Алексей Стражевский - От Белого моря до Черного Страница 9

На скотных дворах тихо и пустынно: стада на пастбищах. Как же нам посмотреть на коров? Мария Павловна, встретившая знакомую работницу, второпях ответила нам что-то про Америку. Я решил, что она, не поняв меня, продолжает прежний разговор — мы только что обсуждали шансы холмогорцев догнать и перегнать США…

На лугу перед зданием станции искусственного осеменения поодаль друг от друга греются на солнышке богатыри быки. У каждого носовое кольцо, от него идет толстая цепь, конец которой прикован к мощному железному шкворню, глубоко воткнутому в землю. Предосторожности эти не напрасны: среди быков есть буйные, а для посторонних все они довольно опасны.

Вот стоит, недвижим, как изваяние, знаменитый холмогорец «Цветок» — уже «в летах», рождения 1950 года. Прославился он еще в 1954 году, когда взял первенство по экстерьеру на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. «Цветок» величественно красив, у него прямая, как по линейке, спина, широченная грудь, а масти он почти сплошь черной, только брюхо и ноги белые да характерные подпалины белеют на боках. Весит он 1,2 тонны. Неподалеку от «Цветка» неспокойно переступает, приглядываясь к незнакомым людям, его сын «Запорожец» рождения 1956 года — «весь в папу…»

Но нам хочется посмотреть коров.

— Значит, хотите побывать в Америке?

Опять я слышу об этой Америке!

— А далеко ли до нее?

— Пустяки, рукой подать. — отвечает Мария Павловна, и я все еще не знаю, понимать ли ее иносказательно, или в самом деле есть тут какая-то своя «Америка».

Позже, рассмотрев на крупномасштабной карте островки, о которых шла речь, я убедился, что они действительно очень напоминают Америку: один Северную, с укороченной Аляской, зато сильно удлиненным Лабрадором, другой, через протоку, — Южную. Итак, идем на острова «Америка», где пасется стадо холмогорок.

Путь в «Америку» лежит посуху: протока, отделяющая остров от берега, поздним летом почти полностью пересыхает. Вдоль полоски ила, оставшейся на месте русла, сверкают разрозненные зеркальца луж. У протоки, как почти повсюду около воды, — заросли ивняка. Если выбрать какую-нибудь покрупнее из таких зарослей и углубиться в нее, увидишь серую потрескавшуюся поверхность высохшего, а кое-где еще влажного ила, негусто поросшую хвощом. Серый ил, бледный хвощ и жидкий ивняк — картина почти что пугающая своей унылостью. Между тем, в этих местах могли бы цвести — а может быть, не так давно еще и цвели — такие же вот веселые луга из клевера, пырея, костра, лисохвоста и других сочных душистых трав, какими мы идем по холмогорской «Америке»… Правда, кое-где ивовые кусты выполняют полезную работу: те, что растут по берегам активных русел, предохраняют луга от песчаных наносов.

Посреди луга у небольшой впадинки с колодцем сооружен летний коровник. Стадо приходит сюда на ночлег и на дойку. Сейчас коровы собрались на полуденное доение, после которого они будут отдыхать в тени небольшой рощицы, раскинувшейся по соседству. Вот они, красавицы холмогорки: крупные, с большим выменем, развитой грудной клеткой, преимущественно черно-белой масти, но встречаются и почти черные или почти белые и лишь изредка красно-пестрые.

Одну за другой доярки пропускают своих подопечных: пользуясь электродоильными аппаратами, можно доить одно временно несколько коров. Доярки в чистых халатах, серьезные и ласковые с «пациентками» — обстановка очень напоминает физиотерапевтический кабинет какого-нибудь санатория.

Розовощекая девушка, ни на минуту не прекращая работы, кивает на коров, ждущих своей очереди:

— Бывает, что додаивать приходится руками, потому что непривычная корова аппарату все не отдает. А молодые наоборот, станешь ее доить руками, уходят, да и все тут. Подайте ей технику — молодежь!

Смеется девушка, смеемся и мы ее веселой шутке…

Мы снова в «Старом свете», на небольшой пристани, не нас ожидает катер. Долго огибаем длинный песчаный выступ «Северной Америки», держась очень далеко от берега, потому что подойти ближе не позволяет мель. Наконец выходим в широкую протоку Курополку, на которой стоят Холмогоры. Но Курополка еще мельче, наш небольшой катерок то и дело чертит килем по песчаному дну. Пожилой моторист доверительно улыбается и подмигивает, что-то объясняет нам, но за ревом мотора не слышно ни единого слова. Вдруг удар в, дно — и мы застываем на месте. Моторист сразу становится серьезным. Он сбрасывает газ, выключает сцепление большим ручным рычагом, снова прибавляет газ, постепенно разгоняет обороты мотора — рев все громче, громче, — затем включает рычаг, и суденышко, покачиваясь и крепясь, нехотя слезает с мели.

Кроме нас и Марии Павловны, на катере едут директор племзавода и с ним новый для нас человек. Оба худощавые, загорелые, приблизительно в равных годах — под тридцать пять, оба скромно одеты: темный костюм да кепка… Они вдвоем стоят на носу катера, где шум мотора не так слышен, и все говорят о своих делах.

Мы сошли на берег на одном из крупнейших островов пинегодвинской дельты, и луговые богатства Холмогорского района предстали перед нами во всем своем великолепии. Не стану описывать луговые запахи: тот, кто никогда не бывал на настоящих заливных лугах, все равно не составит себе с чужих слов никакого представления, а тог, кто бывал, только посмеется над попыткой передать словами этот неповторимый аромат, заставляющий людей глубже дышать, расправлять плечи, улыбаться… Сообщу только, что на некоторых северодвинских лугах более половины травостоя занимает красный клевер, который в эту пору был в разгаре своего цветения.

Поднявшись на крутой берег, идем едва заметной тропинкой. Травяные просторы изборождены продолговатыми впадинами заросших стариц, серповидными впадинками, еще несущими воду, и мелкими сухими ложбинками. Каждый год река разливается по-разному. Иной раз вода зальет лишь наиболее низкие части островной и береговой поймы и держится недолго, а случится дружная весна после многоснежной зимы, и вода покрывает почти сплошь все луга. Вот тогда-то эти сухие ложбинки, которые мы видим, становятся протоками, по ним сходит в основное русло спадающий паводок. Более глубокие и протяженные поросли полосками кустарника, здесь много ивы и черемухи, встречаются шиповник и смородина… Черемуха поспела, ее крупные черные ягоды, терпкие и сладкие, развлекают нас в пути.

Эстетическая сторона часто бывает в конфликте с практической. Все эти живописные кустарнички, особенно ивняк, следовало бы удалить и таким образом расширить полезную площадь лугов.

— Вот и пришли на сенокос, — говорят нам. Но что мы видим? Вокруг длинного прямоугольного стога, пока еще небольшой высоты, в живописном беспорядке стоят пять разноцветных тракторов. Около них ни души, и кажется, будто какие-то диковинные животные, предоставленные самим себе, забрели на луг попастись. На тракторах навешены какие-то орудия, назначение которых нам пока еще не ясно. Директор достает карманные часы: так и есть — обед. В самое жаркое время дня — что же, это разумно. Подождем.

Но не успеваем мы с удобством расположиться на скошенной траве, как вдали показывается автомашина. Двигаясь напрямик через выкошенный луг, ГАЗ-51 быстро приближается, из него выскакивает несколько мужчин. Это и есть звено комплексно-механизированной уборки сена во главе с коммунистом П. Д. Головиным. В течение года члены звена работают кто где — в сельском хозяйстве в зависимости от смены сезонов люди часто меняют специальности. Но когда приходит пора сеноуборки, все они собираются, и каждый занимает свое место.

«С пол-оборота» завелись моторы, и все машины пришли в движение. Трудно с первого взгляда заметить порядок в быстрых то длинных, то коротких заездах тракторов: один туда, другой сюда, третий оттуда… Но приглядишься, и становится ясной четкая согласованность операций.

Трактор с косилкой сразу удалился за полкилометра, лишь изредка ветерок доносит стрекотание его мотора. Остальные машины подбирают и стогуют уже высохшее сено.

Трактор ДТ-20 с прицепными граблями сгребает высохшее сено в валки. Сразу же вслед за ним трактор ДТ-54 с навесной волокушей собирает валки в копны и подвозит их к стогу. Тут работает навесной стогометатель. На высоких стальных стойках, которые опираются на шарнирные ролики, позволяющие делать крутые развороты, поднимаются и опускаются гигантские вилы. Все устройство установлено спереди трактора и подключено к его приводу. Тракторист подъезжает вплотную, поднимает кипу наверх, а там двое рабочих ловко расправляют поданное сено. Еще один рабочий с вилами ходит по низу вокруг и оправляет стог.

Работа идет в лихом темпе, споро и слаженно. Однако работники недовольны. Нужен еще трактор, одна волокуша не поспевает ни за граблями, ни за стогометателем, все время то один, то другой агрегат простаивает. Но сейчас лишнего трактора нет.