Андрей Столяров - Будущий огонь Страница 8

Конфигурации этих объединений не всегда четко определены, сферы их деятельности и влияния непрерывно меняются, данная ситуация очень напоминает текучую карту Средневековья, где границы королевств, герцогств, графств, ленных владений мгновенно смещались при малейшем изменении сил.

Причем, если правительства классических государств в известной мере подотчетны соответствующим народам, которые, как считается, делегируют им часть своих прав, то новые «корпорации власти» ни перед какими народами, разумеется, не отчитываются, никакому избранию или переизбранию не подлежат и прерогативы властных решений присваивают себе сами – в зависимости от реального соотношения сил.

Результаты их деятельности вполне очевидны. Явочным порядком, вопреки всем возвышенным гуманистическим декларациям, в мире сформировался «золотой миллиард», представляющий собой экономическую аристократию постсовременности. «Князьями <нашего> мира являются владельцы и менеджеры крупных транснациональных корпораций, ведущие финансисты, регулирующие потоки мировых денежных средств, интеллектуалы, занимающиеся геополитическим стратегированием, влиятельные политики, сверхбогатые представители творческих, в основном кинематографических и эстрадных, профессий. Постепенно смыкаясь между собой, они образуют господствующую мировую элиту – очень узкую прослойку людей, реально влияющих на масштабные экономические и политические процессы» [44].

Фактически, это и есть новая цивилизация. Только локализована она не географически, «на плоскости», а строго функционально, «по вертикали». Ее представители в виде «национальных элит» есть в каждой стране, однако ориентированы эти элиты именно в глобальный мир.

Вот эта новая социальная страта, по своим характерным параметрам напоминающая аристократию Средневековья, эта новая транснациональная общность, связанная глобальными корпоративными интересами, и присваивает себе большую часть мирового дохода, рассматривая всю остальную часть человечества как обслуживающий персонал, как обобщенный и обезличенный трудовой ресурс, необходимый для производства материальных благ.

Разрыв между мирами огромен. Мы уже приводили выше данные о тратах культовых фигур кинематографа и эстрадных звезд, и потому заметим лишь, что средний годовой доход на душу населения в беднейших странах мира составляет, по сведениям Международного валютного фонда, от 400 до 800 долларов [45], а менеджер финансовой или промышленной корпорации, даже занимающий не самый высокий пост, может позволить себе оставить такую же сумму, например в ресторане, за один вечер. Только не надо говорить о гениальных и незаменимых специалистах, труд которых и должен оцениваться высоко. Не надо псевдолиберальных рулад том, что тот, кто много работает, тот много и зарабатывает. Есть вещи вполне очевидные. Китайский крестьянин, по колено в воде возделывающий свою делянку, работает больше, чем американский офисный менеджер, имеющий, кстати, гарантированные выходные, отпуск и страхование по болезни. Российский школьный учитель, таскающий домой стопки тетрадей, работает ничуть не меньше, чем Роман Абрамович, однако можно ли на учительскую зарплату купить яхту или футбольный клуб? А что касается уникальности и незаменимости, то если совокупный доход, приносимый должностью топ-менеджера корпорации, или совокупный доход звезды телевизионного шоу уменьшить в 10 – 15 раз, то эти должности все равно вакантными не останутся. На них, как и прежде, будут претендовать 100 – 200 – 400 человек, обладающих ничуть не меньшими деловыми или медийными данными. Работа вообще должна стоить столько, сколько она стоит, а не столько, сколько можно из нее выжать, используя властные или статусные механизмы.

Еще больше разрыв чисто психологический. Представители обоих миров фатально не понимают друг друга. В свое время королева Мария-Антуанетта, видя толпы голодных, которые требовали хлеба, удивленно спросила: «А почему они не едят пирожные?». Как известно, дело для нее закончилось гильотиной. С тех пор прошло более двухсот лет, революции, уничтожавшие правящее сословие, прокатились по Франции, по России и по другим странам. Примеры, казалось бы, перед глазами. И вместе с тем складывается ощущение, что теперешние властвующие элиты, как Бурбоны после реставрации монархии, «ничего не поняли и ничему не научились». Они, по-видимому, даже не задумываются о том, что чувствует человек, живущий на 200 – 300 долларов в месяц, когда он слышит сообщение, в котором сказано, что некая американка заплатила 150 000 долларов, чтобы ей клонировали любимую собаку [46]. Или что испытывают россияне, видя во время кризиса рекламу недвижимости в Дубаи, а затем читая сообщения в прессе о презентации нового глянцевого журнала для мультимиллионеров, открытии элитного концертного зала, предназначенного исключительно для богатых, выборах российской «Мисс Гламур» или о том, с каким успехом, оказывается, прошла в Москве выставка «Millionaire Fair», где помимо пентхаузов, яхт, вертолетов продавалась и такая необходимая вещь, как холодильник, обтянутый змеиной кожей [47]. Классовая ненависть – это ведь не выдумки большевиков, это реальность, рождающаяся ныне ежедневно и ежечасно.

Огненные зарницы этой реальности уже видны невооруженным глазом. Сопротивление новому мировому порядку разворачивается по всем осям, которые существуют в постсовременности.

Демонстративней всего проявляет себя исламское сопротивление. Эхо взрыва Всемирного торгового центра в Нью-Йорке прокатилось по всему миру. Следует однако отметить, что высокая пассионарность ислама вызвана не столько осознанием постиндустриальной несправедливости, хотя это тоже присутствует, сколько процессами модернизации, протекающими сейчас в мусульманском мире [48]. Там идет быстрый демонтаж традиционного общества, тотальное плавление идентичностей с освобождением социальной энергии, и избыток ее, который пока невозможно аккультурировать, проявляет себя в форме религиозной экспансии. Причем не следует заблуждаться насчет слабости мира ислама по сравнению с миром Запада. «Варвары» в первоначальных пограничных боях всегда были слабее «империи». Однако они мгновенно перенимали ее передовые военные технологии и в совокупности с пассионарным напором в итоге одерживали победу. Так же происходит и в наше время. Обретя сетевую форму организации, исламское сопротивление стало неуязвимым для Запада. Об этом свидетельствуют как неудачи Америки в Ираке и Афганистане, так и бесплодные многолетние поиски Усамы Бен Ладена, считающегося лидером этой борьбы. Ситуация выглядит парадоксальной: сильнейшая в мире страна, обладающая почти необозримым могуществом, не может ничего сделать с исламской герильей, в целом немногочисленной и не имеющей таких, как у США, сил и средств.

Одновременно обозначился левый марш в Латинской Америке. Внезапный и, что обязательно следует подчеркнуть, демократический приход к власти левых правительств в Венесуэле, Боливии, Никарагуа, Эквадоре, Бразилии, Чили, а также поразительная устойчивость режима Фиделя Кастро на Кубе, не исчезнувшего с карты мира даже после распада СССР, показывает, что социалистическая идея жива и по-прежнему притягивает к себе миллионы людей. Того же порядка и белорусский режим А. Лукашенко, который иногда называют «анклавом социализма в Европе». Прочность его обусловлена вовсе не репрессивным характером, как это упорно пытаются изобразить демократические маргиналы, а более высоким уровнем справедливости в этой стране. Отказывая раз за разом в поддержке демократической оппозиции, белорусский народ тем самым свидетельствует: он не хочет жить так, как живут в современной России или на Украине.

Конечно, социалистических правительств пока в мире немного. Удар, нанесенный по социализму распадом СССР, был слишком силен. Однако они все-таки с неизбежностью возникают и самим фактом политического бытия легитимизируют альтернативу псевдолибельному мироустройству.

Совершенно новой формой протеста стало движение антиглобализма. Считается, что возникло оно 1 января 1994 года. В этот день вступило в силу соглашение НАФТА (договор о свободной торговле между Мексикой, Канадой и США), и в этот же день лидер мексиканских повстанцев субкоманданте Маркос выпустил воззвание, призывающее народы мира к борьбе против глобализации. В 1997 г. появилась его книга «Семь деталей мировой головоломки», ставшая чем-то вроде манифеста движения. А первым гражданским действием антиглобалистов стала знаменитая «Битва в Сиэтле» (1999 г.): десятки тысяч людей вышли на демонстрации против проводившейся там сессии Всемирной торговой организации (ВТО). С тех пор масштабный гражданский протест стал визитной карточкой антиглобализма. Аналогичные акции повторялись затем в Мельбурне (2000), Праге (2000), Генуе (2001), Вашингтоне (2002), Гонконге (2005), Ростоке (2007), Эдинбурге (2008), Женеве (2009). Каждый раз это были десятки и даже сотни тысяч людей, столкновения с полицией, массовые задержания и аресты.