Тьерри Янсен - Тьерри Янсен - Испытание болезнью: как пережить рак груди Страница 9

По французским законам заболевший человек не обязан объяснять своему нанимателю причины, по которым он прекращает работу. Однако новости распространяются быстро. Если не живешь совсем уж затворником, такую информацию трудно надолго сохранить в секрете. “Я боялась, что мой начальник, узнав, что у меня рак, спишет меня в утиль. Я не хотела, чтобы он меня считал инвалидом или приговоренной. Я боялась, что он вычеркнет меня из планов на будущее”, — вспоминает Дениз, секретарь в строительной фирме.

Многие женщины, заболевшие раком груди, чувствуют себя приниженными, утратившими всякую ценность. И воображают, что и наниматель смотрит на них точно так же. А ведь им надо смириться с тем, что на ближайшие несколько месяцев им придется полностью прекратить или по крайней мере существенно сократить свою профессиональную деятельность. Приоритетом на этот период должно стать излечение от болезни. Во время вынужденного простоя никто не может их уволить. А если потом придется, допустим, перейти на другую должность, то принять решение по этому поводу можно будет и позже. Мучиться заранее бессмысленно: это не принесет ничего, кроме стресса, и, соответственно, может повредить защитным и восстановительным механизмам организма.

“Одна подруга предупреждала меня, что подобная опасность существует: ее начальник проявил полное безразличие к тому сложному положению, в котором она оказалась. Другая подруга рассказала, что шеф попытался ее убедить продолжить работать как раньше, а когда она отказалась, повел себя отвратительно. Мой опыт был совершенно иным, — рассказывает Флоранс. — Я беспокоилась попусту: мой начальник оказался человеком очень понимающим. Он нашел верные слова утешения и ободрения. Если бы я знала, что он так к этому отнесется, я бы сказала ему раньше. Когда я вернулась к работе, он признался, что его жена тоже лечилась от рака”.

Друзей выбирают

Во многих случаях болезнь работает как мощный реактив, проявляющий суть человеческих отношений. Она проливает свет на те области семейных, дружеских и профессиональных связей, которые обычно остаются в тени. “Это момент истины, — комментирует Нелли. — Иногда нам выпадает шанс поближе узнать прекрасных людей, с которыми в иных обстоятельствах у нас сложились бы лишь самые поверхностные отношения. А иногда нас застигают врасплох реакции кого-то из тех, кого мы считали своими близкими”. И это не случайно: болезнь внушает страх. “Я сначала не поняла, — рассказывает Лилиан, молодая вдова тридцати восьми лет, у которой рак молочной железы диагностировали через полгода после смерти мужа. — Когда я узнала о своей болезни, я нуждалась в утешении. А моя лучшая подруга отдалилась от меня. Спустя несколько лет после выздоровления я случайно встретилась с ней. Видно было, что ей очень неловко. Когда я сказала, что чувствовала себя брошенной, она призналась, что мой онкологический диагноз пробудил в ней страх перед смертью. И она решила держаться подальше, чтобы не грузить меня еще и собственным неблагополучием”.

Такого рода непонимание встречается нередко. “Когда Линда заболела, — рассказывает ее друг Джон, — я был растерян. Страдания и смерть всегда вызывали у меня ужас. Я повел себя как трус, но я не мог по-другому. Я оборвал все связи с Линдой, сжег все мосты. Все равно я бы не смог ей ничем помочь. Я чувствовал себя таким жалким, несчастным перед этим раком”. Увы, как и многие из нас, Джон забыл о том, что лучший способ помочь заболевшему другу не в том, чтобы говорить ему длинные речи или любой ценой находить ответы на его вопросы. Иногда достаточно просто присутствия. Положить руку на плечо, посмотреть с сочувствием, улыбнуться, вовремя промолчать… Выслушать, понять, быть рядом. Тот, кто сам перенес болезнь, знает: нет поддержки лучше.

“Если бы только моя подруга Николь могла меня понять, — сожалеет Нелли. — Но вместо этого она считала себя обязанной сокрушаться о моей печальной судьбе. Жалея меня, на самом деле она выражала собственный страх по поводу того, что однажды ей придется пережить такое же “несчастье”. Это приводило меня в отчаяние. В те дни, когда мне было совсем плохо, ей удавалось полностью выбить меня из колеи. Я так больше не могла, и в конце концов я ей об этом сказала”. В дружбе тоже надо уметь устанавливать определенные границы. “Это непросто сделать, — говорит Нелли. — Во время болезни очень страшно утратить те связи, которые удерживают тебя среди живых. И в то же время так хочется правды и простоты”.

“Некоторые из моих друзей повели себя со мной очень авторитарно, — рассказывает Винсиана. — Они буквально завалили меня благонамеренными советами: “Ты должна бороться”, “Тебе надо сходить к моему диетологу, она тебе составит режим питания, который сотворит чудо”, “Ты не должна сидеть дома взаперти. Тебе надо встречаться с людьми, развлекаться”, “У тебя обессиленный вид, ты перенапрягаешься, тебе надо отдохнуть”… Просто с ума сойти, до какой же степени люди уверены, будто лучше вашего знают ваши потребности. Я думаю, это такой способ успокоить свой страх перед болезнью. Одна подруга мне даже сказала: “Будь я на твоем месте, я бы сменила врача. Лион — это хорошо, но Париж лучше!” Она, без сомнения, забывала, что она — не я и что я, на своем месте, не собираюсь бросать семью ради того, чтобы лечиться за триста километров от дома. Не считая того, что в Лионе лечат ничуть не хуже, чем в Париже!” Друзья-“руководители”, о которых говорит Винсиана, удивительным образом норовят поучаствовать в “борьбе” с болезнью. У них по каждому поводу есть свое мнение, они подвергают сомнению обоснованность врачебных решений и совершенно уверены в благоприятном исходе этой “мимолетной неприятности, которую надо просто пережить”. “Мне это казалось изрядной самонадеянностью, — добавляет Винсиана. — Ведь никто не может знать, как сам поведет себя в такой ситуации. У меня часто возникало впечатление, что эти друзья чувствуют себя виноватыми в том, что сами-то они здоровы. И еще им очень страшно. Те советы, которыми они меня засыпали, были чем-то вроде “генеральной репетиции” на случай, если им самим придется однажды столкнуться с раком”.

“Иногда друзья становятся навязчивы, — замечает Нелли. — На самом деле это, конечно, вопрос меры. Когда те, кого ты любишь, находятся рядом, ободряют тебя и балуют, это очень-очень здорово. Ты смеешься, и это помогает прогнать черные мысли. Друзья приносят в дом жизнь — ту жизнь, которая так нужна для выздоровления. К сожалению, некоторым здоровым людям очень трудно понять, какие усилия приходится прилагать больному, чтобы оставаться с ними на одной волне. “Мне полегчало, когда я увидел, что ты в такой хорошей форме”, — однажды сказал мне мой друг Андре. Он, разумеется, понятия не имел, что я весь вечер притворялась. Конечно, его шутки меня развеселили, но, когда он ушел, я снова осталась наедине с собой. Кардинально ничего не изменилось: угроза рака никуда не исчезла, и мне еще предстояло перетерпеть несколько недель лечения. А мои запасы энергии были на нуле. Я себя чувствовала совершенно опустошенной. Ведь притворяться — занятие очень изматывающее!” Иными словами, нужно иметь возможность оградить себя. Осмелиться сказать, что ты устала, установить ограничения, не пытаться доставить удовольствие другим, постоянно демонстрируя, в какой ты отличной форме. Научиться адаптироваться к своему состоянию каждый день, каждый час, каждую минуту. Передумать, отменить встречу и не винить себя за то, что “вечно портишь всем удовольствие”. “Это вопрос уважения к себе, — заключает Нелли. — Это вовсе не каприз — ты просто подчиняешься ритму своего организма. В любом случае решает он, и надо научиться его слушать. Это важный урок, который я извлекла из своей болезни”.

“Даже в окружении лучших друзей свой путь ты проходишь в одиночку”, — заключает Кристина, врач-онколог. Некоторые женщины испытывают искушение скрыть свою болезнь. Это, несомненно, не лучшая идея, потому что рано или поздно “тайна” будет раскрыта. Так что лучше уж избавить себя от стресса, связанного с необходимостью придумывать стратегии умолчания. Тем более что, рассказывая близким о своей болезни, порой можно рассчитывать на приятные неожиданности. “Я даже не представляла, что меня так любят”, — признается Сандрина. “На самом деле, переживать болезнь в окружении друзей — это возможность научиться принимать себя такой, как есть, — заключает Винсиана. — Если мы сами сможем отнестись к себе с сочувствием и пониманием, большинству друзей тоже удается полюбить нас со всеми нашими слабостями и ограничениями. Что же до тех, у кого это не получится, они тоже достойны сочувствия и сожаления. Упреки тут ничего не дадут. Лучше просто попытаться донести до них, насколько нам дороги их присутствие и понимание. Потому что это правда. А если, несмотря ни на что, они не могут откликнуться на наши чувства — что ж, мы, по крайней мере, будем точно знать, кто из наших друзей чего стоит. Тут нет повода для злости: впадать в гнев и обиду — значит отдавать чертову раку слишком много власти над собой!”