Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №7  за 1998 год Страница 21

Уверившись, что это — отзвук вчерашнего телефильма — а такое, как мне рассказывали, нередко бывает на сеансах айяуаски: увиденное на экране предстает перед глазами пациента, — я стал покорно ждать, что же будет дальше. «Где же то, что я заказывал? — этот вопрос свербил в моем расслабленном мозгу. — Где же отец, где же мое будущее?» Грешным делом, я даже стал обижаться на знахаря: схалтурил, дескать, дружище.

И уже совсем расстроился, когда над чернятиной справа неожиданно возникла сначала тоненькая светлая полоска, которая стала расти и превратилась в канонический известный нам с детства портретный ряд вождей: Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин. «Что за дела! — подумал я. — Откуда они-то взялись? И почему сейчас, здесь?» Снова стал трясти головой, хлопать глазами, но иконостас держался, либо исчезал, но возникал вновь. Неожиданно от него стали отделяться и падать вниз один за другим: сначала Сталин, потом Ленин, а вслед за ним и остальные двое.

Я не переставал удивляться, но видение повторилось. Потом снова и снова. И все это на черном ночном фоне. А потом, когда я уже потерял надежду увидеть что-то еще — ведь действие айяуаски сравнительно недолгое, — «экран» просветлился, и я увидел небольшой морской (или речной?) залив, силуэты белых яхт, гряду скал, построенный из крупных каменных глыб мол, справа —широкий водный простор. Я же оказался стоящим в красивом холле дома, расположенного неподалеку от берега. И над всем этим, будто проецируясь двойным, стереоскопическим изображением, накладываясь на холл и на залив, возникло лицо отца. Оно было нечетким, прозрачным, но устойчивым. Отец смотрел мне в глаза, словно желая что-то сказать, но почему-то молчал, словно не был уверен, стоит ли это делать. Продержавшись какое-то время в такой нерешительности, он тихо покачал головой и исчез.

Что все это значило? Да и было ли это все, не подстроило ли все это мне мое же воображение, изнасилованное отчаянным желанием увидеть и свое будущее, и отца? Вопросы эти много лет не давали мне покоя. Со временем я смирился: все это был мой собственный вымысел, конструкция расслабленного айяуаской мозга. И тихо-тихо стал забывать все, пригрезившееся в ту ночь. Вернее, списал в архив пережитых мной курьезов — не более того.

Так бы и пылились в этом архиве мои впечатления от сеанса айяуаски, если бы в один прекрасный день -всего каких-то пять лет спустя — я, будучи в Уругвае, не оказался именно в таком же холле дома, стоявшего на берегу залива Рио-де-Ла-Платы, и если бы мне не приходилось частенько, возвращаясь из центра Монтевидео в корпункт, мчаться по набережной и видеть бегущие навстречу фонарные столбы и редкие, находившиеся по левую сторону дороги световые рекламные вывески; правая сторона оставалась в густой черноте — там была бескрайняя, погруженная в ночь река.

А потом грянула перестройка и все последовавшее за ней, и стали опадать как осенние листья портреты вождей и все, что было связано с их образами и именами. Если же говорить о моей семье, то на нас в уругвайский период обрушилось немало передряг и невзгод. Не об этом ли хотел предупредить меня мой отец, но почему-то так и не сделал, ограничившись только лишь легким покачиванием головы?..

...Когда силы стали потихоньку возвращаться и я уже мог свободно шевелиться и даже легко поднести ко рту магнитофон, знахарь подозвал меня к себе и устроил, как и всем, сеанс духовного очищения. Потом отпустил. Я отполз на циновку и погрузился в мертвый сон...

На рассвете мы все проснулись, как заново рожденные. До сих пор не припомню такой легкости во всем теле, такого прилива энергии, желания что-то творить, создавать, созидать, как в то утро. Хотелось обсудить все пережитое, и мы гурьбой отправились на берег Амазонки. И там я услышал от Хавьера, одного из журналистов, принимавших участие в сеансе, как он перед приемом айяуаски запрограммировал себя на то, чтобы узнать, где находится его брат, уехавший месяца три назад в Лиму и до сих пор не приславший ни одной весточки, и как ему там живется сейчас. Во время сеанса Хавьер увидел, как его брат весело подбрасывает вверх белого голубя, и тот, сделав несколько кругов, садится на его, хавьерово плечо. Помню, кто-то сказал тогда: «Жди вестей».

И действительно, не прошло и трех дней, как Хавьер собрал всех нас, участников сеанса айяуаски, и с радостью зачитал только что полученное от брата письмо. Тот сообщал, что устроился хорошо и недавно получил приличную работу, а долго не писал только лишь потому, что никак не мог наладить свою жизнь.

Я позавидовал тогда Хавьеру — вот, мол, счастливчик: увидел что-то конкретное и даже получил тому подтверждение.

Но, как видим, и мне тоже повезло, правда, по-своему.                     

Александр Кармен / фото автора

Икитос - Лима - Монтевидео

Загадки, гипотезы, открытия: Почему Кук не открыл Антарктиду?

Зададимся вопросом: что есть суша? В Географическом энциклопедическом словаре, 1988 года издания, говорится, что суша — это часть земной поверхности, не покрытая морями и океанами, то есть материки и острова. Есть и добавление: «В понятие суши обычно не включают озера и водохранилища». А ледники? Кое-где на картах они подписаны синим цветом, кое-где черным. Не оттого ли разнятся цифры общей площади суши? В одних источниках — 29,2 процента поверхности Земли, в других — 25. Вопрос, конечно, в некоторой степени, теоретический: ну какая разница — считать ледники сушей или водным объектом? Но из-за этой неопределенности случались в истории географии забавные казусы...

Ближе всего в XVIII веке с ледяными горами и холмами познакомились   участники   второй кругосветной экспедиции Джеймса Кука, среди которых были и два   натуралиста   —   Иоганн   и   Георг Форстеры.   Знаменитый   английский мореплаватель и немецкие ученые не считали льды — глетчерные (лед ледников) и фирновые (лед снежников) — горной породой и за сушу их не принимали. Такая точка зрения, что лед — вода в твердом состоянии и не более, — стоила Куку... неоткрытия Ледяного континента.

30 января 1774 года шлюп «Резолюшн» достиг рекордной для того времени южной широты — 71° 10', и в дневнике капитана появились необычные для южного — водного — полушария Земли строки:

«В 4 часа утра на юге заметили ослепительно белую полосу — предвестник близких ледяных полей. Вскоре с грот-мачты увидели сплошной ледяной барьер (выделено мною — В. Ш.). простиравшийся с востока на запад на необозримом пространстве. Вся южная половина горизонта сияла и сверкала холодными огнями. Я насчитал 96 вершин и пиков вдоль кромки ледяного поля. Некоторые из них были очень высоки...» (Дж. Кук. Путешествие к Южному полюсу и «округ света. М., 1948.)

Что увидели Кук и Форстеры в тот ясный день на горизонте, воспринимается географами неоднозначно. Одни считают, что путешественники узрели барьер шельфового ледника, примыкающего к современному Берегу Уолгрина. Другие географы, к примеру Константин Марков (К. Марков. Путешествие в Антарктиду. М. 1957.),  были уверены, что «видеть материк на расстоянии 150 км он, конечно, не мог».

А назови Кук сплошной ледяной барьер Берегом, быть бы ему первооткрывателем самого южного материка Земли. Первое географическое название на будущем Ледяном материке — Земля Тринити (Троицы) появилось лишь в XIX веке, когда англичане Уильям Смит и Э. Брансфилд 18 января 1820 года (по старому стилю) увидели выходы скальных пород в районе современного Антарктического полуострова. На два дня раньше обнаружили сушу Белого материка Фаддей Беллинсгаузен и Михаил Лазарев, но они «ледяному полю, усеянному буграми» и «матерому льду чрезвычайной высоты», как и Кук, наименование не дали, хотя и стали открывателями Антарктиды.

Впоследствии мореплаватели в Антарктике не раздавали географические названия высоким природным объектам, сложенным глетчерными и фирновыми льдами. Так в XIX и XX веках на картах красовались «о. Изумрудный», «о. Дагерти», «о. Нимрод», «о. Победа», открытый советскими полярными исследователями в 60-е годы. Эти острова были подписаны черным цветом, хотя и оказались гигантскими айсбергами, довольно быстро после их открытия разрушенными морем и потеплевшим воздухом.

Мореплаватели прошлых веков за сушу принимали лишь те участки земной поверхности, которые были сложены скальными или рыхлыми горными породами, а белые и голубые ледяные горы они считали «окаменевшей водой». Хотя и Г. Форстер и Дж. Кук в январе 1775 года на острове Южная Георгия «видели, как отсюда в море выносило небольшие глыбы льда, и слышали сильный треск более крупных масс, которые, видно, раскалывались в глубине бухты» (Г. Форстер.  Путешествие  вокруг света.   М., 1986.). Так что и Кук и Форстер вполне могли связать в единое целое многочисленные ледяные острова близ Южного полярного круга с материком или огромных размеров островом, от которого они откалывались в теплый период года.