Виктор Кузнецов - НКВД против гестапо Страница 8

10 мая 1940 г. (в день немецкого вторжения в Бельгию) я по-прежнему скрывался у Рыбских. Этот район уже подвергался бомбардировке; я отправился на авеню Жан Вольдер, 32, в районе Сен-Жиль, где в доме своих родителей находилась моя жена, и уговорил ее бежать. Мы договорились, что жена и ребенок Лейзора Бугаера вместе с моей женой должны уехать во Францию. Бугаер получил от меня 5 тысяч бельгийских франков и пообещал мне достать автомобиль, на котором мы собирались ехать. После этого Бугаера я больше не видел. Вскоре я узнал, что во время оккупации Бельгии он был депортирован в Германию. Так или иначе, но после того, как Бугаер и автомобиль, о котором он говорил, а также 5 тысяч бельгийских франков так ко мне и не вернулись, я покинул Бельгию вместе с тестем и шурином на поезде, направлявшемся во Францию. Шурин оставил нас в Турнэ. Спустя несколько дней нам с тестем удалось добраться до Мон-Режо, что на юге Франции. В соответствии с законом Манделя [Жорж Мандель, собственно Жакоб Ротшильд, был французским министром внутренних дел до 1940 г.] меня отправили в лагерь Сен-Сиприен. Мой тесть, бумаги которого были в порядке, остался на свободе. К моменту французско-немецкого перемирия (июнь 1940 г.) меня выпустили из лагеря, после чего мне удалось присоединиться к группе итальянцев и предстать перед проверочной комиссией.

После того как меня освободили — не то в июле, не то в августе 1940 г. — я отправился в Ревель, что возле Тулузы, где жил мой тесть. Его адрес я узнал от семьи моего шурина, Анри Бормана, которая жила в Париже, на улице Вьей Тампль, 58.

Приблизительно в августе 1940 г. я получил от «Дяди» письмо, отправленное из Виши, где он писал, что я должен сообщить о том, как у меня обстоят дела. Я ему написал, как договорились, на условное имя «Пейпер», Виши, до востребования.

Спустя неделю он написал мне снова и попросил меня в назначенный день и час позвонить ему на главпочтамт. Я должен был позвать к телефону господина Пейпера. Точное произношение и написание этого имени я не помню. Я позвонил ему, как договорились, и во время разговора он попросил меня как можно скорее приехать в Париж. Две недели спустя я должен был встретиться на указанном им месте, каком именно, теперь не помню. К этому времени у меня назрел план уехать в Португалию, чтобы избежать встреч с немцами. Однако я передумал и отправился в Париж, как договорился.

Через два или три дня я узнал, что меня разыскивает одна женщина. Она должна была увезти меня с собой в Бельгию. Она сказала мне об этом при встрече в Тулузе. Женщина эта оказалась Мальвиной Хофштадтеровой, о которой я уже упоминал. Она заверила меня в том, что имеет разрешение властей на вывоз в Бельгию нескольких человек. Зная, что такие разрешения стоят уйму денег, я ей объяснил, что у нас с тестем нет ни гроша. Мальвина сказала, что это ровно ничего не значит.

Несколько дней спустя мы поехали на поезде вместе с ней и другими беженцами к первой демаркационной линии (граница между оккупированной немцами Францией и республикой Виши — не занятой Францией), где нас повернули назад. Тогда мы поехали в Бордо, где благодаря Мальвине, которая убедила немцев на контрольно-пропускном пункте разрешить нам сделать это, мы пересекли границу. Оттуда я поехал в Париж, где нашел свою жену в гостинице «Карон», на площади Карон, что в третьем округе. В эту гостиницу пришел «Боб» Избуцкий, которого я прежде не знал, и сказал, что меня желает видеть «Дядя». Я должен был встретиться с ним на первом этаже ресторана напротив ратуши. Я пошел туда и встретил там «Дядю», тот попросил меня поменять ему тысячу долларов. Я согласился. Спустя несколько дней я должен был принести ему соответствующую сумму во французских франках на одну из станций метро.

Деньги я обменял и пришел, как договорились, на встречу с «Дядей». Во время этой встречи он дал мне понять, что я должен найти способ вернуться в Бельгию. Зная, что Мальвина занимается доставкой беженцев в Бельгию, я добрался до своей квартиры на авеню Жан Вольдер, 32. Хочу добавить, что это произошло в конце сентября или начале октября 1940 года.

Когда я вернулся в Брюссель, «Шарль» пришел ко мне и снова потребовал, чтобы я изменил свою фамилию. Я отказался.

В январе я получил временное удостоверение личности на мое собственное имя.

В феврале 1941 г. в различное время я получал от некого Розенберга из Антверпена предназначенные для «Шарля» бланки паспортов с печатями, водительские удостоверения и т. д. 19 февраля за то, что я просрочил временное удостоверение личности, бельгийская полиция меня арестовала. Меня приговорили к двум месяцам заключения.

20 апреля 1941 г., после моего освобождения из тюрьмы, ко мне пришел «Шарль» и заявил, что отныне я должен принять активное участие в борьбе против немцев.

Я дал понять «Шарлю», что хотел бы обеспечить безопасность своей семьи, однако он ответил, что в этом нет необходимости.

Прежде всего он попросил меня подготовить некоторые документы для членов организации. Затем поручил мне выяснить, какая немецкая часть в это время расквартирована в Генте.

Я согласился и успешно выполнил поручение. Позже «Шарль» приказал мне освоить азбуку Морзе, но несколько дней спустя сказал, чтобы я этим не занимался.

Затем потребовал, чтобы я составил список лиц, разыскиваемых немцами. Я вспомнил о комиссаре Матье из П. И. П. (бельгийская государственная полиция) и попросил его достать мне такие списки. Но, прежде чем сделать это, я решил проверить его «честность», попытавшись достать при его помощи несколько удостоверений личности, что он, к моему полному удовлетворению, и сделал. Матье пообещал мне достать нужные списки. Это ему удалось, и в дальнейшем время от времени он передавал такие списки. Наша задача состояла в том, чтобы предупреждать разыскиваемых лиц, с тем чтобы они смогли избежать ареста. Кроме того, я получил от Матье информацию о немецких частях, дислоцированных в разных районах страны. В моей группе комиссар Матье был известен под псевдонимом «Кузен». Мои начальники знали, что он инспектор государственной полиции. Должен отметить, что описываемые события происходили в 1941 году.

Однажды я получил от «Шарля» задание доставить одного человека [Антона Данилова] из Франции в Бельгию, приняв строжайшие меры безопасности. Я предложил для этой цели Мальвину, сославшись на ее умение хранить секреты. Предложение было принято, и, если память мне не изменяет, операция прошла удачно. «Шарль» дал мне адрес одного кафе в Париже, где Мальвина должна была встретить одного из членов группы. Названия кафе я не помню, а имя этого лица при мне ни разу не называлось. Это лицо должно было сообщить Мальвине адрес одного дантиста, у которого находился человек, которого она должна была отвезти в Бельгию. Моя задача заключалась в том, чтобы найти этого человека на квартире Мальвины, как только он приедет, и сообщить ему номер телефона, по которому он должен будет связаться с «Шарлем». Все прошло как было запланировано. Произошло это летом 1941 года. Ни имени, ни псевдонима человека, доставленного Мальвиной в Бельгию, я не помню. Я только знаю, что он был «пианистом», то есть радистом. Я также знаю, что в декабре 1941 года одновременно с «Шарлем» он был арестован. Позднее мне сообщил об этом «Дядя».

Затем мне дали задание привезти из Франции одну иностранку (Софью Познаньскую). Она тоже была «пианисткой» [радисткой]. Эта женщина была арестована тогда же, что и «Шарль».

После вступления в войну США я встретился с «Шарлем». Мы договорились увидеться снова через несколько дней. Однако в тот же день (по-видимому, 13 декабря 1941 г.), когда я находился в квартире Мальвины на улице Марше дю Пар, пришел «Дядя» и сообщил, что арестовано несколько членов нашей организации, в том числе и «Шарль». Против обыкновения, «Дядя» пришел к ней на квартиру без предварительной договоренности и был схвачен гестаповцами. Он объяснил немцам, что ошибся адресом и что в доме, который ему нужен, находится магазин по продаже автозапчастей. Случайно поблизости находился гараж. Документы «Дяди» были в порядке, и немцы его отпустили.

В связи с этими событиями я посоветовал «Дяде» окружным путем уехать в Париж.

После ареста «Шарля» я больше не имел никаких контактов с группой. Однако так продолжалось недолго. Насколько я помню, в начале 1942 года вместо «Шарля» группу возглавил «Боб» (Герман Избуцкий). С «Бобом» я познакомился еще в Париже.

Однажды «Боб» пришел ко мне в шесть утра и повел на площадь Вендеркиндере, чтобы познакомить меня с мнимым аргентинцем, который, судя по акценту, был в действительности русским [это был «Кент»]. Побранив «Дядю», который удрал в то время, когда все «сидят в большой луже», «аргентинец» велел мне принять все необходимые меры к тому, чтобы отвезти его жену и ребенка (его любовницу Маргариту Барча и их сына Рене) во Францию. Он также дал мне 20 тысяч бельгийских франков и запретил тратить их без его разрешения. Он заявил, что является не то директором, не то компаньоном фирмы под названием «Симэкско».