Хайнц Хёне - СС. Орден «Мертвая голова» Страница 45

Словом, назрел конфликт, и Гейдрих разрешил его просто – встал на сторону СД. В начале 1935 года он предпринял маневр, который и поставил в тупик историков: в один миг СД превратилась в структуру, имевшую двойное назначение. В партийном аспекте она оказалась «материнской» организацией, объединяющей всю полицию безопасности и таким образом включающей ее в СС как единое целое; в качестве разведывательной службы она должна была, по словам Шелленберга, стать «универсальным орудием против наших противников во всех сферах жизни».

Одним ударом Гейдрих освободился от жесткого ярма гестапо. Бест и профессионалы типа Мюллера или Губера, формально будучи членами СД, как общей для них партийной структуры, на деле были отстранены от подлинной СД. Чем иначе можно объяснить ту нелепую ситуацию, когда Мюллер с Бестом, являясь вроде бы лидерами СД, изо всех сил старались, чтобы СД не могла сунуть нос в дела гестапо? А СД в качестве разведывательной службы получила полную свободу рук. По замыслу Гейдриха она должна была стать главной службой разведки Великого Германского рейха.

Структура СД была расширена, в главном управлении безопасности появились новые отделы и новые высокие посты. На Вильгельмштрассе штатом сотрудников управлял от имени Гейдриха штандартенфюрер Зигфрид Тауберт, сам же Гейдрих оставался на Принц-Альбрехт-штрассе.

Как отмечал биограф Гейдриха Аронсон, молодежь в СД была «заворожена таинственностью игры в разведчиков и контрразведчиков», молодым людям казалось, что вокруг – мир Джеймса Бонда; они руководствовались законами детективного жанра или романа приключений в большей мере, чем нацистской теоретической литературой, и в результате стали подражать британской Интеллидженс сервис, превознося ее до небес. Гейдрих, большой любитель детектива, заметил, что шеф службы разведки там обозначался буквой «С» и начал копировать эту манеру. В делах СД появились формулировки: «По приказу С», «Вопрос касается С персонально» и т. п. Все это должно было лишний раз подчеркнуть значительность таинственного и почти невидимого шефа. Частью этой игры было и кодирование управлений СД римскими цифрами, понятными посвященным: I – администрация, II – борьба с оппозицией, III – зарубежные страны. Подотделы, секторы, группы удостоились повторяющейся арабской единицы, причем количество единичек возрастало по мере подчиненности. Например, 1–1 означало организационный отдел в I управлении, 1–2 – подотдел назначений внутри его, 1–3 – группу внутри этого подотдела.

Почти всеми центральными отделами и управлениями руководили специалисты с высшим образованием, имевшие научную степень. Так, управлением кадров руководил доктор Мельхорн, юрист и экономист, отделом идеологической борьбы с оппозицией – профессор Зикс, отделом информации о жизни немцев – профессор Хён.

Это был генеральный штаб; ему подчинялись семь окружных управлений, территориально привязанных не к военным округам, как СС, а к землям. Самым нижним звеном – но и самым важным – были местные отделения, каждое из которых было ответственно за сельский округ или город.

Работу таких отделений иллюстрирует инструкция управления Северо-Западного округа, изданная в 1937 году, в которой говорилось: «Начальнику каждого отделения следует иметь не менее одного контактного лица в каждом населенном пункте своего региона; каждый из них должен, в свою очередь, располагать сетью информаторов… Информаторы ни в коем случае не должны знать, что они работают на СД». В городах отделения СД работали в связке с территориальными организациями нацистской партии. В университетах и институтах создавались так называемые «рабочие группы СД». Согласно все той же инструкции, «контактных лиц» следовало вербовать среди людей, которые «обладают необходимым объемом знаний и умеют мыслить логически и практически». Подходящими для этой цели считались учителя, лидеры местных группировок, руководители СС и СА, сельские руководители, ветеринарные врачи и, в случае нужды, чиновники в отставке.

Сравнительно небольшая часть громадной армии информаторов СД принадлежала к партии или СС. По оценкам одного из лидеров СД Хайнца Хоппнера лишь 10 процентов из числа постоянных сотрудников СД пришли из общих СС и примерно такую же долю эсэсовцы составляли среди помощников, работавших на временной основе. Случалось, что кадрам СД удавалось использовать открытых противников режима – они были источником информации об антинацистских тенденциях.

Щупальца этой машины слежки проникали во все сферы германской жизни. С СД сотрудничали не одни только малооплачиваемые информаторы и шпионы; преимущественно это были бизнесмены, респектабельные чиновники, артисты, ученые. В штаб-квартирах СД работали специалисты разного профиля. В 1938 году в окружном управлении Кобленца, например, из 24 сотрудников с неполной занятостью четверо имели ученые степени, а в контактной группе было четыре чиновника местных органов управления, четыре полицейских офицера, врач, учитель и ветеринар.

Забавно, что при этом интеллектуалы из СД проявляли чопорную неприязнь к самому слову «шпион». Близкий к СД теоретик полицейского дела Шлирбах писал, что «использование шпионов и платных агентов считалось недостойным в национал-социалистическом государстве». Секретная инструкция Зипо содержала пункт: «Нанимать профессиональных агентов запрещается». Работники главного управления испытывали почти суеверный ужас при мысли о возможности физического контакта с информаторами. Адольф Эйхман вспоминал: «Мы никого из них не знали, и ни один из „контактных“ не был вхож в штаб-квартиру». Только на более поздней стадии, когда интеллектуалы давно уже утратили былую щепетильность, Вальтер Шелленберг навел порядок в системе контактов, после чего в каждом управлении СД уже знали своих негласных сотрудников.

Например, на Вильгельмштрассе хранилось досье на каждого связника. В нем было указано кодовое имя сотрудника (не раскрывающее подлинного его имени), специфические особенности, квалификация, перечислялись возложенные на него задачи, а также содержались оценки его донесений: от 1 за отличное до 5 за полностью бесполезное – и перечень расходов. Имена же этих сотрудников находились только в центральной картотеке управления.

Общее число сотрудников и агентов росло год от года. В 1937 году в СД насчитывалось 3 тысячи штатных сотрудников плюс невидимая армия из 50 тысяч информаторов.

Но какова была цель всего этого? Кто должен был стать предположительным объектом наблюдения СД? А вот это уже большой вопрос.

В «период борьбы» перед СД стояла простая задача: выявлять врагов внутри движения и разведывать планы противников нацизма. Предлог вполне благовидный, поскольку полицией управляли враги. Но после 30 января 1933 года партия сама стала контролировать полицию; с врагом, кто бы им ни оказался, стало возможно управиться силами этой машины.

Вначале СД довольствовалась ролью вспомогательной полицейской силы. В июле 1934 года Гиммлер провозгласил СД «единственной политической контрразведкой гестапо». Еще через полгода он же заявил, что СД «будет выявлять врагов нацизма и предпринимать контрмеры с помощью полицейских властей». Исполнительная функция была, таким образом, исключена. Но роль информатора при гестапо явно не устраивала СД. И молодежь изобрела себе новое предназначение – стать «полицией интеллекта», орудием нацистского контроля над мышлением.

Как заявил Гиммлер, «СД является главной информационной идеологической службой партии и государства. Она занимается только крупными проблемами идеологии». И как блюстителю идейной чистоты, СД теперь предоставлено «новое поле деятельности»: коммунисты, еврейство, масонство, всякого рода религиозные проповедники от политики и реакционеры. На практике же это оказалось просто новой формулировкой старой задачи: в СД называли это «борьбой с оппозицией».

И вот «С» запустил свою машину. Наблюдатели зондировали общество на предмет любых отклонений в предписанных нормах и не упускали случая доложить о своих находках. На Вильгельмштрассе телетайпы неумолчно отстукивали донесения, приказы, вызовы особых отрядов – эйнзацгруппе. СД следила за согражданами повсюду. 26 января 1938 года один оберштурмфюрер СС докладывал с экскурсионного судна «Немец», принадлежавшего нацистской туристической организации «Сила через радость» (в это время корабль совершал круиз вокруг Италии): «Один из туристов, Фриц Шванебек, родившийся… проживающий… производит отрицательное впечатление. Во время пения национального гимна он держался вяло и проявил полное равнодушие. 60 туристов с опозданием прибыли в паспортный отдел… Отмечаются также нарушения правил о валюте».

Во время так называемых выборов все отделы СД были страшно заняты: на них возлагалась обязанность составить по каждому округу списки лиц, которые могут проголосовать против. Для диссидентов готовили специальные бюллетени, на которые печатной машинкой без ленты наносили номера, соответствующие их именам в списках избирателей. Как докладывал в мае 1938 года один из руководителей управления СД в Кобленце, таким путем удалось выявить тех, кто голосовал против или испортил бюллетень. «А номера, – отметил он, – легко потом удаляются пенкой от молока». Горы донесений в главном управлении росли из года в год. Ни одно мало-мальски подозрительное шевеление не проходило незамеченным. Например, редактор «Франкфуртер цайтунг» Рудольф Кирхер позволил себе в чем-то не согласиться с официальной линией – и тут же сотрудник СД начал собирать его статьи периода Веймарской республики, приговаривая: «Очень информативно. Вот, значит, каковы действительные политические воззрения Кирхера». В репортаже из Палестины Шварц ван Берг, звезда нацистской журналистики, имел несчастье высказаться в том смысле, что евреи тоже умеют сражаться и умирать за свое дело. В СД подняли брови: «Он что, думал, это сойдет ему с рук? Протаскивать с пропагандистской целью в партийную печать происшествия в еврейской общине – непростительно для журналиста».