Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №4  за 1995 год Страница 35

Оставив велосипед под пальмой, я подошел к пристани и спросил одного из них, на какое время назначено отплытие.

— Мы отплываем в час, эфенди, через пятнадцать минут.

— И все места заняты? — спросил я.

Он покачал головой.

— Дела идут не так, как прежде, эфенди. Раньше каждая каюта была забронирована на недели вперед, но в наши дни денег в мире стало меньше, и только в разгар сезона пароход бывает заполнен целиком.

— Благодарю, — сказал я и, сунув ему пять пиастров, заторопился на борт, к корабельному эконому.

Он оказался шведом, выглядел очень дружелюбно и сразу же согласился предоставить мне отдельную каюту с душем.

— Но как насчет вашего багажа? — спросил он. — У вас его нет, а мы отплываем через сорок минут.

Сойдя на берег, я схватил велосипед и что было сил закрутил педалями обратно через мост, к книжному магазину, где продавец-араб искренне обрадовался при виде меня и велосипеда сына.

Мне потребовалось десять минут, чтобы добраться на велосипеде до магазина, а еще через пять минут я, взяв такси, был у «Шефферда». Десять минут ушли на погрузку багажа, а я в это время успел нацарапать Гарри записку: «Уна отплывает сегодня в час тридцать. Я плыву на том же пароходе. Название не успел узнать. Путешествие в Луксор длится шесть дней. Встречаемся там. Привет Сильвии и Клариссе. Джулиан».

Управляющий «Шефферда» хорошо знал меня, поскольку прошлой зимой я на несколько недель останавливался здесь, и согласился прислать счет в отель «Зимний Дворец» в Луксоре. Попросив его передать записку Гарри, я прыгнул в такси, в двадцать семь минут второго вернулся на пристань, еще через две минуты мои вещи были погружены на пароход, и он отчалил.

На палубах было безлюдно, и корабельный эконом, проводив меня к моей каюте, сказал, что все отправились на ланч. Поэтому я не стал распаковывать багаж, а сразу решил пойти на нижнюю палубу, в столовую. Там находилось около тридцати человек. Несколько столиков пустовали, и я занял один из них. Уна тоже сидела за столиком в одиночестве, лицом ко мне, примерно в пятнадцати футах, и с любопытством смотрела на меня. Зная о ее близорукости, я не боялся, что она узнает меня с первого взгляда. Главное испытание было впереди, когда я заговорю с ней: голос мог выдать меня. Если она узнает во мне человека, называвшего себя Леммингом, мое шестидневное путешествие почти наверняка будет пустой тратой времени, если же нет — тогда я попробую поближе познакомиться с ней и кое-что разузнать.

Мы теперь на всех парах плыли вверх по Нилу. Надо сказать, нильские пароходики весьма необычны. Эти трехпалубные колесные суда с осадкой всего в несколько футов представляют собой фактически одну надстройку. Поэтому со всех палуб открывается почти одинаково хороший вид, и путешественник чувствует себя, словно в плавучем доме, поднятом высоко над водой. На нижней палубе — столовая и машинное отделение, на главной — большинство кают и уютный бар, на верхней палубе на корме — каюты-люкс и гостиная, а на носу — застекленная веранда для обзора. Для тех, кто плохо переносит море, но любит путешествовать на кораблях, плавание на нильском пароходике превосходное развлечение: поверхность реки неизменно гладкая, как стекло, при полной иллюзии плавания по безбрежному океану.

Когда был подан десерт, в конце салона появился араб с роскошном халате, и, театрально поклонившись во все стороны, хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. Затем громко объявил:

— Леди и джентльмены, меня зовут Махмуд, и я ваш гид в путешествии по Нилу. Каждую ночь корабль будет вставать на якорь где-нибудь в удобном месте на середине реки, подальше от москитов, чтобы вы могли спать без помех. Каждый день мы будем где-нибудь сходить на берег, и я покажу вам много интересного.

Затем он приступил к изложению истории Египта в весьма краткой и несколько шутливой форме, явно рассчитывая на непосвященных.

Я сразу понял, что не воспользуюсь услугами мистера Махмуда ни как гида, ни как философа, ни как друга. Вероятно, он был по-своему неплохим человеком, но весь его живой интерес к работе давным-давно пропал, подорванный бесконечными повторениями одних и тех же лекций глубоко невежественным туристам, абсолютно ничего не знавшим о древнем Египте. Его заискивающая, полукомическая манера изложения, однако, служила для него верным способом получения хороших чаевых от простодушных слушателей, но мало пользы для любого европейца, хоть немного читавшего о египетской цивилизации.

Когда вечером мы сошли на берег, мои впечатления подтвердились. Он трещал скороговоркой, пересыпал речь бородатыми шутками, вызывавшими, тем не менее, смех. Однако больше всего досаждало, что он плохо знал материал: он верно излагал основные моменты, но его знание египетской истории было все же крайне поверхностным, и он безнадежно конфузился, когда его спрашивали о второстепенных богах обширного египетского пантеона, а символизм египетской религии, равно как и его чарующий внутренний смысл, был вообще неизвестен ему. Думаю, для большинства слушателей это не имело значения, но меня сильно раздражало, и вскоре я решил побродить самостоятельно.

Я уже бывал в Саккаре прошлой зимой вместе с Амином, но рисунки на гробницах, изображающие, как египтяне охотятся, ловят рыбу, считают скот, танцуют и собирают урожай, выглядят так свежо и ярко и столь разнообразны, что я обрадовался возможности еще раз осмотреть их, и даже остался там, когда Махмуд повел туристов к захоронениям священных быков. Они значительно больше захоронений в Александрии, где я скрывался, но представляют собой такие же вырубленные в песчанике пещеры без всяких следов рисунков или резьбы.

Обратный путь шел через прекрасные пальмовые рощи, растущие на месте некогда могущественного Мемфиса с его пятью миллионами жителей. Ни одного камня не осталось от некогда богатейшего города, одной из столиц Древнего Египта, процветавшей тысячелетиями. Автобус остановился в самом центре исчезнувшего города, и мы вышли осмотреть две гигантские статуи Рамзеса Великого, царствовавшего около 1250 года до нашей эры.

Одна статуя сильно треснула, и Махмуд сообщил, что это — результат землетрясения, случившегося в 27 году нашей эры. Землетрясение, о котором он упоминал, было необычайно сильным, разрушило и повредило многие храмы и статуи по всей долине Нила, случилось же оно, как я хорошо помнил, действительно в 27 году — но только до нашей эры. А, поскольку мне надоело выслушивать бесконечные неточности, я сказал ему об ошибке.

Он неодобрительно улыбнулся и поспешил заверить меня, что я неправ. Я предложил ему поспорить на фунт и, вернувшись на пароход, заглянуть в путеводитель, но он отказался.

С моей стороны было, возможно, несколько бестактно ставить под сомнение его компетентность перед туристами, жадно ловившими каждое слово, но этот инцидент неожиданно сослужил мне добрую службу.

Я намеренно избегал попыток заговорить с Уной во время экскурсии, но, когда я возразил Махмуду, она стояла недалеко от меня, и, едва наша группа двинулась дальше, сама подошла ко мне.

— Мне очень понравилось, — сказала она на ломаном английском, — как вы осадили этого глупца. Слушать его — просто оскорбительно для образованных людей.

— Благодарю вас за поддержку, — ответил я. Хотя мне, признаться, теперь весьма неловко за мою несдержанность. Для большинства туристов не имеет никакого значения точная дата землетрясения, и он выполняет свою работу, как умеет.

— Не в этом дело, — торопливо возразила она. — Эти люди приехали в мою страну узнать о ее великом прошлом и должны получить точную информацию, даже если и не разбираются в истории.

— Так вы египтянка? — улыбнулся я. — Весьма неожиданно обнаружить уроженку страны, путешествующую с группой туристов.

Она вновь рассмеялась.

— Разве не то же самое случается во всем мире? Иностранец, попав в Лондон, торопится посетить Вестминстерское аббатство и Тауэр, но коренной лондонец может ни разу не побывать там. Я прожила в Египте большую часть жизни, а что мне известно о его памятниках? Ничего. Год назад мне попался роман о Древнем Египте. Я заинтересовалась прошлым своей страны и прочла несколько серьезных книг. Зимой я посетила Луксор и была потрясена тем, что увидела. Теперь я опять направляюсь туда и по дороге хочу осмотреть достопримечательности долины Нила.

Эти слова заставили меня по-иному взглянуть на нее. В конце концов даже у особы, вовлеченной в преступную деятельность, могут быть интересы, как и у всех людей, и Уна вполне могла выбрать поездку по Нилу, если направлялась в Луксор.

Когда мы вернулись на пароход, на прогулочной веранде подали чай, и вполне естественно, что мы с Уной оказались за одним столиком. Она спросила меня, не владею ли я французским, и, услышав утвердительный ответ, предложила мне перейти на него.