Ада Баскина - Листок посреди моря. Как живут современные киприоты Страница 13

Потом Кристакис останавливает машину у двух храмов, стоящих близко друг к другу.

– Видишь, это православная церковь, – говорит он. – А рядом – мусульманская мечеть. Понимаешь, что это значит?

Я не понимаю.

– Это говорит о том, что люди двух религий веками уживались рядом. Между ними не было раздоров. Велика была взаимная толерантность. Вот почему сейчас мы выступаем за воссоединение обеих общин – греческой и турецкой. Если сотни лет они могли жить вместе, значит, смогут и в будущем. Это – главная задача АКЕЛ сегодня.

Кристакис очень занятой человек. У него нет ни солидного кабинета, ни высокой зарплаты. Но есть большой энтузиазм: искреннее желание узнать о потребностях обычных людей и помочь им.

Я могу наблюдать это лично, когда еду с ним по его делам. Один день мы заезжаем к старикам в деревне Меноя. Они живут вдвоем, дети далеко: не надо ли им чего-нибудь привезти или помочь с машиной? На другой день мы в гостях у фермера Адаму. Сын его собирается жениться, не может ли Кристакис помочь с жильем? На третий день мы на свадьбе. А через какое-то время он уже на похоронах, приехал выразить сочувствие вдове.

– Собирайся, я через десять минут буду около гостиницы, – то и дело слышу я его голос по телефону. – Сегодня едем.

Он неутомим. Но у меня сил уже не хватает.

– Кристакис, уже поздно, а деревня далеко в горах. Я с тобой сегодня не поеду. Устала.

– Ничего-ничего, в дороге отдохнешь, зато увидишь, как живут простые киприоты. Тебе будет интересно.

Ему-то встречаться с людьми интересно всегда. Как-то я спрашиваю:

– Послушай, объясни, почему ты так много возишься со мной? У тебя же столько дел.

– Во-первых, потому что ты из России. А я ее люблю. Дело в том, что в России он учился. Выучил язык и не забыл его. Говорим мы с ним по-русски.

– А во-вторых, просто я к этому привык. Если вижу, что кому-то нужна помощь, не раздумываю, есть у меня время или нет. Просто помогаю.

Скеви Кукума, член парламента

Скеви – самый близкий мне человек на Кипре. Редко когда мне удается за границей, в чужой среде, с другой ментальностью и чужими нравами встретить человека, столь родственного по духу. Редко я чувствую себя с иностранцем так легко и естественно, как со Скеви. Мне не нужно напрягаться, чтобы донести до нее какую-то свою мысль. И мне не составляет труда понять все, что она хочет мне сказать. Так обычно возникает дружба: при удивительном совпадении мироощущений.

Впрочем, довольно скоро я догадываюсь, что дело не только в нашем с ней взаимопонимании – дело именно в ней, в Скеви. Я наблюдаю за ее общением с людьми и вижу, что она готова понять любого и сама старается быть понятной каждому.

У нее приятная внешность: невысокая, легкая в походке, быстрая в движениях. Модно стриженные светлые волосы. Одета хотя и строго, но со вкусом. Она почти никогда не изменяет официозному стилю – английскому костюму (член парламента все-таки!), но каждый раз выглядит по-другому. То она в хлопковом костюме, то в шелковом, то в твидовом. То в официальном сером, то в веселом розовом. Она любит носить под пиджаками яркие майки. Бусы и серьги разнообразят ее туалеты и уводят от ощущения чиновничьей формальности. С ее лица почти не сходит чуть ироничная улыбка: она остроумна и самокритична.

Скеви Кукума чувствует себя органично в любой компании. Я видела ее и на собрании женщин-работниц, и на приеме в роскошном отеле «Хилтон», и на сельской свадьбе. Всюду она держится совершенно естественно. И в этом нет никакой маски публичного человека. Она действительно такая – простая, открытая, доброжелательная. И отзывчивая ко всем.

Однажды к ней подъехал юноша в инвалидной коляске. Он попросил ее походатайствовать, чтобы ему увеличили пенсию. Скеви внимательно выслушала юношу и, как и всех, расположила его к откровенности. Он признался, что иногда впадает в глубокую депрессию, а иногда даже подумывает о суициде. Под конец разговора он сказал: «Знаете, я с вами поговорил, и мне стало легче». Скеви, не задумываясь, протянула ему листок: «Вот мой телефон. Когда понадобится, звоните».

Важная деталь: она дала ему номер мобильного, то есть звонить по нему можно было в любое время суток. И юноша не преминул этой любезностью воспользоваться. Он звонит ей каждый день, иногда по нескольку раз. Тут надо заметить, что мобильник Скеви вообще звонит непрестанно. А когда она на каком-нибудь заседании и он отключен, то на «пропущенных» скапливаются десятки номеров. Тем не менее на звонки юноши-инвалида она отвечает незамедлительно: «Это ему нужно», – коротко объясняет она.

А откуда такое количество людей, которым нужна она? Это легко понять, если даже коротко (и неполно) перечислить ее обязанности. Как член парламента она глава иностранной комиссии, член комиссии по социальным проблемам, вице-президент комиссии за равные права. Она отвечает за проблемы женщин. Руководит движением школьников под названием Детский парламент. А еще она активист партии АКЕЛ и в этом качестве каждый вечер отправляется в какую-нибудь деревню или дальний город – на собрание или индивидуальную встречу.

– Не устаешь, не надоело? – спрашиваю ее по-дружески.

– Устаю ужасно, но не надоело. Должна же я знать, как живут в глубинке. Этот опыт расширяет кругозор, сильно обогащает. Начинаешь по-другому видеть людей, лучше понимаешь.

По образованию Скеви архитектор. Муж ее тоже архитектор. Она, с ее изящной внешностью и прекрасными манерами, была бы на месте в каком-нибудь светском кругу. Но она выбрала себе иной путь – активного члена АКЕЛ.

– Откуда такой интерес?

– Я бы сказала, что по наследству.

Отец Скеви, фермер, принимал деятельное участие в общественной жизни. Его даже выбрали председателем профсоюза фермеров. С детства она слышала, как это важно – помогать нуждающимся людям.

– Понимаете, когда я занималась только архитектурой – а у мужа своя архитектурная мастерская, – я получала большое творческое удовольствие, но все время чувствовала, что мне чего-то в жизни не хватает. Это была как бы работа для себя. А мне нужно было ощущать, что я полезна другим. Так учил меня отец. И я перешла на партийную работу. А когда мне предложили участвовать в парламентских выборах, я подумала, что смогла бы помогать тем же людям, но уже с возможностями значительно большего масштаба.

Борьба за место в парламенте была жестокой. Но Скеви за время ее партийной работы уже хорошо узнали люди, и она победила.

Мне остается добавить, что сумасшедший темп, в котором живет Скеви, практически не оставляет ей времени для семьи. Правда, все трое сыновей уже взрослые, живут отдельно. Но есть ведь еще муж. Успешный бизнесмен, талантливый архитектор, он мог бы потребовать большего внимания к себе. Но он не требует. Наоборот, всячески старается ей помочь. Если Скеви возвращается еще не совсем к полуночи, он встречает ее у какого-нибудь ресторана, и они устраивают себе ужин на двоих. При этом он не упускает случая подтрунивать над ней, ее занятостью, ее погруженностью в дела. Она с готовностью принимает его шутливые упреки и признает их справедливость.

Сатирулла Хараламбос, министр

С министром труда и социального обеспечения госпожой Хараламбос я виделась всего два раза. Это были сугубо деловые интервью, и поэтому я о своих личных впечатлениях сказать ничего не могу. Но путь ее – от девочки из бедной семьи до высокой государственной должности представляется мне весьма впечатляющим.

Как и у Скеви Кукумы, интерес к политической жизни перешел к ней по наследству. Только к общественной работе ее приучала мать, а не отец. Она была активной участницей профсоюзного движения. И Сатирулла еще в юности вступила в молодежное отделение партии АКЕЛ. Именно партия послала ее учиться в Болгарию. Остальное было делом ее личной активности.

Она жадно принялась постигать политические и социальные знания, не пропускала ни одной лекции, ни одного семинара, которые могла предложить Софийская академия социальных наук. Ее рекомендовали в аспирантуру, и она была рада этой возможности углубить свои знания.

После аспирантуры ей предложили работу во Всекипрской федерации труда. Она, не раздумывая, согласилась.

– Почему выбор пал на профсоюзы? Ведь у вас уже была ученая степень, вы могли бы заняться наукой. Разве это не было бы интересней?

– Нет, мой интерес лежал совсем в другом русле. Мне хотелось иметь возможность вполне конкретно помогать людям. Кстати, это была давняя мечта. Помню, еще школьницей, я внимательно слушала рассказы мамы о том, как профсоюзы борются за права людей. И не раз обсуждала с друзьями, как бы мы, дети, могли помочь старшим. Теперь, уже далеко не ребенок, я вспомнила эту давнюю детскую мечту. Собственно, я с ней никогда и не расставалась.

– И что, вы действительно сумели ее реализовать в Федерации труда?