Алексей Иванов - Уральская матрица Страница 14

Тут можно читать бесплатно Алексей Иванов - Уральская матрица. Жанр: Документальные книги / Прочая документальная литература, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Алексей Иванов - Уральская матрица

Алексей Иванов - Уральская матрица краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Алексей Иванов - Уральская матрица» бесплатно полную версию:

Алексей Иванов - Уральская матрица читать онлайн бесплатно

Алексей Иванов - Уральская матрица - читать книгу онлайн бесплатно, автор Алексей Иванов

Заводовладение Демидовых не представляло единого семейного комплекса. Все ветви рода были по-отдельности. Когда в 1731 году Василий Демидов пожелал построить Шайтанский завод, за деньгами он обратился к дядюшке — легендарному Акинфию. Василий намекнул ему, что ведь его отец — брат Акинфия, и получил блистательную отповедь: «Моему карману брата нет!». А сын Акинфия Прокофий долго судился с братьями, отсудил Невьянские заводы, родовое гнездо, — и вопреки завещанию батюшки продал их чужаку, Савве Яковлеву.

Строгановы вели себя противоположным образом. В середине XVIII века они начали терять родовые вотчины, которые уходили в качестве приданого. И в 1817 году Павел Строганов оформил «майорат» — институт неделимости владений. Отделить можно было ренту, дивиденды, а не землю и заводы. Так в XVI веке завещал ещё Аника Строганов: «Родовые владения остаются в роду!». Но и с уже «отделёнными» заводами строгановские заводы работали «в кооперации». Благодаря Строгановым, на Урале сложился «сиятельный альянс» из благородных семейств Шаховских, Голицыных, Всеволожских, Лазаревых. В строгановском Усолье особняки Строгановых, Лазаревых и Голицыных стоят бок о бок.

Но Уралу важнее было даже не это. Демидовы не владели землёй, а владели — посессионно — только заводами. Поэтому они первыми сформулировали и реализовали принцип «срывания вершков». Это когда при свеженьком месторождении быстро возводится завод и снимаются «сливки». А потом завод со всеми появившимися проблемами продаётся, кому получится, и история повторяется на новом, нетронутом месте. Такой способ хозяйствования называется экстенсивным, «количественным». И 55 демидовских заводов — это только количество, не перешедшее в качество.

А строгановские заводы вырастали на строгановских землях. И землю продать никто не мог. Поэтому Строгановы заботились, чтобы заводы работали, не закрывались. Кончалась медная руда — переходили на железную. Дорожало железо — совершенствовали доменные печи. Не могли угнаться за техническим прогрессом — изменяли социальные отношения на заводе. И первая в России фирма возникла у Строгановых в 1864 году. Ею стал завод Кын, который после отмены крепостного права закрылся бы как нерентабельный. Но, став фирмой, он проработал ещё 47 лет.

Фарт навязал Демидовым «дикий», хищнический способ хозяйствования. А при нём заводской человек для Демидовых стал никем. Или же вором, разбойником, которого надо устрашать плетью. «Много в них лукавства и пронырства живёт», — говорил о своих рабочих Акинфий. «Всех вас как раков раздавлю!» — писал своему управляющему Никита Никитич Демидов. С такими хозяевами рабочему приходилось думать о себе самому. И ковался новый человеческий тип: активный в поиске знаний и благ, ищущий удачи здесь и сейчас, готовый принять насилие над собой и применить его к другому. Человек такого типа при фарте сразу срывался в круговерть «дикого счастья».

И совсем иными получались люди из вотчин Строгановых. Строгановы были внимательными патерналистами. Заводили школы и больницы, отправляли одарённых детей учиться в столичные и заграничные заведения. За благочестивую жизнь награждали своих работников медалями. Уже в XVIII веке Строгановы ввели на своих заводах пенсии по старости или увечью. В синодике строгановской церкви в Орле-городке на помин души крестьяне записывали своих родственников рядом с господами: для бога все были равны. Строгановский порядок вырабатывал другой тип личности. Эти люди могли сберечь и обустроить землю — но не смогли бы завоевать её. Смогли бы устоять против «дикого счастья» — но не смогли бы вырвать у судьбы фарт.

Строгановы и Демидовы — только самый яркий пример удивительной «двойственности» Урала. На Урале по гребню хребта словно бы поставлено зеркало, и чуть ли не все явления существуют в двух экземплярах. Словно в двух ипостасях. Екатеринбург и Пермь — «исторические близнецы», основанные одним и тем же деятелем — Василием Татищевым. Екатеринбург отличается от Перми тем же, чем и памятник Татищеву в Екатеринбурге отличается от памятника в Перми. Екатеринбургский Татищев — вельможный, барочный, на пару с генералом де Геннином. А пермский похож на Медного всадника, из-под которого ускакала лошадь.

На «пермском Урале», западном, — живёт народ коми. На «екатеринбургском Урале», восточном, — народ манси. На западе — святой Трифон Вятский, на востоке — святой Симеон Верхотурский. На западе — «падающая» Соборная колокольня в Соликамске, на востоке — «падающая» башня в Невьянске. Торговый Кунгур и торговый Ирбит. Культовая Чердынь и культовое Верхотурье. Пожевские пароходы и тагильские паровозы. Монетный двор в Екатеринбурге и монетный двор в Аннинске. Губернатор Огарёв и горный начальник Глинка. Пермские пушки и екатеринбургская броня. Более-менее точные подобия можно найти чему угодно. Вплоть до курьёзов. Главный архитектор Перми — Иван Лем, а главный архитектор Екатеринбурга — Эрнст Сарториус. Фамилию «Лем» мы больше знаем по Станиславу Лему, писателю, у которого в романе «Солярис» один из главных героев — доктор Сарториус.

Можно оспаривать эту странную закономерность и называть местные уникальности, которым нет аналогов за хребтом. Или апеллировать к тому, что религия, этнография, торговля и металлургия не могут иметь общих культурологических свойств. Но интерпретировать — плодотворнее. И в таком случае «двойственность» Урала будет означать то, что «уральская матрица» — это нечто вроде спектра, диапазона, а «близнечные противоположности» — края спектра, границы диапазона. Например, Строгановы и Демидовы — самые яркие воплощения двух типов хозяйствования: патерналистского и фартового. И любой другой уральский промышленник находится в этом спектре ближе к одному или к другому его краю.

Строгановым «не повезло». Вне Урала вообще мало кто ассоциирует их с Уралом. Даже на Урале строгановским солеварням почему-то отказывают в праве числиться среди предприятий «горнозаводской державы». Хотя в этой державе не только горные заводы, но и рудники, прииски, лесосеки, пристани, курени, гранильные фабрики. И среди шести «горных городов», учреждённых в 1834 году, был город Дедюхин, ныне затопленный Камским водохранилищем, — город солеварен. В советское время Строгановых упоминали как абстрактных вельмож, зато Демидовых гвоздили конкретно за Урал. А в пост-советское время Демидовых отмыли и потащили на постамент.

Объяснить это можно тем, что ни в советское, ни в пост-советское время строгановские принципы хозяйствования не были актуальны. А демидовские — были. Весь ХХ век на Урале — сплошная и тотальная «демидовщина». Легендарная Магнитка, которая одна давала столько же металла, сколько все остальные заводы Урала, — фарт советской эпохи. А Уралмаш, «завод заводов», вдруг ставший бизнесом частного человека, — фарт современности.

Свобода — это возможность перемены «матрицы», а «дикое счастье» — свобода вообще от любой «матрицы». Мечтать о таком фарте может лишь тот, кто совсем не имеет свободы, кто задавлен неволей, нищетой, работой. Кому надо «оторваться» (очень удачное жаргонное словечко). Россия никогда не испытывала недостатка в подобных бунтарях. А Урал — тем более.

«Дикое счастье» легко сочетается с криминалом, с уголовщиной, ведь оно само — забвение всех законов и правил. И «дикое счастье» логично выводится из «уральской матрицы». Но корни его не только в «неволе под ружьём».

Корни «дикого счастья» в маргинальности, провинциальности самой «уральской матрицы». Уральское «чудо преображения» возможно только из того, что привнесено извне, ведь Урал — это «место встречи». Получается, что значимо и дорого только то, что «извне». Говоря по-бандитски — то, что чужое. Присвоить чужое силой — беспредел. Но, став своим, оно дешевеет. Значит, его не жалко разбазарить. А это — «дикое счастье».

«Диким счастьем» стали 90-е годы — время свободы от «матрицы», время «Великой криминальной революции» (определение Станислава Говорухина). Но говорить о том, что криминальный взрыв 90-х был следствием «советского тоталитаризма», то есть, неволи, не совсем верно.

«Криминальная революция» выводится из советского тоталитаризма через промежуточный этап — через внедрение маргинальных ценностей. После отмены крепостного права в 1861 году не было никакого криминального взрыва, хотя было всё остальное: банкротства, безработица, растерянность. Но в сознание народа крепостники не вбивали маргинальных ценностей, вот потому народ потихоньку сориентировался и начал работать, а не взял кистень и не пошёл на большак.

Маргинальные ценности — это ценности рабов. Советская система исподволь внушала их трудовым людям. Внушала, когда окружала и замещала рабами. Когда потихоньку закабаляла и стирала границу между волей и неволей.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.