Александр Ушаков - Гитлер. Неотвратимость судьбы Страница 11

А поговорить им было о чем. Новое правительство столкнулось с неразрешимыми проблемами, и Германии угрожала реальная опасность голода и распада на отдельные государства. Совет народных уполномоченных начал свою деятельность с тех преобразований, которых так жаждал народ. Были введены восьмичасовой рабочий день, пособия по безработице и страхование по болезни, гарантировано обязательное восстановление на работе демобилизованных фронтовиков. В стране было провозглашено всеобщее и равное избирательное право для мужчин и женщин с двадцатилетнего возраста, а также гарантировались все политические права и свободы. Была образована комиссия по социализации некоторых отраслей промышленности, которую возглавили такие известные теоретики марксизма, как К. Каутский и Р. Гильфердинг. На январь 1919 года были назначены выборы в Национальное собрание, на которое и возлагалось решение вопроса о власти и форме государства.

1 января 1919 года была создана Коммунистическая партия Германии (КПГ). Немецкие коммунисты ориентировались на российских большевиков, и на учредительном съезде царил дух революционного утопизма, что не добавляло стабильности в стране. Положение осложнялось еще и тем, что Совет народных уполномоченных не имел реальной власти. В государственном аппарате, в армии и хозяйстве не произошло никаких изменений, новое государство оказалось построенным на старом фундаменте и им руководили те же люди, что и при кайзере.

Отсутствие реального улучшения ситуации в стране вызвало всеобщее недовольство. Начались волнения и забастовки в Рурской области, Верхней Силезии, Саксонии, Тюрингии, Берлине, Бремене и Брауншвейге. Рабочие требовали не только повышения заработной платы и улучшения продовольственного снабжения, но и социализации предприятий, сохранения рабочих Советов и даже ликвидации капиталистической системы.

4 января член НСДПГ и глава берлинской полиции Э. Эйхгорн был смещен со своего поста. В его защиту выступили лидеры левого крыла НСДПГ, берлинские революционные старосты предприятий и коммунисты, создавшие Революционный комитет. Его члены призвали к свержению правительства Эберта и заявили, что берут власть в свои руки. Но сделать это было невозможно, поскольку возглавить активные боевые действия оказалось некому.

Вожди советского режима в Баварии Евгений Левин, Курт Эглхофер и Густав Ландауэр не стали изобретать велосипеда — перед глазами были такие заразительные примеры, как ленинская Россия и белакуновская Венгрия. Революционный произвол, конфискация имущества «классово чуждых элементов», поражение в правах буржуазии и нелепые приказы, — все это очень напоминало Россию, где большевики во главе с Ильичом проводили чудовищный эксперимент над огромной страной.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

И все же уцелел Гитлер в водовороте тех кровавых событий случайно. На одном из митингов он выступил с речью, которая вызвала недовольство Центрального совета, а затем…

«27 апреля 1919 года рано утром меня попытались арестовать, — рассказывал потом Гитлер. — Трех молодцов, которые пришли за мною, я встретил с карабином в руках. У них не хватило духа, и молодчики повернули оглобли».

Гитлер стал сотрудником правительственной следственной комиссии и вносил своими письменными материалами «полную ясность в вопрос о вредительском характере предательских действий в военной области еврейской диктатуры во времена существования в Мюнхене Советов».

Проще говоря, Гитлер стал самым обыкновенным доносчиком и помогал разыскивать тех, кто осмелился выражать симпатии коммунистам и насаждал советский режим. Его совершенно не волновало, что выданных им людей ждали расстрельные команды в Английском саду.

Впрочем, готовых «стучать» на кого угодно людей в Германии по тем смутным временам хватало. И сегодня уже никто не рискнет предположить, что было бы с Гитлером, если бы баварскими войсками не командовал один из самых реакционных генералов фон Эпп, а его ближайшим помощником и политическим советником не являлся капитан Эрнст Рем, являвший собой олицетворение вечной войны.

Революцию он ненавидел самой лютой ненавистью и после поражения Германии в войне заявил: «Я констатирую, что не принадлежу больше к этому народу. Припоминаю лишь, что некогда принадлежал к германской армии».

Крепко сложенный, с перебитым носом и шрамом на широком лице, Рем олицетворял собой настоящего вояку. Во время войны он дослужился до чина капитана и был трижды ранен. Рем был гомосексуалистом, и все его ближайшее окружение придерживалось нетрадиционной сексуальной ориентации. Будучи законченным ландскнехтом, Рем проводил все свои дни в казарме, а ночи в мюнхенском приюте гомосексуалистов «Эльдорадо». После столь бесславного поражения в войне он мечтал о создании новой германской армии и стремился «завербовать побольше людей, которым было некуда деться после роспуска армии». Рем отвечал в рейхсвере за политическую обстановку в Баварии и в качестве агентов использовал уволенных в запас солдат и офицеров, от которых и получал необходимую ему информацию обо всех видах явной и тайной политической деятельности.

«И вот, — писал один из очевидцев тех событий, — Рему доложили, что среди демобилизованных солдат есть субъект по имени Адольф Гитлер, и этот Гитлер, хоть и полоумный, может ораторствовать в течение часа без перерыва, громя красных, разглагольствуя насчет «удара ножом в спину» и прославляя старую армию. Единственный его недостаток — скверный немецкий язык, смесь австрийского и баварского диалектов».

Рема мало волновал «скверный немецкий язык», и всего за две марки в день он взял к себе Гитлера в качестве агента по секретным поручениям. Он должен был докладывать шефу все, что ему удавалось подслушать в казармах. Так началось умопомрачительное возвышение Гитлера, который отплатит своему благодетелю весьма своеобразным образом… приказав расстрелять его.

Эти потери лишали Германию 10 % ее производственных мощностей, 20 % объемов добычи каменного угля, 75 % запасов железной руды и 26 % выплавки чугуна. Реки Рейн, Эльба и Одер объявлялись свободными для прохода иностранных судов. Германия была обязана передать победителям почти весь военный и торговый флот, 800 паровозов и 232 тысячи железнодорожных вагонов. Что же касается общего размера репараций, то его должна была установить позднее специальная комиссия, а пока победители обязали Германию выплатить Антанте контрибуцию на сумму в 20 миллиардов золотых марок в основном в виде угля, скота и различной продукции. Однако им и этого показалось мало. Версальский мирный договор практически разоружал ту самую Германию, которая всегда гордилась своей мощной армией. Ее армия не должна была превышать 100 тысяч добровольцев, а флот — 16 тысяч человек. Германии запрещалось иметь самолеты, дирижабли, танки, подводные лодки и суда водоизмещением более 10 тысяч тонн. Такая армия была способна только на полицейские мероприятия. Помимо всего прочего Германия объявлялась единственной виновницей в развязывании Первой мировой войны, а ее 895 офицеров во главе с кайзером были признаны военными преступниками.

Гитлера особенно возмутили слова французского премьера Ж. Клемансо, пообещавшего миру, что «боши заплатят все до последнего гроша». Конечно, бывшему ефрейтору и в голову не могло прийти, что именно этим «глупым и злым», по словам У. Черчилля, договором союзники прокладывали ему дорогу к власти и будущему завоеванию Европы. Та самая почва, на которой буйным цветом вырос нацизм, была возделана по большому счету уже в Версале. Именно там попытавшиеся навеки обезвредить Германию перегнули палку, превратив законное наказание в позорную казнь Германии со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями. Гиперинфляция, закрытие военных заводов, сокращение армии и флота выплеснули на рынок сотни тысяч людей, и безработица превысила всякие пределы. На улице оказались сотни тысяч здоровых мужчин, умевших обращаться с оружием, и до предела обострилась криминогенная обстановка. Еще недавно богатая и процветавшая страна оказалась ввергнутой в нищету и беззаконие, а территориальные потери придали еще большую силу крайним националистическим настроениям, которые очень скоро переродились в ненависть к ненемцам.

По извечной иронии судьбы церемония его подписания проходила в том же самом Зеркальном зале Версальского дворца, где в январе 1871 года была провозглашена Германская империя. Как тогда, так и теперь Версаль стал символом триумфа победителя и унижения побежденного, который был вынужден не только платить, но и пресмыкаться перед победителем.

Гитлер узнал об этом за столом Поппа. Несколько минут он молчал, а потом вдруг заявил:

— Ничего, наступит время, и лягушатники горько пожалеют об этом! Я заставлю их подавиться вонючими лягушками в этом самом Зеркальном зале!