Джон Кракауэр - Эверест. Кому и за что мстит гора? Страница 15

Окружающих в Фишере привлекали его энергия, щедрость, бесхитростность, прямота и почти детский энтузиазм. Он был грубоватым и эмоциональным, не склонным к самокопанию и обладал таким общительным, притягательным характером, что моментально завоевывал друзей на всю жизнь. Сотни людей, даже те, кого он встречал не более одного-двух раз, считали его своим близким другом. Кроме того, он был удивительно красивым, обладал телосложением бодибилдера и точеным лицом кинозвезды. Он, как магнитом, притягивал к себе представительниц прекрасного пола и не пренебрегал их вниманием.

Фишер был во всех смыслах неуемным человеком, курил много марихуаны (но не во время работы) и пил, часто совсем не в меру. Задняя комната в офисе компании «Горное безумное» была своего рода его собственным тайным клубом. Уложив детей в постель, он любил закрыться в ней со своими приятелями, чтобы пустить по кругу «трубку мира» и смотреть слайды, вспоминая смелые подвиги, которые они совершили высоко в горах.

В 1980-е годы Фишер провел целый ряд весьма впечатляющих восхождений, которые помогли ему стать знаменитостью местного масштаба. Однако ему никак не удавалось стать звездой альпинизма мирового уровня. Несмотря на все свои усилия, Скотт не смог получить достаточного коммерческого финансирования, которого добились некоторые из его более знаменитых коллег. Кроме того, ему казалось, что некоторые из наиболее известных альпинистов его игнорируют и не уважают.

– Скотт хотел добиться признания, – рассказывает Джен Бромет, его рекламный агент, близкая подруга и партнер, с которой он часто тренировался. Бромет приехала с командой «Горное безумие» в базовый лагерь, из которого писала отчеты об экспедиции для онлайн-версии журнала Outside. – Он жаждал его всей душой. Он был на самом деле очень ранимым и тщеславным, о чем большинство знавших его людей и не догадывались. Он бесился от того, что ему не удавалось добиться репутации и уважения великого альпиниста. И поэтому чувствовал себя обиженным и ущемленным, что причиняло ему много боли.

К тому времени, когда весной 1996 года Фишер отправился в Непал, к нему, наконец, стало приходить то запоздалое признание, которого он, по его мнению, заслуживал. Во многом это объяснялось тем, что он в 1994 году совершил восхождение на вершину Эвереста без кислородного баллона. Кроме этого, команда Фишера, которую прозвали «Экспедицией защитников окружающей среды Сагарматхи», убрала с горы две с половиной тонны мусора, что было не только полезно для природы, но и оказалось весьма удачным пиар-ходом.

В январе 1996 года Фишер возглавил широко освещенное в СМИ восхождение на высочайшую гору Африки Килиманджаро, в результате которого было собрано полмиллиона долларов для благотворительной организации CARE («Забота»). Таким образом, в значительной степени благодаря экспедиции 1994 года, очистке горы от мусора, а также благотворительному восхождению в Африке к тому времени, как Фишер в 1996 году в очередной раз отправился на Эверест, о нем заговорили СМИ в Сиэтле. Его карьера альпиниста быстро пошла в гору.

Журналисты часто задавали Фишеру вопрос о рисках, которые он берет на себя во время восхождений, и удивлялись, как ему удается совмещать такой опасный вид деятельности с ролью мужа и отца семейства. Фишер отвечал, что теперь он гораздо реже рискует, чем во времена беспечной юности, а также что в последнее время стал гораздо более осмотрительным и консервативным альпинистом. Незадолго до отъезда на Эверест в 1996 году он так говорил журналисту из Сиэтла Брюсу Баркотту:

«Я на сто процентов уверен, что вернусь. Моя жена на сто процентов уверена, что я вернусь. Она вообще за меня не беспокоится, когда я сопровождаю группу, потому что знает, что я всегда сделаю правильный выбор.

Я считаю, что если случается трагедия, то она происходит только потому, что человек совершил ошибку. Именно фактор ошибки я и стремлюсь исключить.

В молодости со мной происходило много несчастных случаев во время восхождений. Можно как угодно эти несчастные случаи объяснять, но, в конечном счете, все сводится к ошибке».

Несмотря на все заверения Фишера, его карьера альпиниста, которому надо часто надолго уезжать из дома, тяжело сказывалась на семье. Он страстно любил своих детей и во время пребывания в Сиэтле был очень внимательным и заботливым отцом, но из-за восхождений месяцами не видел свою семью. Например, его не было дома во время празднований семи из девяти дней рождения его сына. Некоторые из его друзей считали, что ко времени отъезда Скотта на Эверест в 1996 году его брак фактически разваливался.

Однако Джин Прайс была далека от того, чтобы списывать осложнения в отношениях с мужем на его занятие альпинизмом. По ее словам, всеми своими неприятностями семейство Фишер-Прайс скорее обязано проблемам, возникшим у нее с ее работодателем.

Прайс стала жертвой предполагаемого сексуального домогательства, и в течение всего 1995 года была втянута в затратный и изматывающий судебный процесс против своего работодателя – компании Alaska Airlines. В конечном итоге стороны урегулировали возникший конфликт, но само судебное разбирательство было крайне неприятным, и, что самое важное, из-за тяжбы Прайс почти в течение года не получала зарплаты. В качестве командира корабля она зарабатывала приличные деньги, а доходы Фишера от альпинизма были явно недостаточными, чтобы заткнуть брешь в семейном бюджете.

– Впервые после нашего переезда в Сиэтл у нас появились проблемы с деньгами, – с грустью вспоминает она.

Точно так же как и большинство конкурентов, со времен основания компания «Горное безумие» была не самым прибыльным предприятием. Например, в 1995 году Фишер заработал всего около двенадцати тысяч долларов. Однако доходность компании начала увеличиваться благодаря растущей известности Фишера и усилиям его делового партнера и офис-менеджера Карен Дикинсон, чьи организаторские способности и рассудительность компенсировали склонность Фишера к спонтанным решениям и стремлению отмахнуться от проблемы.

Фишер внимательно следил за успехами Роба Холла в организации коммерческих экспедиций на Эверест и знал, что его конкурент берет за них солидные деньги, поэтому решил, что пришла пора и самому выйти на этот рынок. Фишер считал, что если позаимствует у Холла формулу успеха, то быстро сделает «Горное безумие» прибыльным предприятием.

Однако Фишера привлекали не деньги как таковые. Его мало интересовала материальная сторона этой жизни, но он стремился добиться почета и уважения и прекрасно осознавал, что в современном мире деньги являются наиболее понятным и общепринятым мерилом успеха.

В 1994 году, через несколько недель после триумфального возвращения Фишера с Эвереста, я столкнулся с ним в Сиэтле. Мы не были близко знакомы, но у нас было несколько общих друзей, и мы часто встречались на скалах или на вечеринках и мероприятиях альпинистов. В тот раз он отвел меня в сторону и начал рассказывать о своих планах организации коммерческой экспедиции на Эверест, уговаривая меня принять в ней участие и потом написать статью для журнала Outside. Когда я ответил, что мне, как человеку с весьма ограниченным опытом высокогорных восхождений, было бы безумием отважиться на штурм Эвереста, он не огласился.

– Перестань, все вечно переоценивают значение опыта. Тут, брат, важна не высота, а твое отношение. Я уверен, ты прекрасно справишься. Ты уже забирался на горы и посложнее Эвереста. Я с Эверестом полностью разобрался и знаю, как его покорить. Считай, что мы уже проложили к его вершине дорогу из желтого кирпича, как в «Волшебнике Изумрудного города».

На самом деле Скотт меня тогда очень заинтересовал своим предложением. Заинтересовал даже больше, чем я в тот момент был готов себе признаться. При этом Скотт действовал как таран и всеми силами «вписывал» меня в свою экспедицию. Потом, когда мы встречались позже, он постоянно говорил со мной об Эвересте. Он неоднократно звонил редактору Outside Брэду Вецлеру и рекламировал ему свою идею.

В январе 1996 года, в немалой степени благодаря лоббированию Фишера, журнал принял твердое решение отправить меня на Эверест – возможно, как говорил Вецлер, в составе экспедиции Фишера. Сам Скотт был совершенно уверен, что это дело уже решенное.

Однако за месяц до моего отъезда мне позвонил Вецлер и сообщил, что произошли изменения в планах: Роб Холл сделал журналу более интересное предложение. Поэтому Вецлер попросил меня присоединиться к экспедиции «Консультанты по приключениям», а не Фишера. К тому времени я уже узнал и успел полюбить Фишера и мало что слышал о Холле, поэтому изначально сдержанно отнесся к этой идее. Но после того, как один мой проверенный товарищ по альпинизму подтвердил безупречную репутацию Холла, я с энтузиазмом согласился подниматься на Эверест вместе с ним.