Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного Страница 8

Река очень широка, ее главное русло почти везде достигает километра, а кое-где, например возле Уймы, разливается до 2,5 километра.

Водный простор непрерывно бороздят пароходы, катера, караваны барж и огромные сигаровидные плоты. Плоты эти, длиной в несколько сот и шириной в несколько десятков метров, состоят из многих слоев бревен, уложенных один на другой. Они крепко скручены и сбиты проволокой, тросами, скобами и цепями.

Формируют плоты в запанях. Бобровская запань, одна из крупнейших на Северной Двине и самая ближняя к Архангельску, находится как раз на нашем пути в Холмогоры. Однако наш пароход не мог пройти мимо самой запани, ибо она заполонила всю правую протоку, оставив для судоходства левый рукав. Лишь издали нам удается разглядеть сооружения запани, ее склады и большой поселок сплавщиков.

Современная запань на большой реке — это крупное хозяйство. Оно состоит из склада, где накапливается огромное количество леса, доставленного или сухим путем, или сплавом по притоку, и отгороженной части русла реки, где составляются плоты. Склад обычно располагается на высоком берегу, чтобы бревна сами скатывались в волу. К весне здесь накапливается невообразимое множество бревен, к осени запас постепенно сходит на нет, и на месте штабелей чернеют пустынные площади голой земли, изрытой тракторами, усыпанной щепками и лоскутьями коры.

На малой реке или в узкой протоке запань устроить очень просто — русло заключают в бревенчатые стены и преграждают воротами. На широкой реке приходится отгораживать бассейны при помощи бревен, скрепленных между собою в виде длинных плавучих ожерелий. В таком бассейне, разделенном на сортировочные системы, оборудованном мостками и шлюзами, составляют и вяжут плоты. Механизация — лебедки и сплоточные станки — позволяет довести пропускную способность крупных запаней до миллиона и больше кубометров древесины за навигацию.

Минуем два длинных песчаных острова. У села Косково от пристани круто в гору ведет широкая мощеная дорога. Берег обрывается к воде белыми известняковыми обнажениями. Полые воды подмыли береговые утесы, местами они нависают над рекой или над узенькой полоской пляжа. Эти известняковые кручи увенчаны густой шапкой лесов…

В долгих сумерках тускнеют очертания берегов, на судах зажигают огни, а вода еще играет отсветами заката… Становится прохладно. Но едва мы начинаем вздыхать о теплой постели, как справа по борту — кажется, так говорят бывалые моряки — показываются огни Холмогор, и вскоре мы на суше.

Далеко ли до Америки?

Кто не знает Холмогор? Трудно встретить на Руси человека, который никогда бы о них не слышал — слишком много разных важных обстоятельств в истории, экономике и культурной жизни России связано с этим большим северным селом.

Холмогоры славились как крупнейший торговый центр Севера, когда Архангельска еще не было и в помине. Именно сюда, отбившись от своей эскадры, снаряженной на поиски северного морского пути в Индию, прибыл английский капитан Ченслер и отсюда был препровожден в Москву к грозному царю Ивану Васильевичу.

Это из Холмогор вышли светлейший гений русской науки Михайло Ломоносов и его родич удивительный художник, несравненный мастер скульптурного портрета Федот Шубин. Потомки древнего рода косторезов Шубиных и по сей день работают в холмогорской артели художественной резьбы по кости.

По всей северной половине Советского Союза от республик Прибалтики до Камчатки распространяется породистый скот, выведенный знаменитыми холмогорскими животноводами.

Здесь все так или иначе связано с Северной Двиной, от пастбищ для скота до прорезных орнаментов на изделиях косторезов, напоминающих причудливое ветвление речных рукавов.

Начиная от Холмогор и дальше вверх к Емецку, характер речной долины уже не тот, что в самом низовье. Левый коренной берег подступает ближе к руслу, террасы сужаются, и местами река оказывается зажатой меж двух высоких берегов. Довольно высоко над рекой стоят и сами Холмогоры.

У Холмогор расстилается крупнейшая из внутренних дельт Северной Двины, образованная с участием ее притока Пинеги, которая впадает двумя десятками километров выше. Здесь ширина всей реки, то есть всех ее рукавов вместе с островами, достигает 12 километров. Острова этой дельты, хотя они в основном намыты из речных наносов, в межень на несколько метров возвышаются над водой. Расположенные на них деревни стоят на высотах, недосягаемых для воды даже в сильное половодье.

Болотами здесь и не пахнет, в прямом смысле слова. Господствуют более приятные запахи: цветущего клевера, скошенного сена… Однако наиболее низменные острова и вся пойменная часть долины весною, бывает, надолго скрываются под водой. Они получают при этом свою ежегодную порцию плодородного ила, и на них расцветают те славные своими душистыми травами луга, на которых главным образом и зиждется холмогорское животноводство.

Утро было удивительным. Мы шли по деревянным тротуарам к юго-восточной окраине села, где находится племзавод — главное в районе племенное животноводческое хозяйство. Солнышко — желтое, без пятен, с розоватой каемкой — нежарко светило нам навстречу, окрашивая пространство чуть заметным фиолетовым мерцанием невидимых глазу мельчайших пылинок, наполняющих неподвижный воздух в эти сухие дни.

Хо́лмогоры (так говорят здесь, с ударением на первом слоге, хотя на вопрос «где ты был?» надо отвечать «в Холмогора́х») вытянулись вдоль берега, как почти любое из придвинских поселений. На набережной немало старинных добротных домов, но на параллельной главной улице и дальше в сторону от реки преобладают новые рубленые дома, почти сплошь двухэтажные. От седой древности почти ничего не осталось — один только Преображенский собор постройки конца XVII века высится на отшибе. Но холмогорцы не оберегают его и с преспокойной совестью используют здание под склады: нет почтения к прошлому с его засильем духовной братии, которая разжиревшей пиявкой сидела на теле многотерпеливого северянина. Холмогоры целиком в сегодняшнем и завтрашнем дне.

Мы едва поспеваем за Марией Павловной Архиповой, инструктором райкома партии, у которой тоже есть дела на племзаводе. Это худощавая, крепкого сложения женщина, с темно-русыми выгоревшими на солнце волосами, загорелым лицом. На ней синий шевиотовый костюм, выцветший в ее странствиях по полям и лугам, и легкие сапоги; под тонким хромом вырисовываются большие, по-крестьянски натруженные ступни.

— Семилетку по молоку наш район берется выполнить за пять лет, — говорит Марии Павловна, продолжая начатый еще в райкоме разговор.

— А коровы не возражают?

— Ну, коровки наши и против более быстрых темпов не возражали бы, — смеется она. — Холмогорка может дать 10 тонн молока в год, а то и больше, были бы корма. В кормах вся и загвоздка. Стадо растет, а лугов не прибавляется. Вся надежда на лугомелиоративные работы, а затем — кормовые культуры. О кукурузе мы пока только слышим, а вырастить ее у нас никто еще как следует не пытался. Но у нас есть свои высокопродуктивные кормовые культуры, например капустно-брюквенный гибрид. Возьмите любой корнеплод или клубнеплод, хотя бы тот же картофель: пока тепло, он идет в зелень, в ботву, а как похолодало, к осени, быстро набирает клубень. Наш гибрид тем и выгоден, что у него обе части полезны. Короткое северное лето используется на все сто процентов. А в общем мы на наше лето не жалуемся: правда, тепла у нас маловато, зато дни долгие, освещение куда продолжительнее, чем на юге.

Воистину так. Благодаря закономерности, о которой говорила наша собеседница, на севере смогли распространиться многие виды растительности гораздо более южных широт…

Задумавшись, я не заметил, как мы оказались на территории племенного завода. Впрочем, в этот ранг он был возведен совсем недавно, и его здесь по старой памяти еще называют совхозом. За последние годы к нему присоединилось несколько окрестных слабых колхозов, стадо возросло до 2,2 тысячи голов, а луговые и пахотные угодья — до 3 тысяч гектаров.

— По северным меркам это много, — поясняет директор, знающий масштабы других районов, более богатых земельными просторами.

Холмогорский совхоз поставлял одну треть животноводческой продукции всего района. Однако молоко и мясо — лишь побочный продукт деятельности совхоза, ныне племзавода. Главное — это бычки и телки, отправляемые на племя в подходящие по климатическим условиям зоны страны. Подобным же образом и колхозы Холмогорского района не только дают молоко и мясо, но в первую очередь продают молодняк, преимущественно телочек, и получают от этого большой доход.

На скотных дворах тихо и пустынно: стада на пастбищах. Как же нам посмотреть на коров? Мария Павловна, встретившая знакомую работницу, второпях ответила нам что-то про Америку. Я решил, что она, не поняв меня, продолжает прежний разговор — мы только что обсуждали шансы холмогорцев догнать и перегнать США…