Михаил Барщевский - Счастливы неимущие (Евангелие от Матвея). Судебный процесс Березовский – Абрамович. Лондон, 2011/12 Страница 43

О.: Нет. В случае необходимости могу предоставить суду и кредитное соглашение, и ипотечное соглашение. Поскольку ссуда была выделена под ипотеку на недвижимость.

В.: Теперь несколько вопросов относительно обстоятельств вашего ареста 7 декабря 2000 года. Ваши интересы в уголовном разбирательстве в Москве представлял адвокат Боровков. Это так?

О.: Да, это так.

В.: Вы смотрите на первую страницу показаний Боровкова в ходе вашего судебного разбирательства, когда вы запросили политического убежища в Великобритании. Господин Боровков здесь представляет контекстную информацию относительно вашего ареста. Параграф 31-й гласит, что: «Я должен был пойти в Генеральную прокуратуру с господином Глушковым 7 декабря. Это было неофициально, но господин Глушков заранее знал, что его в этот раз арестуют». Это так, да?

О.: Это мнение господина Боровкова.

В.: Но это соответствует истине?

О.: Вероятность того, что меня арестуют, была высока, но еще выше была вероятность того, что меня убьют по пути в Генеральную прокуратуру. Ваша Честь, можно я немножечко расширю свои показания и предоставлю вам подробности? Это очень важно. Я получил сведения от двух друзей, что если я 7-го пойду в Генеральную прокуратуру, то моя жизнь будет в опасности. И мне даже рассказали, как меня убьют, способ, что грузовик на меня наедет. И поэтому мне пришлось через посредника снять квартиру. Это хорошо все известно, я могу даже представить точный адрес. На Кутузовском проспекте, в том же здании, где расположен театр Куклачева. Господин Сампшн, у меня потрясающая память, я этим знаменит. И вот в этой квартире я провел последнюю ночь до дня своего ареста. Но я хочу провести различие между тем, что я был уверен, и тем, что была высокая вероятность. Это очень важно. Вероятность была высока, когда я давал интервью газете «Коммерсантъ», я указал, что я убежден, что рано или поздно меня арестуют. Как раз это произошло 7 декабря, а интервью свое я давал в ноябре. На самом деле как получилось? 7 декабря я другим маршрутом, на другом автомобиле, отдельно от своего адвоката приехал в Генеральную прокуратуру и попал туда незамеченным. Вошел в здание, меня никто не ждал. Адвокат Боровков присоединился ко мне уже там.

Мы пришли в офис генерального прокурора, и тут начался сумасшедший дом. Они не знали, что со мной делать.

Судья Элизабет Глостер: Господин Глушков, я вас остановлю, потому что у вас еще много будет вопросов, и нет времени.

Г-н Сампшн: Господин Глушков, посмотрите, пожалуйста, снова на показания адвоката Боровкова, 34-й параграф.

О.: Да.

В.: «5 декабря, – говорит Боровков, – следователь Филин издал постановление: в качестве меры пресечения – заключение. Было принято решение обвинить господина Глушкова по статье 159 А, В и С и 159–3». Вы согласны с этим?

О.: Нет, не согласен. Что здесь написано, это совершенно иная правовая вещь. Это постановление было подписано за те два часа, пока я курил. А я знаю из своего опыта взаимодействия с Генеральной прокуратурой, что они могут любой документ датировать любой датой, какой захотят. На самом деле, с моей точки зрения, решение было принято прямо там же, за те два часа, пока я ждал, между первой встречей с прокурором Филиным и второй встречей, когда мне дали это решение. Мы ждали в коридоре, я полпачки сигарет выкурил и ждал этого решения.

В.: Господин Глушков, адвокат Боровков говорит, что решение предъявить вам обвинение было принято 5 декабря. Есть ли у вас какая-то информация, которая позволяет вам утверждать, что это неверно?

О.: На самом деле много раз, как минимум 50 раз, в ходе судебного производства я указывал, что документы Генеральной прокуратурой были сфальсифицированы, даже подписи были сфальсифицированы. Это было доказано независимой экспертизой.

В.: Вы говорите о других делах?

О.: Я говорю об этом конкретном деле.

В.: Посмотрите, пожалуйста, на параграф 31. Показания Боровкова: «6 декабря я встретился с господином Глушковым вместе с коллегой, юристом Семеном Ария. Другие также присутствовали, в том числе журналист из «Коммерсанта» Рената Ямбаева. Господин Глушков сообщил мне, что он знал, что его арестуют на следующий день». Это так?

О.: Это было мое предположение. Да. Я предполагал.

В.: Но здесь не предположение изложено. Он припоминает, что вы ему сказали, что вас точно арестуют.

О.: Он неправильно помнит, потому что я пошел в Генеральную прокуратуру без ничего и не взял с собой самые простые и нужные вещи, которые я бы взял с собой обязательно, если бы я точно знал, что меня арестуют. Я пошел в костюме, без смены белья, без нужных вещей. Я пришел именно в таком виде. Конечно, без бабочки, на мне был обычный галстук. Бабочку я надеваю только в этот суд, потому что мне очень нравится присутствовать здесь, и мне хочется быть красивым и слушать, как другие лгут в этом суде.

В.: Господин Глушков, но вы сказали господину Боровкову 6 декабря, что вы знали, что вас на следующий день арестуют, не так ли?

О.: Не важно, сколько раз вы будете повторять этот вопрос, господин Сампшн, ответ мой будет таким же и неизменным: я никогда не дам вам тот ответ, который вам нужен от меня. Я говорю вам только истинный ответ, я говорю только правду, потому что я поклялся говорить правду, одну правду и ничего, кроме правды.

В.: Хорошо. Перейдите, пожалуйста, к параграфу 79. «После того, как я вышел из больницы, до того времени, когда нужно было снимать швы, меня вызвали в Генпрокуратуру, где меня арестовали 7 декабря 2000 года. Чтобы избежать «несчастных случаев», я оставался в отдельной снятой квартире 5–6 декабря. Зная, что меня арестуют 7 декабря, я встретился со своими юристами за день до этого. Я также встретился с корреспондентом Ренатой Ямбаевой («Коммерсантъ»), которой я сказал отменить пресс-конференцию, которую мы планировали на следующую неделю». Это заявление является правдивым?

О.: Конечно, и оно не противоречит моим предыдущим заявлениям.

В.: То есть вы знали, что вас арестуют 7 декабря?

О.: Еще раз повторяю, вероятность этого была высока.

В.: Господин Глушков, вы просто жонглируете фактами: вы знали отлично, что вас арестуют.

О.: Господин Сампшн, я ничем не жонглирую – я вам просто говорю, это то, что я помню, как я помню факты. Вы не можете заменить вероятность фактами. Факт оказался тем, что меня арестовали, а вероятность ареста – это совершенно другое дело.

В.: Вы прошли два судебных слушания в Москве: одно за период с 2002 по 2004 год и второе – с 2004 по 2006 год, не так ли?

О.: Да, это верно.

В.: В результате первого разбирательства вас обвинили в нарушении ваших полномочий в качестве зама гендиректора «Аэрофлота».

О.: Да.

В.: И также в том, что вы нарушили валютное законодательство: вы не ввезли валюту «Аэрофлота» в Россию.

О.: Да, это верно.

В.: И за попытку побега из-под стражи.

О.: Да, это тоже верно.

В.: Значит, вас оправдали в отмывании денег.

О.: Да.

В.: И в результате второго разбирательства вас повторно обвинили в том, что вы нарушили валютное законодательство, и также обвинили в хищении от «Аэрофлота».

О.: Нет.

В.: А чем тогда разрешился второй суд?

О.: Господин Сампшн, я не собираюсь вам сейчас в этом юридическом споре давать ответ, которого вы от меня ожидаете, но это обвинение никак не связано с хищением по статье 158 УК Российской Федерации, но связано со статьей 159 УК Российской Федерации, которая говорит о мошенничестве, и там есть четкая разница между этими двумя статьями. Я тоже знаю эту разницу.

В.: Хорошо, я совершенно согласен с тем, что мы будем использовать слово «мошенничество», если вы это предпочитаете. Значит, во втором суде вы были обвинены в мошенничестве и также в том, что вы не ввезли валюту в Россию.

О.: Да, это верно.

В.: Верно ли то, что несколько других людей также были обвинены в России в преступлениях по тем же самым сделкам в содействии «Аэрофлоту»?

О.: Да.

В.: Скажите, пожалуйста, кто это был?

О.: Господин Красненкер, госпожа Крыжевская, господин Шейнин.

В.: То есть еще трое людей были обвинены в преступлениях по поводу данных сделок. Подтвердите, пожалуйста, что эти трое людей не имели никакой политической важности.

О.: Да. И они никогда не находились в тюрьме.

В.: И также у них не было никакой связи с господином Березовским?

О.: Нет.

В.: Заявляете ли вы, что в том деле, где происходило расследование Генпрокуратурой, не было никаких оснований для вашего преследования?

О.: Мне кажется, оно было начато по просьбе некоторых лиц – и я прекрасно знаю, кем и когда. Кстати, все материалы дела, госпожа судья, были предоставлены трибуналу по выдаче политического убежища в высоком суде в данной стране. И у меня действительно был справедливый суд в суде по выдаче политического убежища, и я давал показания несколько дней в данном отношении.

В.: Господин Глушков, вы пропустили суть моего вопроса. Я понимаю, что вы говорите, и я не собираюсь оспаривать, что ваш суд был несправедливым и что вас не должны были обвинить.