Это вы во всем виноваты со своими чубайсами и березовскими. Вы его довели».

Через несколько дней надо было показать по ТВ здорового Ельцина. Тогда, по указанию Павла Бородина, изготовили фанерные декорации, которые воспроизводили интерьер президентского кабинета в Кремле. К кровати Бориса Николаевича придвинули стол. Одели его в белую рубашку с галстуком и пиджак. Брюки надевать не стали. Под спину подложили подушки. Вокруг стола расселись Юмашев, Таня, Василий Шахновский и Сергей Шахрай.

– Так, без штанов, президент и провел свое последнее совещание перед вторым туром голосования, – вспоминал Коржаков.

(Кстати, в июне 1996 года Татьяна Дьяченко приняла участие в смещении его с должности начальника Службы безопасности президента. «Мне было очень жаль его жену Ирину. Я позвонила ей сразу после отставки, попыталась найти какие-то слова, чтобы она чуть меньше переживала».)

Татьяна Дьяченко отрицала, что ее отец планирует ввести в стране чрезвычайное положение, чтобы удержать власть после окончания в июне будущего года своего второго президентского срока.

В одном из нечастых своих интервью Татьяна попыталась поднять на смех упорные слухи о том, что глава страны и его ближайшее окружение намерены использовать ширящийся кризис в южных республиках, Чечне и Дагестане, как предлог, чтобы отменить выборы президента. Все спекуляции о возможных «неконституционных шагах» – это, по ее словам, «грубая ложь, к которой прибегают популистски, чтоб обеспечить себе поддержку».

– Рано или поздно мой отец отойдет от политической жизни, но только не каким-то неконституционным путем. Он уйдет согласно закону и Конституции, – говорит Дьяченко. – Ни один глава России в истории не оставлял власть добровольно, так что он создаст прецедент нормального, цивилизованного ухода из политики.

В разговоре на одном из кремлевских приемов Дьяченко отрицала также утверждения о политическом кризисе в России, воскликнув: «Кризис у вас в голове!»

Ее критики утверждают, что Дьяченко стала с тех пор ключевой фигурой российского «капитализма по блату», что она ревниво ограничивает доступ к президенту, хотя и старается не выходить на первый план.

Как жаловалась тогда в интервью одному из российских телеканалов ее мать Наина, подобная сдержанность имеет, возможно, совершенно обратный эффект: Татьяна оказывается белым экраном, на который настроенные против Кремля журналисты проецируют жуткие истории о Ельцине и его окружении.

В ответ на обвинения, что ее влияние на Ельцина выходит за должные рамки, а своим положением она обязана только рождению, то есть случаю, Дьяченко говорит, что «и к неприятным слухам, и ко лжи о себе самой» она уже привыкла.

– Что до обвинения в семейственности, то я прекрасно знаю, что президент назначил меня не потому, что я такая умная и талантливая. Есть, вероятно, люди и умнее, и профессиональнее, но ему так удобнее, – говорит она. – В некоторых случаях я могу пренебречь условностями. И сказать ему некоторые неприятные вещи тоже легче мне.

Связаны ли эти неприятные вещи с нынешней военной операцией российской армии на Кавказе, с недавними взрывами бомб террористов в Москве, с глубокой непопулярностью Ельцина у избирателей или с обвинениями российских высокопоставленных чиновников в растрате денег МВФ и перекачке огромных сумм за рубеж?

Дьяченко нетерпеливо встряхивает головой. Эти проблемы, говорит она, создаются «злобной пропагандой извне». Но не объясняет откуда.

Она отказывается также комментировать увольнение Ельциным Сергея Степашина с поста премьер-министра и замену его Владимиром Путиным, относительно мало известным до того главой ФСБ. Тот факт, что в России уже пятое правительство за полтора года, вполне нормален, говорит она. «Сейчас у нас, как и в Италии, происходят серии правительственных перестановок. Здесь нет ничего недемократического или неконституционного. У нас все так, как и у других. Все нормально».

…На фоне ширящегося международного расследования отмывки денег и других финансовых нарушений, к которым могут быть причастны российские граждане и банки, отстраненный от исполнения своих обязанностей генпрокурор России Юрий Скуратов заявил, что согласно полученным им от швейцарских властей документам сам Ельцин, Татьяна Дьяченко и ее старшая сестра Елена Окулова принимали деньги от «Мабетекс проджект энджиниринг», швейцарской компании, получившей от правительства России контракты на сумму, равную 180 миллионам фунтов стерлингов.