Сергей Гаврилов - Остзейские немцы в Санкт-Петербурге. Российская империя между Шлезвигом и Гольштейном. 1710–1918 Страница 38

В 1873 году Аманд снова прибыл в Петербург пытать счастья. Не сразу, но попал в Академию, в класс Александра фон Бока. Угодил под крыло земляков. Угол для проживания нашел Адамсон на чердаке академии. Поближе к Минерве подобрался, да и платить за житье вроде как не надо. Явно академики Келер и фон Бок для земляка постарались. «Днем выполнял задания, предусмотренные программой, по вечерам засиживался дотемна в библиотеке, чтобы восполнить пробелы в своих познаниях и расширить кругозор»[145]. Недоедал, недосыпал, но окончил академию в 1879 году с большой серебряной медалью. Остался работать в Петербурге и жил там вплоть до 1918 года.

Академия академией, а путь к известности Адамсону открыло столярное мастерство. В то время строился дворец для брата царя великого князя Алексея Александровича. Красивому внешнему виду соответствовало изысканное убранство внутри. Центральным залом дворца была парадная столовая, а центральной частью столовой – камин в стиле ренессанса. Аманд мастерски исполнил в 1883 году резные панно для камина: «Иисус, превращающий воду в вино» и «Исцеление слепого». Не зря рыцари его в столярной мастерской гнобили. Понравился камин заказчику. Ну, пошла, разумеется, по столичным домам слава о чудо-мастере. Время правления Александра III – расцвет творчества скульптора. Деньги, вырученные от выполнения заказов, в том числе скульптурных портретов Алекасндра III и Марии Федоровны, позволили уехать в Париж на стажировку. Кругозор расширить, да и вообще – какой же художник не мечтает побывать на Монмартре?

А. фон Бок. «Минерва, окруженная мальчиками-гениями искусств». Статуя на куполе Академии художеств в Петербурге. Июль 2010 г. Фото автора.

После возвращения из Парижа последовал творческий взлет. В 1896 году обустраивали дворец герцогов Мекленбург-Стрелицких (бывший Михайловский) под Русский музей имени Александра III. Конечно, не мог Аманд Иванович в стороне остаться, не почтить память царя, так много сделавшего для дегерманизации Эстляндии. Выиграл конкурс на создание барельефов, аллегорически изображающих таинство рождения произведений живописи, ваяния и зодчества. Если вдуматься – даже страшно становится: в дереве изобразить таинство рождения! Но мастер есть мастер. Постарался на славу. За выразительность и безупречную логику композиции современники назвали его работу «скульптурной поэмой». В эти годы он в основном творил в малых формах, используя различные материалы (дерево, мрамор, бронзу). На синтезе французского необарокко и русского академического реализма он создал своеобразный салонный стиль, который получил в высшем свете Петербурга одобрительное внимание[146]. В 1907 году Аманда Ивановича избрали академиком Петербургской академии художеств.

К этому периоду относится его самое известное произведение в Петербурге – скульптурное оформление фасада, купола-башни и шара-глобуса американской компании швейных машин «Зингер» (Невский проспект, 28, ныне Дом книги). Компания хотела построить небоскреб, но тогда высотный регламент соблюдался неукоснительно, даже акулам бизнеса приходилось с этим считаться. Архитектор Сюзор, говорят, потрафил и нашим, и вашим. Высотность соблюл, но увенчал здание башней с глобусом, чтобы боссы чувствовали иллюзию небоскребности. Говорят, что именно эта башня и создает впечатление устремленности в высоту, как у небоскребов, но при этом не затмевает куполов Казанского собора и Спаса-на-Крови благодаря своей легкости. Глобус диаметром почти 3 метра – символ всемирного размаха деятельности компании «Зингер» – поддерживают внушительных размеров тети. Вспомнил, видимо, Аманд Иванович Минерву с купола академии – даром что ли столько времени в юности провел под ее покровом? Домом компании «Зингер» положено восхищаться. Образец-де модерна. При внимательном рассмотрении, однако, он неприятно поражает своей нарочитой аляповатостью и явно не вяжется с окружающими фасадами. Но скульптор всего лишь выполнял заказ архитектора, а тот, в свою очередь, угождал вкусам заказчиков, а вкусы у людей мира бизнеса не всегда стремятся к совершенству, но очень часто требуют наглядной демонстрации своих финансовых возможностей. Почему-то именно в форме небоскреба.

Фасад дома компании «Зингер». Скульптурное оформление – А. И. Адамсон. Июль 2010 г. Фото автора.

А. И. Адамсон.

Бюст епископа Платона перед Преображенским собором в Таллине. Скульптор А. И. Адамсон. Июль 2010 г. Фото автора.

Бюст хирурга Н. И. Пирогова в Тарту. Июль 2010 г. Фото автора.

В 1918 А. И. Адамсон переместился из революционного Петрограда на родину и творил еще 10 лет в независимой Эстонии. В Эстонской Республике создал несколько монументальных композиций в память об освободительной войне эстонского народа, скульптурные портреты (бюст епископа Платона и др.), памятники деятелям эстонской культуры (Ф. Крейцвальду в Выру и Л. Койдула в Пярну).

До конца XIX века главным центром медицинской подготовки в России оставался по-прежнему учережденный эстляндцами Дерптский (с 1885 – Юрьевский, с 1918 – Тартуский) университет. Именно через посредство этого учебного заведения из Европы проникала в Россию медицинская наука. Даже собственно русские медицинские знаменитости вроде Пирогова или Бурденко – суть продукт дерптской школы.

Параллельно в Петербурге создавалась своя школа подготовки медиков, также основанная на импорте квалифицированных специалистов из Германии и прибалтийских губерний. 8 ноября 1783 года императрица Екатерина II по инициативе лейб-хирурга Иоганна Генриха (Ивана Захаровича) Кельхена учредила в Петербурге Императорский медико-хирургический институт для обучения врачебной науке выходцев из Остзейских земель. Русские, видать, не котировались на врачей? Для краткости его называли Калинкинским институтом, потому что разместился он на территории Калинкинской больницы. Трудно перечислить всех врачей из числа эстляндских выпускников Калинкинского института и приглашенных специалистов, которые обеспечили становление медицины в Петербурге. Тут и Федор Иванович Буш, чей бюст установлен в Военно-медицинской академии, и многочисленные лейб-медики русских императоров.

Психоневрологический институт на улице Бехтерева. Июль 2010 г. Фото автора.

К концу XIX века петербургская медицинская школа окончательно отпочковалась от эстляндской. Ее оплотом стала Военно-медицинская академия. Обе школы даже конкурировать начали. Ведущим хирургом в России начала XX века был по-прежнему эстляндец: Вернер фон Мантейфель (одним из первых произвел успешную операцию по поводу огнестрельного ранения сердца в 1903 г.). Но и у петербуржцев были свои достижения. На улице Бехтерева на фасаде неврологического корпуса висит мемориальная доска в память основателя первой в России нейрохирургической клиники Л. М. Пуусеппа. «Здесь работал с 1908 по 1920 год выдающийся ученый Людвиг Мартынович Пуссепп, основатель первой в нашей стране нейрохирургической клиники в Психоневрологическом институте». Русский вариант написания его фамилии забавно стремится удваивать букву «с» в его фамилии, но оставляет в единственном числе и букву «у», и букву «п».

Людвиг (Людвиг Мартынович) Пуусепп был сыном эстонского рабочего из Везенберга (Раквере). Семья переехала в Киев, где Людвиг получил школьное образование. Вероятно, со временем узнаем, что Людвиг Пуусепп – выдающийся украинский хирург. В 1894 году он поступил в Военно-медицинскую академию в Петербурге. Академия подчинялась Военному министерству и была обеспечена средствами. Студенты первых курсов получали стипендию в 420 рублей, студенты старших курсов – 600 рублей. Очень хорошая стипендия давала возможность жить относительно обеспеченно уже в студенческие годы. Людвиг Пуусепп окончил академию в 1899 году с золотой медалью. Его оставили в академии готовиться к профессорской должности под руководством академика В. Бехтерева. Первую операцию по своей специальности нейрохирурга Пуусепп провел на последнем курсе академии.

В 1902 году он защитил диссертацию на тему «О центре мозга, который управляет половой эрекцией и семяизвержением» и получил степень доктора медицины. В 1908 году он основал при Психоневрологическом институте профессора Бехтерева первую в мире клинику нейрохирургии. Академик Бехтерев прогнозировал, что неврология трансформируется в хирургическую специальность «подобно гинекологии или офтальмологии». Людвиг Пуусепп должен был осуществить этот прогноз на практике. Он стал ведущим в России специалистом по хирургическому лечению болезней центральной и периферической нервной системы. В частности, во время Первой мировой войны он оперировал раненных в голову солдат.