Александр Карский - На фронтах Первой мировой войны. 18-й гусарский Нежинский полк Страница 11

«В ночь с 7-го на 8-е февраля сего 1915 года вверенный мне 4-й эскадрон под моим командованием, занимая в окопах на позиции юго-зап. д. Петна участок цепи, отбил атаку противника, который в составе полуроты пехоты с одним пулеметом приблизился на расстояние, не превышающее 150 шагов, и открыл сильный пулеметный огонь, а цепь стрелков продолжала наступать.

Успеху в отражении атаки весьма способствовал своим мужеством прапорщик Дерунов Борис, который, спокойно выждав удобный момент, когда цепь ясно показалась, открыл своим взводом огонь залпами и обратил противника в бегство. За означенные боевые действия прап. Дерунова Бориса ходатайствую о представлении его к награде».

Каждый день полк нес потери от артиллерийских обстрелов и атак противника. Особенно тяжелыми выдались 8 и 9 февраля: был ранен ротмистр 5-го эскадрона Леон Ланцуцкий, контужены полковник А. Д. Дросси, ротмистр 1-го эскадрона Алексей Бондарский, поручики Михаил Морозов и Борис Мостовой, братья корнеты Шуриновы, Николай и Павел. 10 февраля был также контужен ротмистр 2-го эскадрона Фёдор Хакольский. Происходило именно то, что предвидел полковник Д. И. Ромейко-Гурко: в позиционных боях в заснеженных скалистых горах выбивались лучшие кавалерийские кадры.

Полковник Д. И. Ромейко-Гурко в своих мемуарах вспоминает: «После семи дней прибыл на позицию Драгомиров. Я ему пожаловался на то, что мой полк несет бессменную службу. Он мне ответил, что он умеет распределять службу и что он и без моих слов знает качество своих частей. Я понял, что он нарочно, из личной неприязни ко мне, не сменяет моей части… Я мог только досаждать Драгомирову тем, что предлагал ему пройтись на позиции, где падали гранаты и пули. Он туда упорно не шел, но на время переставал хамить… Обидно было сознавать, что мои части страдают из-за личной неприязни ко мне Драгомирова».

Казалось, австро-венгерская армия вот-вот выдохнется, а затем рухнет. Это усыпляло российский генералитет. Физическая и моральная усталость армии не настораживала. Потери казались несущественными. Однако постоянная гибель военнослужащих оказывала удручающее воздействие на армию и гражданское население в тылу.

«Елецкий Вестник» в начале 1915 года еще рассказывал об удивительных стычках, когда отряд Нежинских гусар в 50 человек изрубил и обратил в бегство 400 вояк противника, фактически не понеся при этом потерь. Это походит на мифотворчество, но, возможно, похожий эпизод был во время первого наступления на Новый Сандец. Однако затем в газете всё чаще появляются сообщения о потерях в личном составе полка. Так, 17 января в № 4 опубликован «Список нижних чинов, уроженцев Елецкого уезда, убитых, раненых и без вести пропавших». В этом списке – один раненый гусар и 9 пропавших без вести. Вероятно, это отголосок Лимановского сражения. Но вот в № 14 от 21 февраля в заметке «Ельчане – герои долга» речь идет уже о боях в Карпатах:

«5 сего февраля пали геройской смертью, при взятии неприятельских окопов, Нежинского гусарского полка поручик В. И. Орлов и унтер-офицеры Парамонов, Журавлев, Зенин, Харитонов и Богударов. В том же бою ранены поручик М. П. Мохнин, кор. А. А. Макаров и сорок два гусара. Ранен и остался в строю ротмистр Л. А. Ланцуцкий, контужен поручик Б. В. Мостовой; контужены и остались в строю: полковник Дросси, ротмистр Ф. И. Хакольский и корнет Н. П. Шуринов».

Информация, к сожалению, неполная и неточная, но она помогает ощутить, как виделись боевые действия из глубокого тыла. Многие уже осознали, что война затянется надолго.

18-й гусарский Нежинский полк находился на позиции в горах, на одном из самых опасных участков, более двух недель. После смены гусары едва успели помыться в бане, как были направлены на поддержку 3-й Донской казачьей дивизии, которой командовал князь А. Н. Долгоруков. Дивизия эта, как уже говорилось, входила в состав Сводного кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта А. М. Драгомирова. Похоже, стремление военного руководства к созданию крупных кавалерийских соединений, целесообразных на равнинах, во время масштабных наступательных операций, при использовании спешенной кавалерии в позиционной войне в горах, в несвойственной ей обстановке, приводило только к неразберихе и дрязгам.

В конце февраля усилились атаки австро-венгерских войск на позиции 3-й и 8-й армий. Начальник Генштаба генерал Конрад фон Хётцендорф решил двинуть 56 дивизий на помощь армии генерала Кусманека, осажденной в Перемышле. Началась Вторая Карпатская битва. Главный удар пришелся по 8-й армии, но и левому крылу 3-й армии в горах приходилось нелегко. Разумеется, командирам полков трудно было оценить и понять общую ситуацию. Они только удивлялись настойчивости противника и решали частные текущие задачи по отвоевыванию позиций, с которых их потеснили.

Об одной из таких локальных стычек 24–25 февраля у д. Сенково (Сенкова) подробно рассказывается в «Воспоминаниях» Д. И. Ромейко-Гурко. В ночную атаку он отрядил 15 гусарских унтер-офицеров, вооружив их ручными гранатами, за каждым следовало пехотное отделение. Предварительно была произведена разведка: младший унтер-офицер 5-го эскадрона Иван Крючков в одиночку подполз к неприятельским окопам и всё высмотрел.

В этой ночной атаке вел добровольцев поручик 18-го гусарского Нежинского полка Леонид Свищев, удостоенный впоследствии (Высочайший приказ от 24 января 1917 г.) Георгиевского оружия:

«…в ночь с 24-го на 25-е февраля 1915 г. участвовал с командой охотников в ночной атаке окопов противника перед высотой 507 у деревни Сенково, из каковых штыками выбил противника. Овладение окопами дало возможность остановить наступление противника».

Вместе с поручиком шли младший унтер-офицер 4-го эскадрона Иван Евдокимов, гусары Алексей Кромский и Алексей Зенин. Отличился в бою и трубач Бронислав Яненас. Все они за мужество будут награждены Георгиевскими крестами 4-й степени. Пятнадцать человек за этот бой получили Георгиевские медали разных степеней.

Отважный К. М. Дударов, произведенный 31 января за отличие в делах против неприятеля в подполковники, вел за собой пехоту в ночной атаке с 24 на 25 февраля. Утром выяснилось, что на крайнем левом фланге не заметили одно вражеское подразделение. С рассветом австрийцы открыли огонь сверху вдоль отвоеванного окопа. В разгоревшемся бою командиру Нежинского полка полковнику Д. И. Ромейко-Гурко пришлось самому подносить патроны. Тут он был ранен в локтевой сустав правой руки, а затем еще и контужен. Вынес его из-под огня ординарец, младший унтер-офицер 4-го эскадрона Алексей Зиборов.

В этот день Д. И. Ромейко-Гурко простился со своим полком. Он отправился во Львов на лечение. Командование полком перешло к полковнику М. Е. Аленичу. Штаб полка до 18 марта находился в д. Бартне. Затем полк на передовой был сменен и спустился в предгорье.

21 марта штаб полка уже в д. Щепанцово (Щепаньцова), это в нескольких верстах к югу от г. Кросно. Был как раз канун Светлого Воскресенья (в том году православная Пасха пришлась на 22 марта). В газетах стали появляться внушительные списки награжденных и тех офицеров, которым было объявлено Высочайшее благоволение за отличие в делах против неприятеля. Орден святого Равноапостольного Князя Владимира 4-й степени с мечами и бантом получили полковник Михаил Аленич, ротмистры Василий Шевченко, Федор Хакольский и Леон Ланцуцкий, штаб-ротмистр Павел Шамшин и поручик Борис Мостовой. Семь поручиков и четыре корнета получили орден Св. Анны 3-й степени с мечами и бантом, еще семь поручиков и два корнета – орден Св. Станислава 2-й степени с мечами. За взятие Равы-Русской было пожаловано Георгиевское оружие подполковнику К. М. Дударову. Орден Св. Анны 3-й степени получили священник о. Николай Морачевич и капельмейстер Иосиф Шорф. Вскоре капельмейстеру подоспел еще и орден Св. Станислава 2 степени.

В полк были доставлены подарки, собранные ельчанами. Сопровождала груз представительница Елецкого Местного Комитета Красного Креста П. И. Шевченко – супруга ротмистра В. А. Шевченко. В семейном архиве сохранились две фотографии, относящиеся к этому визиту. На одной из них запечатлен отъезд П. И. Шевченко, по-видимому, из д. Бартне. В санях рядом с гостьей сидит ротмистр Ф. И. Хакольский, вокруг расположились полковник М. Е. Аленич, подполковник К. В. Дараган, ротмистры Л. А. Ланцуцкий, К. К. Случевский и В. А. Шевченко. На другой фотографии – обстановка иная, похоже, это д. Щепанцово. Тут можно видеть штаб-ротмистра М. П. Рюмина, поручика Л. С. Свищова и других офицеров полка.

Конец ознакомительного фрагмента.