Мэри Роуч - Обратная сторона космонавтики Страница 31

Вам, наверное, интересно узнать, что находится в макете ПСЖО, ведь кислорода в Канаде хоть отбавляй. Туда помещен специальный вентилятор, который нужен, чтобы шлем не запотевал. А вообще не суть важно, что там внутри. Главное, сделать рюкзак достаточно тяжелым и сковать с его помощью движения и обзорность «астронавта», как это делает настоящая система жизнеобеспечения. Теперь уже можно давать испытуемым задания и смотреть, как они с ними справляются в таком обмундировании.

На «Аполлоне» задания писали обычно на специальных планшетах, которые на липучках крепились к манжету скафандра. В открытом космосе все делается по спискам: списки на манжетах, списки работ на лунной поверхности, списки правил полета и первоочередных задач. Каждое утро на борту шаттла начинается с факса или e-mail с расписанием дня, перечня заданий и последних изменений. О любом отклонении от инструкций нужно докладывать в Центр управления полетом. В расписании астронавта распланировано буквально все, за исключением одного-двух часов «подготовки ко сну». Это как путешествие, в котором расписано буквально все, вплоть до того, на каких заправках покупать бензин.

Аберкромби бегло просматривает планшет с заданиями. Он заламинировал его, потому что на Девоне часто идут дожди, а список немаленький, так что все запомнить сложно. Я мало знаю об Аберкромби или отделе НАСА, в котором он работает, но из того, что я видела, могу точно сказать, что он действительно подходит на эту должность. Он очень серьезно относится ко всему происходящему, а 66 страниц его «Плана полевых испытаний» включают расчеты времени, описание объектов, четыре страницы по технике безопасности, древо решений в ситуациях отличных от номинальных условий, альтернативные и перспективные цели, первоочередные задачи и правила выполнения заданий. Документ распечатан в нескольких экземплярах и вручен каждому участнику эксперимента, хотя я и сомневаюсь, что кто-либо прочитал его целиком.

Аберкромби надевает белый комбинезон фирмы «Тайвек», который используется здесь вместо скафандра. Пинг-Понг крутится у наших ног с перчаткой Ли в зубах. «Может, Пинг-Понг тоже хочет поучаствовать?» – говорит Ли тем особым писклявым голоском, который так похож на лай его собаки. Но Аберкромби перебивает его: «Мы должны обсудить первоочередные задачи и перспективные цели».

«Вы выглядите прямо как отряд маляров», – ухмыляется сквозь облако табачного дыма Уивер.

Когда все надевают шлемы и макеты системы жизнеобеспе-ченья, Чейз делает пару фотографий. Аберкромби чувствует себя при этом довольно неудобно. А вот Ли, наоборот, не видит ничего дурного в том, чтобы сфотографироваться в таком облике. Поверьте, даже в ненастоящем скафандре мужчина выглядит очень привлекательным, и сорокапятилетний холостяк Ли не исключение.

С киркой в руках Ли поднимается по склону холма. За ним следует Аберкромби с сумкой для образцов. Нашим командам дали задания подобные тем, что некогда выполняли астронавты «Аполлона», – собрать и упаковать образцы камней и почв, сделать пару фотографий, проделать гравиметрические измерения и определить уровень радиации.

Харрисон Шмитт был единственным астронавтом «Аполлона» с геологическим образованием. Остальные – обыкновенные пилоты, которые прошли краткий курс введения в геологию, чтобы иметь хотя бы общее представление о том, что и как они должны искать. Обучение предполагало занятия в геологической лаборатории НАСА, где астронавты могли познакомиться с базальтами и брекчиями Земли, посмотреть на пенопластовую модель Луны и потрогать образцы настоящих лунных пород, которые доставили астронавты «Аполлона-11». Практические же занятия проходили у них на испытательном полигоне в пустыне Невада, примерно в ста километрах северо-западнее Лас-Вегаса, где в 1950-х годах проводились испытания атомных бомб и как результат осталось множество кратеров. Поскольку камни все еще сохраняли радиоактивность, астронавтам не нужно было их собирать или исследовать. И казалось, что никого это не беспокоило, но, как сказал астронавт «Аполлона-15» Джим Ирвин в интервью газете «Лунар серфис джорнал», «вернуться туда тоже никто не мечтал».

Нашей первоочередной задачей на сегодня является расчет времени. Насколько точно роверы могут соблюдать предусмотренный план передвижений? Как часто им следует выходить на связь с Центром управления? И как нужно вносить изменения в план действий, если одна из групп отстает от графика? Вот на какие вопросы мы должны помочь найти ответы. Чтобы узнать, насколько предлагаемые планы соответствуют реальным возможностям их выполнения и что этому может помешать, обе команды должны передвигаться строго по намеченному маршруту и засекать время на каждом его промежутке. В какой-то момент практикант Джонатан Нельсон сделает доклад о «продуктивности контрольных показателей», и менеджеры НАСА с облегчением вздохнут: $200 тысяч не были выброшены на ветер. Но пока это только куча разговоров вроде этого:

«НЕЛЬСОН: Вам нужно время, что мы потратили, чтобы одеться?

ЛИ: Нет. Одеваться мы вообще-то начали в…

НЕЛЬСОН: Так значит, вам и нужно время, за которое мы оделись.

ЛИ: Думаете, это и есть запрашиваемое время?

НЕЛЬСОН: Ну, существует разница между временем, которое мы потратили на подготовку и сам процесс одевания.

АБЕРКРОМБИ: Короче, сколько времени у нас ушло, чтобы одеться, обуться и выйти на задание?»

Расчет времени очень важен для астронавтов, работающих в открытом космосе. Если не знать, сколько времени придется провести вне корабля, не будешь знать, сколько понадобится кислорода тебе или заряда батареи твоему автомобилю. Астронавты «Аполлона» должны были действовать строго по плану с учетом «ограничивающих условий возвращения». Высчитывались (и высчитываются) эти самые ограничивающие условия очень просто: берется человек, на него надевают скафандр и систему жизнеобеспечения, его выгружают на аналогичной территории, этак километрах в пяти от базы НАСА, и засекают время, которое ему понадобится, чтобы прийти назад. В целях безопасности астронавтам «Аполлона» не разрешалось отходить от модуля на расстояние больше того, что они могли пройти пешком, ведь всегда надо было учитывать возможность неисправности ровера. (Именно поэтому желательно иметь на борту два ровера: если с одним из них что-нибудь случится, всегда будет второй, чтобы доставить астронавтов на борт.)

Обратная дорога всегда была источником беспокойства для людей, планировавших задания, и поводом для огорчений астронавтов. На местности, где нет ни деревьев, ни зданий, которые могли бы помочь сориентироваться, довольно сложно понять, какая часть пути уже пройдена, а сколько еще предстоит пройти. Поэтому в целях той же безопасности действовать приходилось строго по плану, вплоть до мельчайших подробностей. Вот астронавты и придумывали, что могли. Во время одного из возвращений на борт «Аполлона-15» астронавт Дэйв Скотт заметил необычный черный камень, которого до этого не видел. Скотт знал, что, если он спросит Центр управления о возможности остановиться и подобрать этот камень, ему прикажут не останавливаться и двигаться дальше. А зная, что в Центре слышат все разговоры астронавтов, Скотт решил сделать вид, что у них возникла проблема с ремнем безопасности. Впоследствии камень так и назвали – «базальтом ремня безопасности».

«СКОТТ: Смотри, там пористый базальт. Слушай, может, я… Подожди секунду, нам нужно…

ИРВИН: Хорошо, сейчас остановимся.

СКОТТ: Дай-ка застегну ремень… Опять он порвался.

ИРВИН [продумывает план]: Может, ты дашь мне свой?

СКОТТ: Сейчас… Вот только найду его. [пауза]Вот он. [пауза] Подержи-ка вот здесь…

ИРВИН: Все. Готово. [долгая пауза]».

Приближается вечер. Мы уже добрались до назначенного места. Ли и Аберкромби будут ночевать прямо здесь, на сиденьях «хаммера», остальные же вернутся в лагерь и присоединятся к ним утром. Но команды «Браво» пока не видно, так что мы решаем побродить немного вокруг и сделать пару фотографий на фоне оврага. Позднее, когда я увижу эти фотографии, то подумаю, что мы похожи там на стоящих у шахт рудокопов. Мне как-то сложно объяснить, чем меня так привлекал пейзаж острова. Но иногда бывали моменты, когда ты из последних сил тащишься куда-то вдаль, и вдруг порыв ветра заставляет тебя нагнуть голову вниз, а там – маленькая зеленая кочка мха, усыпанная, как пирог карамелью, крошечными красными цветками. Глядя на все это, невольно задумаешься, сколько сил должно быть у этого слабого и хрупкого растеньица, чтобы выжить в таких невероятно сложных условиях. А может, это просто удивление из-за контрастности цветов. Вчера, когда мы шли по склону неизменно серо-бежевого каньона, мимо нас неожиданно пролетел шмель. Желтый цвет его окраса казался просто какой-то галлюцинацией, словно цветной предмет на черно-белой фотографии. «Надо же, – сказал кто-то, – похоже, мы свернули где-то не туда».