Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №7  за 1998 год Страница 11

Мусульманская семья — закрытый мир, но все же кое-что нам известно. Например, что в арабской семье хозяин — мужчина, однако по всем важным вопросам он советуется с женой. Обычно, когда заходит разговор на эту тему, кто-то непременно любопытствует : «А как же он советуется, если жен несколько?»

Да, по Корану правоверному можно иметь четырех жен, но сейчас этой традиции придерживаются лишь шейхи да очень богатые люди. Согласитесь, содержать несколько жен накладно, надо для каждой построить дом. Все дома должны быть одинаковы по цене, и затраты на семьи тоже.

Есть еще обязательное условие: жен следует посещать регулярно, не обижая ни одну из них. Это не просто, если муж загружен ответственной работой да еще командировки. Но, по слухам, шейхи-правители справляются с этой обязанностью, имея по несколько жен и множество сыновей и дочерей.

У Хабиба была пока одна Фатима. И глядя на ее закутанную в черное фигурку на заднем сиденье автобуса, я подумал, что она начинает проявлять характер. Скоро, может быть, я и ее встречу на улице, как встречал других ухоженных красавиц в ювелирных магазинах, в парках с детьми и на аттракционах, которые арабы безумно любят.

Многие жены выезжают на современных автомобилях (например, я видел юную эмиратку в маске за рулем «Мерседеса-600») в женские закрытые клубы, на специальные пляжи, занимаются аэробикой и фигурным катанием...

А мужчины отправляются в свои офисы, одетые, как олимпийцы, в белые Просторные тоги, конечно, из натуральных материалов (жара летом до 50° С), дишдаши, не прилегающие к телу; на голове кружевные шапочки-сутра, а поверх — белый или пестрый платок, стянутый двумя черными ободами — укаль, сделанными из конского волоса; на ногах шлепанцы, чтобы легко было снимать, входя несколько раз в день в мечеть на молитву.

Вроде бы жизнь в арабской семье идет размеренно и спокойно, но тем не менее разводов много (один развод на три брака). Причем на развод подают не только мужья, но и жены, тем более, что за женщиной остается дом, муж должен ее обеспечивать до конца жизни, а государство выдает пособие.

Но это я так, к слову. Надеюсь, дома моего знакомого Хабиба не коснется тень развода. Да сохранит его Аллах!

Владимир Лебедев / фото автора

Объединенные Арабские Эмираты

Земля людей: Ивашка

Ивашка расположена почти на широте Санкт-Петербурга. Даже чуть-чуть южнее. Оба — морские порты, только Ивашка стоит на восточном берегу Камчатки, омываемом Беринговым морем. Поселок построен на острове в устье реки Ивашка и на галечниковой косе, тянущейся вдоль моря. Осенние шторма перелопачивают берег, оставляя на суше морских звезд и маленьких крабов. Больших я почему-то не находил. И еще длинные полосы морских водорослей.

На море смотреть не надоедает. Прибой здесь прозывается «накат» или «прибойка». Берег — просто «морской». Пройти по «морскому» — значит, пройти по берегу. Зимой лед в проливе Литке все время движется, качается вместе с волной. Пролив Литке отделяет остров Карагинский от полуострова Камчатка. До сих пор в Ивашке проживает бывший егерь Карагинского заказника. В особо суровые зимы он на лыжах пересекал пролив до острова. Сейчас старик обновляет забор вокруг своего дома и выращивает огурцы.

Где-то здесь, у побережья пролива Литке, сгинул в 1648 году спутник Семена Дежнева Федот Алексеев; погиб ли в стычке с коряками, умерли от цинги либо утонул во время шторма — точно неизвестно. Но «официальный» первооткрыватель Камчатки Владимир Атласов знал о промышлявших до него на полуострове русских людях. По существу, ровно 350 лет назад открыты пролив, разъединяющий Америку и Азию, и Камчатка.

А есть и третий юбилей: 170 лет назад, летом 1828 года, Федор Литке, командуя шлюпом «Сенявин», составил детальное описание восточного побережья Камчатки, впервые описав острой Карагинский и пролив, отделяющий его от материка и названный впоследствии проливом Литке. Здесь и стоит поселок Ивашка.

Надо сказать, в удобном месте стоит. От Ивашки и расположенного чуть севернее поселка Караги лежит несложный и короткий путь из Берингова моря в Охотское. Здесь пересекали полуостров с востока на запад и обратно Крашенинников и Иван Камчатый, спутники Владимира Атласова.

В хороший шторм волны вырастают до пяти метров, а в особо неистовые годы огромные валы перехлестывают через косу, заливая дома. Петербург от наводнения защищает дамба, а Ивашку — «забор» из трехметровых бревен. Но если придет «большая волна» — пунами, — деревянный частокол не спасет. Такое вполне возможно, и тогда вступит в действие специальная система оповещения, после чего две тысячи людей должны бежать, ехать или плыть на Увалы в километре от поселка. Там же растут ближайшие деревья. Землетрясения же редки и мало ощутимы — иногда чуть качнет лампочку под потолком.

Как ни странно, но здесь, на севере Камчатки, в Корякском округе, климат вполне благоприятен для жизни: все-таки море и десятки циклонов в год «утепляют» побережье. Тридцатиградусные морозы редки, но случаются зимой ненастные деньки, когда ветер с бешеной скоростью гонит снег и идти против можно только согнувшись.

Задувает два-три-четыре дня, занятия в двух школах отменяются, народ отсиживается по домам. И вдруг декорация стремительно меняется. Меня всегда поражал этот мгновенный переход от ветра, несущего хлопья снега, до тишины и благости: если ночь, то блестят звезды, если день, то становится тепло и тихо. Такие ветры оставляют после себя многометровые сугробы, часто жителям двухэтажных домов приходится после «отсидки» выбираться на свет божий через чердачные окна.

Лето жарким не бывает, ветер с моря приносит дождь, ветер с запада, с гор — ясную и сухую погоду. Люди побережья не знают, что такое гроза. Дожди идут долгие и занудливые.

Здесь можно жить в согласии с природой — всего достаточно, и даже картофель произрастает на крайнем востоке России. Но люди алчны. Деньги привлекают переселенцев с Украины, из Белоруссии, Центральной России на Камчатку. Однако сейчас начался обратный процесс: исход славян на «материк».

Население тает на глазах; молодежь не хочет всю жизнь проводить в глухом углу страны и рассчитывает обосноваться минимум в Петропавловске-Камчатском. Все больше людей, заработав приличные деньги, уезжает, возвращаясь летом на путину. Уезжают, конечно, не все. Коренные жители — коряки — никуда не спешат и только усмехаются, наблюдая метания русских.

Отдельная проблема — алкоголь. Кто-то крепко выпивает, кто-то не употребляет алкоголь вообще, по доброй воле. Михаил, коряк, учитель физкультуры в местной средней школе, похожий на добродушного медведя, хороший рыбак и охотник, отец двух очаровательных мальчишек, пьет сухое вино и шампанское; врач-терапевт Дима, теперь уже главврач местной больницы, обожает охоту и футбол.

А кто-то спивается, и обидно становится за нормальных, работящих, всегда готовых прийти на помощь мужиков, заканчивающих свою жизнь в сорок-пятьдесят лет.

Интересная судьба выпала моему соседу по лому в Ивашке. Человек сделал свою жизнь сам и достиг определенного положения в поселке. «Сидел» здесь же, на Камчатке, за убийство то ли в драке, то ли еще из-за чего-то. Сейчас он врос в эту землю и никуда отсюда не уедет. Есть своя квартира, жена, ребенок, купил японский джип, снегоход. Работал на неводе, куда попасть труднее, чем на прием к какому-нибудь министру. Мне, например, не удалось. Деньги там платят хорошие, а безработных все больше. Рыбозаводы закрываются. Своих рабочих избыток, а тут еще и пришлые. Ну и икра, конечно...

В общем, плюнул мой сосед на это батрачество и стал «камчатским фермером»: разводит кроликов и кур, понемногу охотится и много рыбачит. Была бы сеть, лодка да хороший мотор, а лицензию в путину купить нетрудно.

Джентльменский набор семьи в Ивашке: корейский или японский цветной телевизор, медвежья шкура на полу или на стене, сеть, ружье и теплица во дворе. О ней особый разговор: теплице ивашкинская женщина отдает полжизни. Стоят эти полиэтиленовые домики везде — всех форм и размеров, каждая, помимо полиэтилена, обтянута старой сетью, дабы не рухнула зимой под тяжестью снега и ветров. Есть теплицы с обогревом, светом и даже с автополивом.

Подружился я с человеком, который навещал свою семью в одном из городов Европейской части России раз в год на новогодние праздники. Это, конечно, ненормально, но где и как еще можно честно, и не перепродавая что-либо, заработать хорошие деньги?

Володя работал учителем труда и географии в школе; там же — сторожем, слесарил по мелочи — это зимой. Ну а летом он прорвался на невод, где «загребал» рыбу до сентября и далее — заготовка силоса для ивашкинских коров. Во второй сезон на неводе его разбил радикулит — бич всех работающих с сетью в море. Таких людей можно просто отличить — по неестественно прямой спине при ходьбе. Володя растирал спину какими-то мазями, делал уколы, носил пояс и упорно шел в морс, часто возвращался скрюченный от болей в спине.