Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №3  за 1997 год Страница 25

Вот и получается, что больше всего российские туристы боятся в Африке не зверей, а заразы и спасаются от нее неразбавленным джином. Говорят, помогает. Европейцы и американцы, которых в Кении бывает едва ли не миллион ежегодно, тревог за свое здоровье не испытывают. Оказывается, спокойствие достигается благодаря четырем (!) прививкам — от желтой лихорадки, тифа, холеры и гепатита — и ряду элементарных правил: не брать в рот сырой воды, не купаться в пресных водоемах, не валяться на морском песке без подстилки... Впрочем, джином они тоже брезгуют только уж очень его разбавляют...

Лесная дорога вывела нас к озеру. Перед ним, на роскошном травянистом лугу, в картинных позах лежали три красавца-льва. Бодрствующие львы — я уже научился это ценить, но Доминик почему-то не поехал к ним напрямик. Он выбрал колею, которая вела сложным, кружным путем, через заросли колючих акаций, оставлявших на стеклах «Ниссана» глубокие царапины. Когда до львов оставалось метров пятьдесят, дорога кончилась. Доминик остановился.

— Далековато, — сказал я.

Доминик сдвинул машину метра на два и снова встал.

— Слишком далеко, — повторил я раздраженно. — Это не съемка!

Доминик насупился и выключил мотор.

— Не могу. Нельзя съезжать с дороги. Таковы правила.

— Почему? — возмутился я. — В Масаи-Мара было можно!

— Накуру — не Масаи-Мара! Здесь звери, оставшиеся без родителей... Сиротский приют!

Что делать... Мы оставили львов-сирот наслаждаться тишиной наступавших сумерек и вновь углубились в лес. Доминик ехал медленно, озираясь по сторонам и переговариваясь с кем-то по рации. Неожиданно он остановился.

— Что там, Доминик?

— Чуи. Леопард.

— Где?!

— Я его пока не вижу...

Доминик вновь включил рацию, перебросился с кем-то парой коротких фраз, потом проехал еще метров десять.

— Он должен быть здесь!

Мы поражались уверенности Доминика, но еще больше — осведомленности таинственного «наводчика», который с точностью до дерева сообщал координаты леопарда по рации.

— Вот он!

Метрах в тридцати от дороги, на нижней ветке громадного дерева, свесив переднюю и заднюю лапы, лежал последний из «большой шестерки».

— Слишком темно и далеко. Ничего не выйдет, — разочарованно сказал я. — А другого леопарда, поближе к дороге, нет?

— Другого нет, — кротко ответил Доминик.

На следующий день мы дважды пересекли экватор. Первый раз — на краю Великой рифтовой долины, где нас атаковали продавцы гипсовых слоников, второй раз — у подножия горы Кения. Я смотрел на ледники высочайшей вершины страны, но думал о вершине, которую так и не увидел. «Килиманджаро... — вспоминал я Хемингуэя. — Почти у самой вершины западного пика лежит иссохший мерзлый труп леопарда. Что понадобилось леопарду на такой высоте, никто объяснить не может».

— Красивый образ, — рассуждал я вслух. — Но почему он выбрал именно леопарда?

— Потому что скелет леопарда действительно нашли на вершине Килиминджаро, — сказал Доминик, — лет за десять до приезда Хемингуэя.

«Значит, он ничего не придумал, и с леопардом тоже...» — теперь я, кажется, начинал понимать, что имел в виду седой кениец тогда в самолете. Правила игры... Хемингуэй в полной мере испытал их на себе. В первый приезд заболел тяжелейшей формой дизентерии, во второй — спустя почти двадцать лет — едва не погиб в авиакатастрофе. Однако всю жизнь, до самого ее трагического конца, он стремился в Африку, желая еще и еще раз испытать свою судьбу... «Что понадобилось леопарду на такой высоте...»

В Шабе к Доминику снова вернулось хорошее настроение: жаркая и сухая атмосфера полупустыни быстро поправила его здоровье. Мы вновь колесили по национальному парку, встречая прежних персонажей — слонов, буйволов, львов — только уже в новом обрамлении: среди скал, зонтичных акаций и термитников.

Однажды Доминик остановил свой «Ниссан» и показал на придорожный куст. За переплетением веток я увидел крохотного зверька: два уха, два глаза, на четырех тоненьких ножках.

— Дик-дик, — сказал Доминик. — Самая маленькая антилопа.

Мы медленно поехали дальше. Неожиданно Доминик нарушил молчание.

— В прошлом году я видел, как бабуин поймал дик-дика, — сказал он. — Это был еще совсем маленький детеныш, и его мать бегала вокруг и звала... Бабуин разорвал ему живот, переломал все косточки — бедный дик-дик так кричал... но еще больше кричала мать... В моем автобусе сидели тогда туристки: они плакали и просили меня хоть что-нибудь сделать... Но я не мог...

— Понимаю, — сказал я, — вмешиваться — запрещено, таковы правила.

— Плохие правила, — вздохнул Доминик.

Доминик проводил нас до самого аэропорта в Найроби. Напоследок мы расплатились с ним: туристы обычно доплачивают своему сафари-гиду небольшую сумму из расчета сто-двести шиллингов в день. Я собрал эти деньги и отдал Доминику, а он не глядя сунул их в карман. Разумеется, можно было и вовсе ничего не платить — у гидов неплохая зарплата. Но тот, кто намерен когда-нибудь вернуться в Африку, должен помнить, что они существуют — плохие или хорошие — эти правила, о которых говорил седой кениец. Правила игры...

Андрей Нечаев / фото автора

Кения

Были-небыли: Адонис

По весьма древним преданиям, которые позже нашли отражение в греческих мифах, сын царя Крита Адонис был смертельно ранен кабаном во время охоты в отрогах Атласа. Из капель его крови на месте гибели вырос прекрасный цветок анемона. А через три дня Адонис возник снова, словно ниоткуда. Цветок анемона — это аллегория превращений человека, но сами факты чудесных возрождений и есть основа народных преданий.

Хочу рассказать о случае, который я назвал бы случаем массовой галлюцинации. Свидетелем, наряду с другими, был я сам — в 1958 году в конце августа в селении Усть-Тырма на реке Бурея, притоке Амура. Наша группа в составе четырех крепких парней готовилась к выходу в тайгу на поиски женьшеня. За день до выхода к нам пришел молодой сухощавый мужчина и представился Николаем Зазюлиным, геологом из экспедиции по разведке полиметаллических руд в районе хребта Урана. Геолог очень понравился нам. Он стал рассказывать о своей работе и о том, какими сокровищами должны обладать недра этого хребта. Никель с серебром, платина, лантан, и все это лежит на глубинах не более 480 метров. Он растолковал нам, что сам хребет — это не цепочка возвышенностей, а обычная равнина в искривленных слоях надземного пространства: непрерывная цепь месторождений создает перераспределение гравитационных сил на поверхности Земли. Нам Николай показался человеком, влюбленным в свое дело, и мы решили, что неплохо было бы взять его с собой. Слово за слово, и он согласился: дескать, он в отпуске, денег на отдых в Сочи нет — почему бы не воспользоваться нашим предложением? При этом он сказал, что сами заработки на женьшене его не интересуют, ему просто интересно побродить вместе с нами в тайге.

Наутро, еще до восхода солнца, мы собрались на берегу Буреи, погрузились в моторную лодку одного из старожилов селенья, чтобы подняться вверх по течению реки, а затем в 40 километрах северо-восточнее свернуть на север в левый приток Бурей, подойти поближе к хребту Урана. К двенадцати дня мы уже были на месте. Двинулись в тайгу. У каждого за плечами груз килограммов под сорок, у Николая, нашего нового знакомого, тоже увесистый рюкзак с верхом из коровьей кожи с шерстью. Ценная вещь — во время дождя поклажа остается сухой. Этот рюкзак был все время перед моими глазами, потому как Николай всегда шел впереди меня. Когда мы сели передохнуть и перекусить, Николай достал из рюкзака две банки тушенки, аккуратно вскрыл их крохотной машинкой с поворотным механизмом и передал нам.

— А ты, Николай? — удивился я.

— Я еще не проголодался. И вообще ем очень мало, — ответил он. Потом он отказался и от ужина. Но когда я спросил его, отчего это он все еще не проголодался, сказал, что уже поужинал.

— Как? — вырвалось у меня.

— Позавтракал сырыми птичьими яйцами. Нашел гнездо, когда ходил в кустики до ветру.

— Ну, брат, ты силен! И часто находишь такие гнезда?

— Не часто, но, когда надо, нахожу. Сами понимаете: надо — значит, надо! — И он рассмеялся настолько заразительно, что мы загоготали вслед за ним. Когда же мы влезли в лямки своих рюкзаков, наш старшой спросил его:

— А женьшень ты находить умеешь?

— Ну, если надо, Ферапонт Семенович, то найду. Думаю, что вон под теми невысокими деревцами он есть, место подходящее.

Мы свернули немного в сторону и не дальше, чем в 80-ти метрах, нашли восемь растений, из которых четыре были пригодны для сушки. Но только было начали выкапывать корни, как услышали:

— Не стоит спешить, — сказал Николай, — я вам найду корни постарше.

И мы сразу же поверили ему... В тот день мы нашли не менее 28 великолепных экземпляров женьшеня.

Вечером у костра, когда мы, воодушевленные своими успехами, судили-рядили — отчего же столь медленно растет женьшень, Николай вдруг сказал без всякого нажима: