Надя Папудогло - #тыжемать. Материнство по правилам и без Страница 12

В Москве мы ходили в самые разные заведения, от семейных и детских ресторанов до «взрослых». И ни разу я не натолкнулась на замечания или требования уйти. И уж разнообразие и изобилие детских меню и ресторанов с детскими комнатами и программами даст фору почти любой Европе.

Это не отменяет того, что я прекрасно понимаю: для кого-то дети могут быть утомительны. Младенцы могут очень громко и пронзительно кричать. А пара-тройка четырехлеток может показательными забегами свести с ума не только окружающих, но и своих родителей. Поэтому у меня не вызывает нареканий указание на то, что дети не приветствуются после 21:00. Или просто говорящее само за себя примечание – «В нашем заведении нет детских стульев и детского меню». Я считаю это полезными маркерами среды, совершенно не зависящими от любви к детям и изрядно упрощающими жизнь. Или пишите уж честно: «Нашего директора раздражают дети». Мы тогда сразу поймем, что друзьями не станем. И поищем другое заведение. Разумный общественный договор всегда приятен.

Ну и понятно, что никому и никогда не нравится, если ребенок воодушевленно и долго плачет. Скажем честно, это не нравится и самим родителям, и мы каждый раз ищем ответ на этот плач.

Плачет, снова плачет

Пожалуй, плач – одно из наиболее мучительных и изводящих явлений в первый год жизни малыша. «Что происходит? Почему он плачет? Голоден? Нет. Подгузник чистый. Что-то болит? Скорее врача? Или, может, ему просто неудобно. А-а-а! Он хочет на ручки» – логические цепочки невероятной мощи, мы все через это проходим.

Педиатры, анализируя причины детского плача первого года жизни, стандартно выделяют плач потребности и плач боли (и еще плач инстинкта). Они же предлагают свои способы, как справляться с рыдающим младенцем. И тут мы, начитавшись книг, попадаем в ловушку. Есть врачи, которые считают, что детям надо плакать. И если вы убедились, что потребности ребенка удовлетворены и у него ничего не болит, то иногда ребенку даже полезно покричать. Так, например, считает доктор Комаровский, который прямо и чуть грубовато констатирует: «Ребенку иногда полезно поорать». Например, потому, что слезы страхуют ребенка от инфекций в носоглотке. Далекие, но безмерно популярные муж и жена Сирз, наоборот, уверяют, что ребенку нельзя давать плакать, так как расходуется много энергии и ребенок будет хуже расти, а также отучится проявлять инициативу. Берите его на руки и, скорее всего, кормите его, говорят Сирзы мне в одно ухо. В другом звучит голос доктора Комаровского: «Попытка ответить на плач бесконечным кормлением может привести к усилению процесса брожения, который будет к тому же ухудшен перегревом малыша у вас на руках».

Отдельной строкой стоит доктор Эстивиль. В его теории возможны, кажется, до семнадцати минут плача без поддержки родителей, рекомендация не бегать к ребенку на каждую слезу и принимать как данность то, что уже с возраста в несколько месяцев дети умеют использовать слезы как элемент манипуляции. Суровый доктор Спок добавляет: «Главное, помните, что постоянный плач в первые недели после рождения – явление временное и не означает, что ребенок болен». И говорит о том, что есть дети, которым необходим плач, чтобы снять перевозбуждение от всего того невероятного, что творится вокруг. Спок также допускает оставление плачущего ребенка (я все знаю о детях самого Спока, так что не волнуйтесь).

Я один раз попробовала метод «дать проораться». Многие нейрофизиологи утверждают, что это вредит психике ребенка. Я не успела оценить влияние метода на К., но моя психика точно пострадала от этой пробы. Более того, самой себе я напомнила дрессировщика-неудачника, который готов на все, лишь бы заставить несчастного тигра прыгнуть с тумбы на тумбу. Только на месте тигра был мой собственный младенец, пахнущий молоком и карамелью. К слову, Эстивиль даже однажды извинился за собственную методику, но потом взял свои слова назад, а в App Store успешно торгуют приложениями имени испанского специалиста.

А дальше можно сесть на диван в полной растерянности. Ужаснуться циничности Эстивиля и Спока, принять Комаровского или Сирзов.

Окей, думаю я, если ребенок опять плачет, мы пойдем простым практическим путем. Еще раз проверяем: голоден или нет. Проблема в том, что К. может есть по три часа. Ладно, поел. Точно не голоден. Подгузник чист. В комнате тепло, малыш не перекутан. Значит, не жарко. Нос чистый. Водички попил, значит, в горле не пересохло. Берем на руки. Ага, успокоился. Значит, это тот самый, как его, инстинктивный плач. У меня нет слинга, но есть больная спина. Я ношу ребенка минут пять, а потом снова укладываю на развивающий коврик. Он спокоен. Кажется, бинго. Но далеко не всегда все так легко. Например, неделю К. просыпается по ночам с диким плачем. Успокоить его не может ничего. Объективных причин для этого плача нет. Педиатр говорит мне: «Это бывает в возрасте около года. Никто до сих пор не придумал внятного объяснения. Не волнуйтесь, пройдет».

Чем старше становится ребенок, тем больше вариантов плача у него появляется (но и разбираться в них становится легче). Раздраженный плач разочарования или неудачи, когда долго не складывается головоломка. Я быстро понимаю, что в этот момент не надо спешно показывать, как ее сложить, так как она уже рассердила малыша. Поэтому даю ему простой и понятный паровоз. Плач недовольства и гнева. Например, когда ему удалось-таки выхватить нож, но не удалось с ним убежать, так как я была не менее шустра. Окей, рассказываю ему, как опасны ножи, а параллельно предлагаю мне помочь разобрать гору пластиковых формочек. Плач от обиды. Здесь только утешать.

Альфа-пэрентинг обобщает многое в понятии «слезы тщетности», которые позволяют малышу адаптироваться в сложно познаваемом мире. Выплакаться очень важно, но малыш должен делать это в любящих руках.

Януш Корчак пишет об отношении матерей к слезам маленьких детей: «Деспотичный крик ребенка, который чего-то требует, на что-то жалуется, домогается помощи, – а она не понимает. “Вслушайся!” – “А если я не могу, не хочу, не знаю?” Этот первый крик при свете ночника – объявление борьбы двух жизней: одна – зрелая, уставшая от уступок, поражений, жертв, защищается; другая – новая, молодая, завоевывает свои права. Сегодня ты еще не винишь его: он не понимает, он страдает. Но знай, на циферблате времени есть час, когда ты скажешь: и мне больно, и я страдаю».

Я думаю о том, сколько разных плачей мы еще пройдем, так что to be continued. Самое главное – помнить о том, что малыши плачут. И не плакать вместе с ними даже тогда, когда очень хочется. Скажем, от усталости и тупящего ощущения собственного бессилия понять. Еще помогает чуть меньше читать и чуть больше слушать окружающий мир в виде тебя и младенца. (Я понимаю, совет невероятно логичный, раз вы это сейчас читаете!..)

Собственно, как и со сном, как и со слезами, во всем, что касается детей, есть свои правила и закономерности. О развитии и воспитании маленьких детей написаны десятки научно-популярных книг, чтобы облегчить вам жизнь с ребенком с первого дня его жизни. Как мыть детей, кормить, надевать памперсы, укладывать спать, учить говорить и так далее – десятки советов. Но практика, как обычно, ломает все идеальные схемы.

Да, есть общие физиологические нормы – начал улыбаться, сел, стали расти зубы, пошел. Но есть и загадочные черные дыры – например, почему прекрасно спавший младенец вдруг перестает спать. Тут тебе предложат десять объяснений и сто вариантов решения проблемы, но запросто может не сработать ни один из них. И тебе остается только самостоятельно отвечать на некоторые вызовы Вселенной. А что будет, если попробовать вот так? Ты делаешь свою ставку на красное – и если выиграешь, вот это будет радость!..

Где его дуду???

Когда ребенку было уже больше года, в модном ресторане с нами случился конфуз: мой спокойный и вдумчивый мальчик вдруг решил поскандалить. Его крик ощутимо разрушал атмосферу, а потому ко мне устремились официанты. Один из них начал нервно говорить мне: «А где его дуду? Дайте ему дуду! Вы что, потеряли дуду?!» Я взяла ребенка за руку и повела его успокаиваться на улицу. Признаваться в отсутствии дуду решительно не хотелось. Я ходила по улице и думала: «Ну почему же мы живем без дуду…»

Вопрос «Где его дуду?» впервые я услышала во французском роддоме, когда медсестра, заглянув в палату, обозрела меня и моего двухдневного младенца. Я смешалась тогда. Говорю: «А зачем?» Медсестра слегка подняла брови и сказала: «Покупаете, спите с дуду пару дней, пара капель молока на дуду – и в кровать к ребенку. Так он никогда не будет одинок». На том мы и расстались. С тех пор не раз и не два я сталкивалась во Франции с ситуациями, когда отсутствие дуду у младенца воспринималось как нечто странное и выдающее во мне с ног до головы иностранку, которая не в состоянии понять важные нюансы родительства.