Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №5  за 1997 год Страница 17

Мало кто теперь помнит о Русской эскадре — части Черноморского флота, — покинувшей Крым в самый разгар гражданской войны. В наших учебниках истории этот эпизод был обозначен как «бегство белогвардейцев под натиском Красной армии, сбросившей в море барона Врангеля». Однако «бегство» было организованной эвакуацией не только белого воинства, верного присяге, но и множества гражданских лиц, включая женщин и детей, не пожелавших довериться большевикам. Что же до пребывания русских кораблей в Бизерте в роли «флота в эмиграции», то об этом наши историки хранили полное молчание. Между тем горечь изгнания под сенью Андреевского флага познали не только моряки и их семьи, но и юные кадеты Морского корпуса, эвакуированные из Севастополя.

Новый поворот в судьбах изгнанников произошел 29 октября 1924 года. В тот день в связи с признанием Францией Советского Союза Русская эскадра в Бизерте была объявлена распущенной, и с заходом солнца на всех кораблях эскадры «Андреевские флаги были спущены с тем, чтобы более не подниматься». По счастью, это пророчество из мемуаров свидетеля драмы не осуществилось. Ныне на кораблях Российского флота снова развеваются флаги святого Андрея Первозванного. И потому задуманный символический подъем флага на месте стоянки Русской эскадры становился акцией примирения и, если хотите, почитания и покаяния. Флаг этот, освященный на родине Российского флота в Воронеже, мы взяли с собой...

По тропкам, вьющимся среди камней седого Херсонеса, я спустился к бухте, где у небольшого причала стояла красавица «Галла», получившая на время похода Памяти второе имя — «Петр Великий». Предстояли парадные проводы у Графской пристани, и мне поневоле пришлось выступить в роли спичрайтера петровской эпохи. Со мной рядом стоял высокий красавец, актер Минского драмтеатра Иван Иванович Мацкевич в униформе Петра Великого.

— Потренируйся для начала. — Я подаю Ивану листки с парадной речью.

— ...И велю выкатить бочку вина заморского на потеху жителям града сего и во здравие преславных зейманов наших, кои в Тунисию плывут, дабы флаг святого Андрея поднять там сызнова во славу флота Российского...

Наконец перешли к Графской, где весь экипаж застыл в парадном каре на борту яхты. Флотский оркестр грянул «Легендарный Севастополь», и от толпы, обрамленной лозунгами и венками, отделился вице-адмирал Геннадий Сучков, первый заместитель командующего Черноморским флотом. На лице адмирала, казалось, отпечатались все тяготы, свалившиеся на моряков Севастополя... Менялись ораторы. Шумели родные и близкие. Жены и дети подняли лаконичный призыв: «Возвращайтесь!» Батюшка после долгого молебна благословил судно и команду.

— Отдать концы! — прокричал капитан в момент, когда на кораблях в Южной бухте начался перезвон полуденных склянок. Грянул салют из ракетниц, и яхта под всеми парусами, резво набрав ход, направилась к выходу на внешний рейд. Обогнув Херсонес с попутным северо-восточным ветром, «Галла — Петр Великий» полетела к Босфору, делая не менее 12 узлов...

Разумеется, в наши планы не входило соблюдать график исхода флота в далеком 1920-м. Так что представить себе — и не только по этой причине — ту ветреную осень и больше сотни судов и кораблей со 120 тысячами беженцев было очень трудно. Помогали документы. С борта крейсера «Кагул» главком армии и флота генерал-лейтенант Врангель дал в Константинополь телеграмму для всеобщего сведения:

«Я отдал приказ об оставлении Крыма. Учитывая те трудности и лишения, которые Русской армии придется перетерпеть в ее дальнейшем крестном пути, я разрешил желающим остаться в Крыму. Таких почти не оказалось. Настроения войск и флота отличные, у всех твердая вера в конечную победу над коммунизмом и в возрождение нашей великой Родины. Отдаю Армию, Флот и выехавшее население под покровительство Франции, единственной из великих держав, оценившей мировое значение нашей борьбы... Переход к турецким берегам всех четырех отрядов кораблей под командой адмиралов Кедрова и Машукова прошел успешно. Правда, в разыгравшийся все же шторм перевернулся и затонул миноносец «Живой», скорее всего по причине перегруза. С прибытием в Константинополь Черноморский флот 21 ноября был переименован в Русскую эскадру, которая в числе около трех десятков вымпелов вскоре отправилась в порт Бизерта в Тунисе, назначенный французскими властями для стоянки эскадры. В декабре здесь началось обустройство стоянки кораблей и размещение семей моряков. Для Морского корпуса власти предоставили форт Джебель-Кебир. Туда перебрались 345 гардемарин и кадет, 77 преподавателей и офицеров, команда обслуживания и 50 членов семей. Для жен и детей корабельных офицеров и кондукторов на линкоре «Георгий Победоносец» оборудовали общежитие. С надеждой на недолгое пребывание здесь не прерывали издание «Морского сборника», который размножали на гектографе...»

Штормовой попутный ветер позволил нам за двое суток пройти 340 миль до Стамбула. Сделав трехчасовую остановку в порту Атаке для телефонных переговоров и приема пресной воды, мы вышли в Мраморное море. В проливе Дарданеллы почувствовали мощь отливного течения — и вот уже Эгейское море. Бирюза прозрачной воды и отличная видимость, множество островов, никогда не исчезающих с горизонта, создали у древних греков представление о бесконечности этого моря. Они так и назвали его: Главное море — Архи Пелагос. Венецианские картографы XIII века нанесли это название в виде одного слова, не вникнув в его точное значение. Так Архипелаг стал именем нынешнего Эгейского моря вплоть до... середины нашего столетия, а множество островов в нем дали этому слову новое значение, известное каждому школьнику. Так, примерно, я начал рассказ об Эгейском море для всей нашей команды, благо ходовая рубка на яхте вмещала всех. Это море оказалось главным и для славы Российского флота: здесь, на выходе из пролива, в мае-июне 1807 года русские моряки под командой адмирала Сенявина разгромили турецкие эскадры в Дарданелльском и Афонском сражениях.

— Положи руль лево пять, — приказывает капитан рулевому Виктору Присяжнюку. — Совершим круг Памяти на месте гибели моряков...

Мы встаем у борта и наблюдаем, как смыкается в кольцо пенный след кильватерной струи... Именно здесь, на неприметном островке Тенедос, был похоронен первый из погибших близ Дарданелл командир линейного корабля «Сильный» А.И.Игнатьев. Захватив позднее остров, турки надругались над могилой капитана и вдобавок убили настоятеля монастыря и еще одного грека, указавшего место захоронения русского на территории обители.

Другая леденящая душу история связана с гибелью в Афонском сражении командира линкора «Рафаил» капитана 1 ранга Дмитрия Лукина, известного в свое время силача, прозванного Геркулесом. Получилось так, что не было возможности предать тело земле, и труп, по обычаю, был опущен в воду. Свидетель этой церемонии Н.Панафидин писал: «Со всеми почестями, должными начальнику корабля, опустили его в воду; под голову его положили большую пуховую подушку, тягости в ногах было мало, и тело стало вертикально. Вся команда в голос закричала, что батюшка Дмитрий Александрович и мертвый не хочет нас оставить». Далее Панафидин просто замечает: «На нашем корабле убитых было, кроме капитана, 16 человек и 50 раненых, и большая часть из оных — смертельно». Можно представить весь ужас этих похорон. Это в эпоху Цусимы станет проще: «К ногам привязали ему колосник...», а на парусниках не было котлов, и «тягостей» для многочисленных жертв сражений явно не хватало. Так что Архипелаг для россиян еще и братское кладбище, а поклоняться могилам на нем мы как-то все время забываем...

Признаюсь, что идея посещения острова Парос — «столицы» Российского флота в XVIII веке — принадлежала мне лично, поскольку в плане похода он не значился.

— С этим островом, — убеждал я Сгефанов-ского. — связан принятый в греческой истории термин «Орловский период». А этим Орловым как раз и был главком Российского флота, впервые появившегося в Средиземном море осенью 1769 года. И вообще — сия страница истории нашего флота связана с уникальной стратегией русских в борьбе на море. Императрица Екатерина впервые послала сразу пять эскадр за пределы Балтийского моря, чтобы «приступить к подпаливанию Турецкой империи со всех четырех углов...» На Паросе был госпиталь, верфь для ремонта кораблей и кладбище россиян...

—Ну что ж, венок для главной базы флота мы найдем, — согласился шеф, — только вот слишком много времени прошло. Сохранилось ли что?

Белый, как высохшая на солнце ракушка, Парос показался на пятый день нашего плавания. Благодушный полисмен взял с нас какие-то деньги за пресную воду, но на яхту зайти поленился. Свобода, которая снится нам по ночам, здесь разливалась, подобно бризу над пляжами и красному вину в маленьких тавернах. Музея в Науссе не оказалось, а добиться чего-либо от мэра и единственного полисмена не удалось. Однако в административном центре острова — Пари-кии — находилась старейшая в христианском мире церковь Екатонтапилиани, основанная, по преданию, матерью императора Константина Великого — святой Еленой еще в IV веке.