Евгений Вышенков - Крыша. Устная история рэкета Страница 14

Отец, кстати, был чрезвычайно сентиментален. У него в лагере был щенок, а когда крысы отгрызли ему лапку, отец плакал.

Я имел отношение к организованной преступности.

Фека вел жизнь босяцкую. В кармане всегда хрустело деньжищами, и мгновенно эти звуки таяли. Все из ресторанов пришло и туда же вернулось. Никогда он не давал платить за стол другому. Не говоря уже — платить за себя. С него хорошо писать книгу «Ленинград кабацкий». За его столом кого только не было — и торгаши, и варьете. Володя же в Грузии жил. Так что много наезжало с Сочи, с Поти, с Батуми. А те все на понятиях, пиковые, фартовые. Но язык — враг его. Он не подколоть не мог. Порой зло, не к месту, несправедливо. Значит, рядом драки. А как советский ресторан без драки? Как сегодня без гламура. Рука у Феки была тяжелая. Он однажды даже Гену Петрова на попу посадил, а Гена боксер неплохой был. Он часто был несправедлив в мелком, а по нему пытались лупить по-крупному. Взять хотя бы историю с его скандальной посадкой в 1980 году. Он мне сам рассказывал, как докопался в ресторане гостинцы «Астория» к девахе. Та ломанулась якобы к жениху — немцу. Тот оказался журналистом и пронырой. С неделю наблюдал за ним, собрал слухи, которые полгорода знало, и в «Шпигеле» забабахал статью: «Русская мафия под прикрытием полиции». Андропову на стол. Команда — закрыть. Шум, слава, красноярский лесоповал. Его мама, кстати, Марианна Багратовна, говорила: «Хочешь, чтобы узнал весь Ленинград,— скажи Володьке».

БРАТЬЯ

На излете 70-х на Галере появились трое боксеров — Александр, Борис и Сергей Васильевы. Братья родились в Вырице. В боксе они особых успехов не достигли и попали на Галеру, как и многие другие, в поисках заработка и возможности реализовать амбиции. Из них резко выделялся средний брат Сергей — он единственный обладал стратегическим мышлением и талантом предпринимателя. Сергей окончил в Вырице школу-десятилетку, до седьмого класса был отличником и считался лучшим в школе учеником. С 12 лет занимался боксом. После восьмого класса он начал прогуливать уроки и учиться стал много хуже, но еще в старших классах успел прославиться в школе тем, что писал стихи. В 1974 году его осудили на пять лет по непопулярному обвинению в изнасиловании. Жертве было 16 лет, и заявление она написала под нажимом родителей. Вероятно, история про изнасилование была преувеличением, но в СССР в подобных делах дотошно разбираться было не принято. В лагере Васильев научился играть в шахматы и даже стал чемпионом среди заключенных. В 1978-м на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР об амнистии его условно освободили. Так же условно он сразу же устроился сторожем в Вырицкую церковь.

На деле же Васильев в 22 года начал заниматься фарцовкой. Он снял квартиру в полуподвальном помещении во дворе дома 32/34 на Невском проспекте — в том самом месте, где находились катран Сельского и помещение отряда комсомольской оперативной дружины (ОКОД), призванной помогать правоохранительным органам бороться с мелкой спекуляцией в центре Ленинграда. Разумеется, дружинники знали о существовании Васильева и иногда даже его задерживали. Когда это случалось, то на вопрос «Где вы работаете?» он отвечал правду: «В Божьем храме».

Двое других братьев на Галере появлялись реже. Они чаще проводили время у чековых магазинов «Альбатрос» и «Внешпосылторг».

Центр не любил постоянства — с кем сегодня выгодней нажить денег, тот и друг на час. И у Васильева друзей среди дольщиков не было. Известно, тем не менее, что единственным в те времена человеком, с которым Васильев общался часто и с удовольствием,— это делец по прозвищу Боря Жид (не путать с одноименным вором). Через некоторое время после освобождения Васильев познакомился со знаменитым валютчиком Михаилом Дахьей — кстати, комсомольским дружинником в прошлом. «Они были абсолютно разными людьми, но обоими владела неудержимая страсть делать деньги. Дахья помог Васильеву встать на ноги, сколотить небольшой капитал. Сергей знал нескольких центровых мальчиков, которые скупали у иностранцев вещи, при возможности брали и валюту. Эту валюту они несли Васильеву, а тот Дахье»[3]. Пока доходы Сергея Васильева значительно уступали тем суммам, которыми ворочал его более опытный, но временный партнер Дахья. Постепенно он стал задумываться о самостоятельной карьере.

Оказавшись на Невском к концу 70-х, Василев застал то время, когда там гулял Владимир Феоктистов. Он много наблюдал за его карточными играми и бесконечной гульбой в ресторанах, но сам за стол садиться не стал. Более того, поведение Феоктистова казалось Васильеву вычурным, его представления о жизни — чересчур романтическими, и он прекрасно понимал, что ничего, кроме временной громкой и бессмысленной славы и хлопот, такое поведение не сулит.

Я познакомился с Сергеем Васильевым в 1984 году, когда начал работать в отделе спецслужбы при ГУВД. Его неоднократно задерживали и все за фарцовку — по мелочи. Хотя он занимался валютой.

Как-то мы вязали одного валютчика. А когда вытаскивали его из машины, а он вылезать не собирался, и к тому же нескладно хамил, мол, мы все уволены, то довел нас. За что и получил по морде. Кстати, получил чуть-чуть и один раз, после чего и умолк. А надо было бы больше подкинуть.

В результате этот кекс написал заявление в прокуратуру, а следователь возбудил цельное дело. Фамилию этого красавца-мажора до сих пор помню — Костюковский. Он быстро нашел целую кучу свидетелей, из которых двое были центровые проститутки. Все «свидетели» подтвердили, как я его люто избивал. В общем, настроение у меня ухудшилось.

Буквально на следующий день после того, как меня вызвали на допрос, на площади Искусств меня окликнул Васильев. Дословно: «Что Пинкертон такой грустный?» Я ему рассказал.

— Если я решаю вопрос, то ты ведь меня больше на Невском не замечаешь? — предложил он.

Трудно было отказаться.

На следующее утро мне позвонил следователь. В трубке был слышен ор, дескать, я всех запугал, заявитель изуродованный ничего не хочет, а потерпевший кричит, что сам ударился, и «свидетели» память потеряли.

Потом я узнал, что Васильев подозвал к себе этого Костюковского и тихо так ему сказал, чтобы он пробежал от Галеры до улицы Якубовича, где находилась горпрокуратура, за время сопоставимое с рекордным по легкой атлетике. Пробежал и отрекся от претензий.

Кстати, это было справедливо.

Так что Васильев уже тогда вопросы решал.

Часть третья. ОКРАИНА

ДРУГОЙ ГОРОД

Петербург простирается от Черной речки до Обводного канала, от Лавры до Коломны. С севера, юга и востока дореволюционный город окружен социалистическим Ленинградом.

Во многом старое ядро города и его периферия — разные, так и не слившиеся между собой города. Дело не в социальном составе и материальном благополучии.

Большинство тех, кто остался жить в центре,— обитатели коммуналок. В одной квартире, парадной, доме — Ноев ковчег. Тяжело пьющие, старые девы, научные сотрудники, матери-одиночки, семейные пары. Лестницы грязные, на потолках протечки. Однако аура центра делает его жителей большими горожанами, чем обитатели новостроек. Главный ресурс Ленинграда, его прошлое,— к их услугам. Рядом с Биржей, Петропавловкой и Зимним дворцом жизнь кажется не такой беспросветной. Музеи, иностранцы, пестрая публика Невского: уличный театр создает зрителя бойкого и искушенного. Центр — пруд с проточной водой. Рядом бывшие одноклассники, приятели по двору, соперники по футболу. Магазины, киношки, рюмочные, мороженицы: при всем небогатстве выбора он есть. В центре самые престижные школы и Дворец пионеров с многочисленными детскими кружками. В районах новостроек — совсем по-другому.

ГЕНПЛАН

При Хрущеве пятиэтажками начали застраивать Купчино, Автово, Дачное, Гражданку, Полюстрово, Охту. В 70-е годы появились дома-корабли, в 80-е — дома 137-й серии. Советское градостроительство от западноевропейского ничем в принципе не отличалось: главная социальная задача — как можно быстрее обеспечить каждую семью собственной квартирой. Решение — промышленное домостроение, типовые дома и кварталы. Разница с Европой была в том, что в Ленинграде существовал один монопольный застройщик — Главленинградстрой, а у него плановый показатель — количество квадратных метров жилой площади в год. Градостроительные планы, вообще говоря, предусматривали строительство в каждом квартале детсадов, школ, магазинов, клубов, спортивных площадок. В каждом микрорайоне должен был быть кинотеатр и культурный центр, в каждом районе — станция метро, стадион, плавательный бассейн, театр. Но при ограниченных ресурсах план можно было выполнить, только пренебрегая деталями, то есть с минимальной инфраструктурой. Основная недоработка — транспорт. Почти все предусмотренные планом новые мосты через рукава Невской дельты, пешеходные и автомобильные туннели, эстакады над железными дорогами были построены на десятилетия позже запланированных сроков или до сих пор остаются на бумаге. Без метро долгое время были Старая и Новая деревни, Комендантский аэродром, огромный кусок Выборгской стороны, Веселый поселок, Ржевка-Пороховые, район проспекта Просвещения.