Йон Хеллевиг - Путинская Россия как она есть Страница 9

Остерегайтесь того, чего вы хотите! Величайшая надежда — мы, то первое, движимое идеологией поколение иностранных специалистов, которые были призваны помочь России стать «нормальной страной». И сейчас это уже приобретает черты реальности. Люди берут ипотеку, вступают в семейную жизнь, приобретают привычки и стремления среднего класса. Будущее кажется более осязаемым. Временной горизонт расширился от недель до десятилетий. После бурной юности, приютившая нас страна стремительно приближается к раннему среднему возрасту: среднеевропейскую страну со средним доходом, всё больше и больше осваивающую европейскую социально-демократическую модель. Не лучшую, но и не самую худшую в мире.

На самом деле, если оставить в стороне пустозвонство прессы, возможно, главной проблемой для России является не отсутствие демократии, а наоборот, её избыток. В 1990-х годах россияне требовали от государства только того, чтобы оно их оставило в покое. Времена изменились: крепнет и развивается вновь обретший голос средний класс, стираются из памяти воспоминания о прошедших лихих десятилетиях, правительство стало заботиться о рейтинге своей популярности и более чутко относиться к настроению общества. Россия быстро приобретает черты государства всеобщего благоденствия. И хотя она известна своей непредсказуемостью, вероятнее всего, она пойдёт по европейскому пути. Такой выбор кажется противоречащим интуиции, особенно в тот момент, когда европейской социальной модели угрожает неминуемый распад.

Но всё это будущее. А на момент написания этой главы Москва — единственный европейский город, в котором можно всё ещё чувствовать себя свободным. Итак, в заключение несколько слов моим российским друзьям, постоянно грозящимся переехать в Европу, которую я в отчаянии покинул 15 лет назад из-за бюрократизма и закостенелости, самоубийственной политкорректности и сокрушительной финансовой инквизиции. Великое будущее Запада — позади. Вперёд! Не жалейте сил и способностей! И удачи вам — на новом месте! Но я все-таки ставлю десять против одного — вы вернётесь гораздо раньше, чем предполагали…

Патрик Армстронг

В 1976 году получил степень доктора философии в Королевском колледже Лондонского университета (Англия), а в 1977 году начал работать в правительстве Канады в качестве специалиста по вопросам обороны. С 1984 года на протяжении 22 лет занимался изучением СССР, а затем России. С 1993 по 1996 гг. работал советником по политическим вопросам Посольства Канады в Москве.

Третий поворот

Оригинальная статья была опубликована на интернет-сайте Russia: Other Points of View в ноябре 2010 года[9].

В этом очерке высказывается предположение о том, что традиционные взгляды Запада на посткоммунистическую Россию прошли два цикла, а сейчас входят в третий. Тогда как первые два цикла были главным образом основаны на том, что хотели видеть обозреватели, третий цикл, кажется, в большей степени основывается на реальности.

Как мудро подметил несколько лет тому назад Том Грэм, старший директор по России в администрации Джорджа Буша-младшего, как никто всерьёз не воспринимает страну с падающим ВВП, так и никто не может игнорировать страну с растущим ВВП. Когда в 1991 году распался Советский Союз, его чрезмерно централизованная экономика, чьи хозяйственные связи были теперь перерезаны новыми национальными границами, задохнулась и умерла. Упал уровень жизни, подскочила инфляция, рухнула налогооблагаемая база, государственным служащим месяцами не выплачивали зарплату, рабочие промышленных предприятий получали зарплату в натуральной форме, перестала функционировать система социального обеспечения, ускорился демографический спад, начавшийся ещё во времена Хрущёва. Одновременно ухудшились все показатели. Это было время, которое точнее всего можно было бы охарактеризовать как «свободное падение». Напоминанием о том времени стала статья, появившаяся в 2001 году на страницах журнала «Атлантик». Заголовок у неё был довольно сильным — «С Россией покончено[10]». Её и сегодня можно найти в сети Интернет. Это весьма любопытный материал.

В результате казавшегося непредотвратимым распада России на Западе появились две основные точки зрения. Первая состояла в том, что Россия — это своего рода «младший брат», которого Запад со своими знаниями и опытом может учить и вести в будущее, в котором мир достиг, как нам сообщил Фрэнсис Фукуяма, «конечного пункта идеологической эволюции человечества и универсализации западной либеральной демократии как окончательной формы правления в человеческом обществе». Чтобы выполнить свою просветительскую миссию, Запад заполонил Россию своими неправительственными организациями, призванными преобразовать её общественные институты. Второе и связанное с первым мнение заключается в том, что Россия перестала быть угрозой, но стала опасностью. Это были времена «красной ртути», пропавших «ядерных чемоданчиков» и другого ядерного оружия, сумасшедших русских генералов в провинциях. Короче говоря, распад России был опасностью для всех остальных. Обобщить первый этап можно было бы одной фразой: мы должны помогать младшему брату, чтобы он сам себя не взорвал и не забрызгал всех нас.

Однако у россиян другой взгляд на события 1990-х годов. Самая лучшая тому иллюстрация — одна моя знакомая из Москвы. В начале того периода её сбережений (примерно 5000 рублей) хватило бы на покупку автомобиля. Но уже через год этой суммы хватило бы лишь на покупку месячного проездного в Москве, а ещё через год — на две буханки хлеба. Но, по крайней мере, у неё была работа. Тогда как жизненный уровень сотен тысяч россиян резко упал, некоторые, пируя у разлагающейся туши, становились баснословно богатыми. Апогеем того времени стало хвастливое заявление Березовского в 1996 году о том, что Россия принадлежит ему и ещё пяти другим. Возможно, так оно и было: благодаря подставным аукционам и финансовым ухищрениям они действительно прибрали к рукам большую её часть. Большая часть так называемой свободной прессы того времени участвовала в их войнах компромата друг на друга с единственной целью — украсть ещё больше.

У многих россиян появились плохие ассоциации со словом «демократия». Демократия, за которую ратовал Запад, для них проявилась в виде воровства, коррупции, бедности, преступности, личных невзгод и страданий. Рекомендую читателям две книги о том первом периоде: «Сговор и столкновение» Джанин Ведель и «Распродажа века» Кристии Фрилэнд. Также рекомендую ознакомиться с материалами о скандале, связанном с Гарвардским институтом международного развития[11]. Когда у меня возникают приступы цинизма, я думаю, что долговременным результатом всей этой западной помощи-содействия стало то, что россияне научились воровать по-крупному. И без того подозрительные русские, продолжая игру с нулевой суммой, укрепились в своём подозрении, что на самом деле Запад хочет ослабить и расколоть Россию.

Тем не менее, в 2000 году началось замедление спада. С точки зрения Москвы 1990-е годы стали настоящим проклятием из-за снижения цен на энергоресурсы. С учётом того, что подавляющая часть экспортных доходов России приходилась на доходы от продажи нефти и газа, снижение цен на них стало тяжёлым ударом для страны. Однако в конце 1990-х цены начали расти, и для государственного бюджета наступили благоприятные времена.

И тут на сцене появляется Путин. По причинам, которые не вполне ясны даже сейчас, в качестве своего преемника Ельцин выбрал Путина. Он пригласил его из Санкт-Петербурга, где Путин работал заместителем мэра Анатолия Собчака, на работу в Москву и в 1998 году назначил его директором Федеральной службы безопасности России. Через год Ельцин назначил Путина председателем правительства, а сам ушёл в отставку, и Путин был в установленном порядке избран президентом страны в 2000 году. Западные корреспонденты, работавшие в основном в Москве и получавшие сведения из адресных картотек своих предшественников, зациклились на том, что карьера Путина началась в Первом Главном управлении КГБ (внешняя разведка), да так и носятся с этим ярлыком до сих пор. Потрудись они отправиться в Санкт-Петербург, они узнали бы, что он очень хорошо известен там, потому что отвечал за установление контактов между городом и западным бизнесом. Но стереотип уже сформировался, и Путин навеки остался чекистом, а его речи и статьи, особенно «Россия на пороге нового тысячелетия», воспринимались как служебные заметки в духе КГБ. Когда он заявил: «Россия была и будет великой державой», это было истолковано как его стремление напасть на Польшу.