Олег Будницкий - Русско-еврейский Берлин (1920—1941) Страница 18

В качестве действенных средств руководители Союза рассматривали в первую очередь пропаганду и политическую борьбу: выпуски газеты «Национал-немецкий еврей» содержат призывы распространять сведения о Союзе, ходатайствовать о его внесении в избирательные списки и т.п. Кроме того, они предполагали добиться от правительства устрожения миграционного законодательства и контроля за его соблюдением, а в качестве личного вклада пропагандировали бойкот заведений, открытых восточноевропейскими евреями244.

Виновными в сложившемся положении «национал-немецкие» евреи считали всех, кто потворствовал остъюден: полицию и пограничный контроль, которые попустительствуют проникновению восточноевропейских евреев в страну и пребыванию в ней, Бюро попечительства о рабочих, которое не вынуждает их к эмиграции, министра внутренних дел К. фон Северинга, социал-демократа, который разрешает им оставаться в Германии и предоставляет различные законодательные льготы245, сионистов, газеты которых пестрят именами восточноевропейских евреев. Еще один упрек, обращенный к сионистам, заключается в их интересе к ближневосточной культуре и отходе от культуры немецкой246. Одна из передовиц газеты «Национал-немецкий еврей» носит заголовок: «Евреи, ощущающие себя немцами! Ни пфеннига на возрождение Палестины!»247

Ш. Адлер-Рудель указывает, что среди еврейских идеологических течений Союз евреев – немецких националистов заметен не был. Однако для антисемитов он оказался удачной находкой, поскольку крайнее ассимиляторство «национал-немецких» евреев и их отказ от всего еврейского были для антисемитской пропаганды весьма выгодны: они как будто подтверждали правоту антисемитов устами самих евреев248. Таким образом, результат, достигнутый деятельностью Союза, оказался прямо противоположен поставленной им цели.

Вернемся, однако, к немецким евреям – покровителям остъюден. Большинство евреев Германии сочувствовали престижной, респектабельной организации – Центральному союзу немецких граждан иудейского вероисповедания (Centralverein der deutschen Staatsbürger jüdischen Glaubens). Центральный союз был организацией просветительского и в основном либерального толка, отстаивавшей необходимость включения евреев в гражданскую и экономическую жизнь Германии. В целом подобная позиция не предполагала ни симпатий по отношению к сионизму, ни любви к восточноевропейским евреям. Однако Центральный союз пытался выполнять роль посредника между немецкими евреями и остъюден (под лозунгом «восточноевропейские евреи – такие же евреи, как и мы»249): выступал за предоставление мигрантам избирательных прав в общинах, спонсировал благотворительные организации, оказывающие помощь остъюден. Поддержку получали также сионистские организации, однако с оговоркой: Центральный союз не разделяет политических целей сионизма250.

Cионисты составляли подавляющее большинство среди защитников остъюден. Подобная защита предполагала известную долю самоотождествления с подзащитными, оказавшимися в тяжелом положении. Во время погромов 1923 года, полемизируя с Союзом евреев – немецких националистов, сионисты призывали организовать еврейскую самооборону и выступить против погромщиков единым фронтом. «Было бы наивностью, – писал сионистский публицист, – стремиться “ограничить” погром только восточноевропейскими евреями. Этот погром направлен не против восточноевропейских евреев, а против евреев вообще»251.

В определенном смысле понятия «быть сионистом» и «помогать восточноевропейским евреям» стали синонимами, и подтверждением в данном случае может служить пример Альберта Эйнштейна, который в начале 1920-х годов примкнул к сионистскому движению как к наиболее «остъюдофильской» политической силе, способной что-то противопоставить общественным настроениям и политическим тенденциям, враждебным по отношению к остъюден. «Восточноевропейских евреев сделали козлом отпущения, объявив их виновниками разрухи, в которой сейчас пребывает хозяйственная жизнь Германии и которая в действительности является следствием войны. Спекуляции на тему несчастных беженцев, вырвавшихся из ада, который представляет собой сегодня Восточная Европа, стали одним из наиболее эффективных средств политической борьбы и с успехом используются демагогами. Когда правительством разрабатывались меры против восточноевропейских евреев, я ввязался в дискуссию и указывал на страницах “Berliner Tageblatt” на бесчеловечность и бессмысленность этих мер», – эти сочувственные слова об остъюден Эйнштейн написал в 1921 году в эссе «Как я стал сионистом»252.

Одним из тех, кто вовлек Эйнштейна в сионистскую деятельность, был Гарри Эпштейн, руководитель нескольких сионистских организаций Дуйсбурга и Вестфалии. Несмотря на провинциальность Дуйсбурга, Эпштейн был заметным действующим лицом в еврейской жизни Германии, участвовал в сионистских дискуссиях, тесно общался со многими знаменитыми сионистами – Максом Боденхаймером, Альфредом Клее, Арнольдом Цвейгом, Мартином Бубером (именно под влиянием Эпштейна Бубер примкнул к сионизму), Нохумом Гольдманом, Куртом Блюменфельдом и др. Эпштейн регулярно печатался в газете «Jüdische Rundschau» и других изданиях, выступал с лекциями в университетах253. Он начал свою деятельность еще до войны, добившись предоставления восточноевропейским евреям в своей общине избирательных прав. После Первой мировой войны он занялся организацией помощи еврейским мигрантам: был основным инициатором создания в 1918 году в Дуйсбурге отделения Еврейской биржи труда. До создания Биржи он и его жена приискивали беженцам работу собственными силами254. В 1920 году дуйсбургская Биржа вошла в состав Бюро попечительства о рабочих, и Эпштейн организовал отделения Бюро в Кельне и Бохуме.

Эпштейн был сторонником так называемой продуктивной помощи: подопечным его организаций приискивалась работа или оплачивался билет до места будущей работы, а также оказывалась помощь в получении документов (паспорта, вида на жительство и т.п.) – в этом смысле деятельность организаций Эпштейна весьма похожа на деятельность Союза русских евреев в Германии. В определенный момент как Союз, так и организации, руководимые Эпштейном, стали собирать средства для своей деятельности в еврейских общинах Германии (что вызывало недовольство либералов)255. Чтобы спасти мигрантов от высылки, Эпштейн записывал их сотрудниками своего предприятия256.

Еще одной политической силой, на поддержку которой остъюден могли претендовать, были социал-демократы257. В отличие от сионистов, они не считали принципиальными культурные различия между немецкими и восточноевропейскими евреями, не проявляли внимания к традиционному жизненному укладу и религиозности остъюден. В социал-демократических партиях – СДПГ (Sozialdemokratische Partei Deutschlands, Социал-демократическая партия Германии) и существовавшей с 1917 по 1931 год НСДПГ (Unabhängige Sozialdemokratische Partei Deutschlands, Независимая социал-демократическая партия Германии) – присутствие евреев не было значительным, и входившие в их состав евреи занимались общегерманской политикой, не уделяя, как правило, специального внимания проблемам евреев.

Один из виднейших представителей СДПГ и НСДПГ, в 1902 – 1918 и 1920 – 1928 годах – депутат Рейхстага, Эдуард Бернштейн определял свою национальную принадлежность следующим образом: «Я не являюсь религиозным евреем и не вхожу в еврейские национальные объединения, не принадлежу также к евреям-националистам. Я вырос в лоне немецкого народа и ощущаю себя немцем, однако помню, что по происхождению я еврей, и если евреи испытывают притеснения, я чувствую своим природным долгом вступиться за них»258.

Полемизируя с патриотами-антисемитами, Бернштейн создает апологию восточноевропейских евреев и евреев вообще, отрицая их вину за поражение Германии в войне, указывая на их высокий культурный и образовательный уровень. В брошюре «О задачах евреев в мировой войне», вышедшей в свет в 1917 году, он называет евреев «связующим элементом между народами культурного мира», «учителями народов» (речь шла о роли евреев в распространении монотеизма)259. В работе «Восточноевропейские евреи в Германии» (1923) Бернштейн опровергает стереотипы относительно остъюден, распространенные в среде правых (восточноевропейские евреи паразитируют на немецком обществе, гнушаются физическим трудом, занимаются спекуляциями, они морально неполноценны и т.д.). Он приводит статистические данные о евреях, работающих на рудниках в Вестфалии, свидетельства немецких рабочих, которые положительно отзываются об остъюден, работающих бок о бок с ними, и, более того, заявляет, что между немецкими и восточноевропейскими евреями нет принципиальных моральных различий260.