Иван Падерин - Ожоги сердца Страница 17

— Внимание! Даем отсчет секунд к началу соревнований, — пронеслось над площадью. — Три, два, один! Пуск!..

Участники кинулись к своим машинам. И ни одна не завелась: умышленно были перепутаны проводки зажигания. Виктор Кубанец по специальности автоэлектрик и, конечно, сразу обнаружил неисправность, восстановил нужный порядок проводков и снова включил стартер. Свечи сработали нормально, двигатель завелся. Глушить его не надо, пусть греется, разогретый резвее наберет скорость.

Точно так же поступил и Альберт Вазов. Только спущенный баллон запаски он осадил наездом переднего колеса, а Виктор с помощью монтировки и деревянных клинышков. Тут шефствовал над ним Рустам Абсолямов, который то и дело подавал условные сигналы — ладонь вниз и шевелил пальцами, будто посыпал песок на землю: не спеши и не забудь припорошить корд баллона изнутри тальком. Виктор не замечал его сигналов, весь был поглощен своим делом и все же о тальке не забыл.

Как и следовало ожидать, первой на трассу вырвалась «девятка», за ней «тройка», затем сразу две — первая и седьмая. На повороте к песчаной балке стоял контрольный пункт. Тут крутой спуск и еще более крутой подъем из балки по песчаному взвозу. Этот участок привлек много любителей, среди них были итальянские специалисты. Перед спуском стоял общественный автоинспектор с жезлом — Ирина Николаева. Она дала сигнал Виктору — притормози и смекай, как сподручнее выскочить из оврага, видишь, буксует лидер, зарывается в песок. И Виктор смекнул. К удивлению зрителей, он развернул машину, задним ходом спустился в овраг и сразу выскочил на другую сторону по более крутому травяному откосу.

Этот способ подсказал ему Ярцев: на крутых подъемах силовая ось должна быть впереди. Ее колеса не упираются, а цепляются за крутизну. Поэтому надо разворачивать машину…

— Патенто! Патенто! — закричали итальянцы, что означало для них открытие неизвестных возможностей «Фиата-124» или, по крайней мере, изобретение.

На той стороне стоял страховщик с буксирным тросом — Володя Волкорезов.

— Стой! — остановил он Виктора. — Не спеши, лучше лидеру помоги.

Альберт Вазов, кажется, даже не поверил, что соперник подает ему конец буксирного троса. Хотя его машина зарылась колесами в песок и села, как говорится, на брюхо, он не терял надежды вырваться из этой ловушки самостоятельно: в багажнике хранились связки резиновых шипов на брезентовых лентах — подложи под задние колеса, и они превратятся в гусеницы. Однако предлагают буксир. Отказываться нет смысла.

Когда машина Альберта, взятая на буксир, поползла вверх по взвозу, на той стороне оврага итальянцы уже скандировали Кубанцу:

— Эрколи! Эрколи! Эрколи!

То ли им вспомнилась партийная кличка Пальмиро Тольятти, именем которого назван здешний город, то ли вообще это слово обозначало что-то светлое, солнечное — трудно было понять, только всем участникам соревнования стало ясно, что они должны поступать так, как поступил водитель «семерки». И ни одна из следующих машин не осталась в овраге на песчаном взвозе.

Через несколько минут «девятка» на бешеной скорости проскочила второй контрольный пункт. Шофер «девятки» будто напоказ заложил такой вираж при выходе на автостраду, что какое-то мгновение машина шла на двух колесах левой стороны. Афоня Яманов даже очки снял, чтобы не видеть катастрофы, однако все обошлось благополучно.

Через считанные секунды здесь показалась «семерка». Афоня сорвал с головы кепку и принялся крутить ее перед собой: двигайся по кругу!

Так и есть. На площади перед заводом, против корпуса вспомогательных цехов, была обозначена флажком спираль. Конец спирали упирался в тупик. В тупике стеллаж. На стеллаже десять камер, бывших в употреблении. Шофер мог взять любую, определить дефект и устранить его. Прокол или разрыв. То и другое устраняется вулканизацией. Бери, какая попадет, и приступай к делу. За работой наблюдают специалисты по вулканизации. Приехал сюда и генеральный директор.

Виктору досталась камера без прокола и без разрыва, но воздух сочился из шейки ниппельного соска. Заводской дефект или пересохшая резина дала трещину? Возни с ней много, а время ограничено. Не успел — камера пошла в брак, считай, десять баллов вылетят из общей суммы. Виктор показал сосок камеры арбитру: дескать, такой дефект нельзя устранить. Тот пожал плечами и ничего не ответил.

И тут стало ясно, зачем Ярцев сунул в сумку походный вулканизатор и сверток сырой резины. Сосок надо снимать и приклеивать заново.

Дольше всех провозился Кубанец с этим злополучным дефектом, но когда камера была накачана и сосок не дал течи, арбитр мелком поставил на ней семерку и восклицательный знак. Подошел генеральный директор, пожал Кубанцу руку:

— Молодец…

И вот снова она, площадь, с которой началась гонка. Въезд на нее был обозначен для участников соревнования флажками. Путь лежал по коридору такой ширины, что ошибись на три-четыре сантиметра — и посыплются штрафные очки. Виктор проскочил через эту ловушку благополучно.

Теперь начались сложные для водителей и красивые для зрителей фигуры автомобильной езды. Надо было выписать узкий круг, восьмерку, не затронув ни одного флажка на хрупких тростинках, — каждый сбитый флажок минус один балл. Еще сложнее проколесить по площади через штрафные ворота — сколько сбил флажков, столько и заходов в ворота, и только после этого разрешается выехать на стадион.

Много народу на знакомой площади, но, кажется, еще больше на стадионе. Трибуны гудят. Но попадешь ли туда, если тут нахватаешь штрафных заездов, до темной ночи? Вон уже две машины — «двойка» и «четверка» — поставлены на прикол, не хватило проходных баллов, чтобы попасть на стадион…

Виктор не замечал ни лиц, ни жестов людей, обступивших площадь, он видел только хрупкие тростинки и жезлы регулировщиков. И все же сбил две тростинки. Много это или мало, он не знал. Два заезда в штрафные ворота. Снова узкий коридор между кирпичами, поставленными «на попа». Каждый впритирку к колесам справа и слева. Следи за передним левым, прижимайся до предела, тогда есть надежда уйти от дополнительных штрафных.

Один заезд. Благополучно. Второй — коридор из кирпичей позади, и над площадью загремели репродукторы:

— «Семерка», водитель Кубанец, получает пропуск на стадион.

Регулировщик, стоявший в центре площади на полосатой тумбе, красивым жестом открыл дорогу «семерке» к воротам стадиона.

По кругу стадиона носились две машины — «единица» и «тройка». В центре поля стояли «пятерка» и «девятка». У «пятерки» бок обшарпан. Водители тех машин, видать, получили вводные по регулировке. Капоты открыты. Какую же вводную дадут «семерке»? Нет, прежде чем получить вводную, надо проделать десять кругов с преодолением препятствий — яма с водой, проезд по двум бревнам, лежащим вдоль дорожки на ширине колес, тряска на кирпичах, объезд трех условных ям, обозначенных кругами один меньше другого. Так десять кругов на предельной скорости, время фиксировал секундомер.

Это объяснил стартовый судья, остановивший Виктора перед выездом на круг.

— Условия не повторяются, идет проверка на внимательность.

Значит, «девятка» и «пятерка» уже прошли этот этап. Каков же у них результат?

Трибуны стадиона то аплодируют, то замолкают или взрываются смехом. Это «единица» свалилась с бревен, зацепилась брюхом за одно из них. Колеса ошалело крутятся, а машина ни с места. К ней подбегают несколько человек, сталкивают с бревна. Туда же подоспел Огородников. Косматый, взъерошенный, он неистово машет руками, возражает против такой помощи неудачливому шоферу — его надо снять с трассы, чтобы не мешал Кубанцу! «Единица» направляется в центр круга.

— Внимание, на старте «семерка»!..

Только теперь Виктор окинул взглядом трибуны. Справа — большая группа итальянцев, спорящих между собой, показывающих на линию старта, куда подрулил Виктор. Среди них Ярцев и Ирина. Они, кажется, так увлеклись спором, что забыли дать условные сигналы.

— Три, два, один… Старт!

Именно в эту секунду Виктор заметил, что возле Рустама Абсолямова стоит Полина с Галкой на руках. Вернулись! Все запело в нем от радости. Машина, кажется, сама рванулась вперед, вслед за «тройкой». Ее водитель уже освоился, делает последний круг, и надо держаться за ней.

Круг, второй, третий. Трибуны гудят. Полина с Галкой спустились к самой дорожке. Возле них уже Ирина, Василий и Рустам. Надо бы еще добавить газу, но Ярцев грозит кулаком — сбавь, чертов Кубанец, сбавь скорость!

Да, действительно, кажется, разгорячился. Сказалась казачья кровь. Чуть не вылетел руль из рук на кирпичной тряске…

У стартовой линии показались «шестерка» и «восьмерка». Это последние. На «восьмерке» смекалистый парень. Не спешит, не обгоняет, идет след в след за «семеркой».