Григорий Василенко - Найти и обезвредить Страница 6

Далее перечислялись сфабрикованные приближенными Сорокина «документы и показания», добытые сорокинской контрразведкой у брата В. Крайнего — Антона, секретаря ЦИК Минькова и у других лиц. Однако листовке Сорокина абсолютное большинство бойцов и командиров Северо-Кавказской армии не поверило… После решения инициативной большевистской фракции, не дожидаясь открытия съезда, М. Власов выехал из Невинномысской, чтобы уйти от сорокинской контрразведки. Он остался на разъезде близ станции Минеральные Воды.

…А в Невинномысской начал работу съезд. В отношении погибших товарищей делегаты постановили:

«Обвинения, брошенные бандитом Сорокиным нашим товарищам-революционерам Северного Кавказа, считать подлой ложью, провокацией обнаглевших наймитов буржуазии, съезд глубоко сожалеет о безвременной кончине борцов за народное дело…»

Съезд утвердил решение фракции большевиков об объявлении Сорокина вне закона и отправил ему телеграфное распоряжение явиться на съезд.

Сорокин, получив телеграмму, спешно приказал готовить поезд, распорядился погрузить в эшелон личный эскадрон кавалерии, легковую автомашину и оркестр с двадцатью конными трубачами. В новую папку были уложены многочисленные «документы», которые сфабриковали участники преступления. И эшелон отправился на Невинномысскую…

Верные друзья железнодорожники сообщили об этом Власову. И чтобы предотвратить новые кровавые преступления, Власов решил во что бы то ни стало задержать эшелон Сорокина. Времени было мало. Вот-вот должен показаться поезд. Михаилу Власову с небольшим отрядом ничего не оставалось, как повредить железнодорожный путь, вызвать крушение поезда. Штыком и руками отвинчивали туго затянутые гайки, сдвигали рельсы. Путь был испорчен, поезд остановился.

Контрразведка доложила Сорокину, что это дело рук председателя ЧК. В ярости Сорокин отдал приказ разыскать Власова и его отряд и всех расстрелять. Чекисты скрылись. Вместе с рабочим-железнодорожником Власов добрался до Минеральных Вод и спрятался в квартире этого рабочего. Однако «сорокинцам» удалось напасть на след. Железнодорожники пытались укрыть Власова в другом месте, его переодели в защитную гимнастерку, голову перевязали бинтом.

Но было уже поздно. «Сорокинцы» предательски застрелили чекиста, убитого погрузили на двуколку и увезли под гору, где хоронили всех…

В адрес съезда получена срочная телеграмма, которую тут же огласили:

«Сорокинской кликой убит председатель чрезвычайной комиссии Северного Кавказа М. Ф. Власов…»

Все были потрясены злодеянием Сорокина. Съезд почтил вставанием память первого председателя ЧК.

…Ему было всего 23 года, председателю ЧК Северо-Кавказской республики, когда он погиб на боевом посту. За такую короткую жизнь он успел сделать так много! Времени нужны были герои, и оно создавало их.

В это время Сорокин с поезда пересаживается в автомашину, а остальные — на лошадей, и добираются до станции Курсавка. Там он узнал о приказе и решил не ехать в Невинномысскую, где его ожидал народный суд, а направился в Ставрополь, надеясь, что успешно наступающие здесь войска поддержат его.

Но в Ставрополе о решении съезда стало уже известно. Как только авантюрист появился в городе, его арестовали и привезли в тюрьму. Зашедший туда один из командиров таманцев И. Высланко застрелил Сорокина, сославшись на то, что решением съезда Советов он объявлен вне закона.

4 ноября 1918 года в Пятигорске состоялись торжественные похороны членов ЦИК А. А. Рубина, В. И. Крайнего, Б. Г. Рожанского, С. А. Дунаевского, М. Ф. Власова и других. По постановлению ЦИК они были похоронены у подножия памятнику М. Ю. Лермонтову в Лермонтовском сквере.

В канун 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции в Пятигорске проведено перезахоронение их праха на Центральной площади у огня Вечной славы.

Г. Василенко

НАЙТИ И ОБЕЗВРЕДИТЬ

В августе 1920 года особоуполномоченный ВЧК и особого отдела ВЧК на Северном Кавказе докладывал президиуму ВЧК, особому отделу ВЧК:

«Считаю необходимым доложить, что в дни последнего напряженного положения Советской власти на Кубани, в связи с десантными операциями противника Кубано-Черноморская ЧК и особый отдел 9-й армии продолжали свое дело беспощадной борьбы с контрреволюцией и в самые критические моменты, когда противник стал угрожать непосредственно Екатеринодару, немало содействовали поражению противника и победе красных войск.

С 19 по 23 августа коллегия Кубчерчека беспрерывно работала. Сотрудники ЧК и особого отдела рассылались для вылавливания подозрительных элементов.

За последнее время был раскрыт целый ряд белогвардейских организаций, преимущественно задававшихся целью вербовать и переправлять офицерство к бело-зеленым бандам в горы. Под непосредственным руководством особоуполномоченного Реввоенсовета Кавказского фронта и члена Кубревкома товарища Атарбекова были раскрыты весьма крупные организации, которые имели целью путем насаждения агентов в станицах, советских учреждениях и в частях войск подготовить к концу лета вооруженное выступление казаков, поддержанное десантом из Крыма.

…Честь раскрытия и ликвидации наиболее опасных для Советской власти контрреволюционных организаций на Кубани принадлежит товарищу Атарбекову, который недаром считается грозой кубанской контрреволюции.

На долю особого отдела 9-й армии выпала работа изъятия белого офицерства и чиновничества из пределов Кубани. Всего через три пункта прошло 3120 белых офицеров и виновников. Мера эта дала блестящие результаты, так как, освободив советские учреждения и военные штабы от белого засилья и лишившись, правда, некоторого количества спецов, мы обезопасили Кубанскую область от взрыва изнутри и лишили противника внутренней поддержки и готового для него аппарата власти. Во всяком случае, если бы до высадки крымского десанта не было произведено упомянутое изъятие белого офицерства и чиновничества, нам было бы несравненно труднее справиться с десантом.

Почти все врангелевские шпионы, в разное время высадившиеся на побережье Черного моря, были задержаны и дали штабу армии весьма ценный материал.

Нахожу справедливым выразить благодарность товарищам Атарбекову и Котляренко за большую работу, проделанную ими в области борьбы с контрреволюцией на Кубани в самые тяжелые для Советской власти дни».

1

Контрреволюция, потерпев поражение, разбегалась куда глаза глядят, но ее недобитые остатки не успокоились, не хотели складывать оружие, готовились повести атаки на Северный Кавказ из-за границы, с далеких закрытых позиций. В 1920 году по Грузии и Крыму еще кочевала Кубанская рада, в ней продолжалась грызня между линейцами и черноморцами-самостийниками за призрачную власть. Переправив в Крым к Врангелю все ценности, остатки самой рады поспешили туда же, облюбовав себе место в тихой Феодосии.

До этого переезда у генерала Букретова, проведенного самостийниками в атаманы, в Тифлисе отобрали булаву и передали ее члену рады Иванису. Генерал остался не у дел.

Надо было чем-то заняться. И генерал вместе со своим адъютантом подполковником Мацковым, к которому благоволила атаманша, обзавелся в окрестностях Тифлиса молочной фермой.

Фермерские заботы не могли полностью отвлечь генерала от всего того, что происходило в России, но на какое-то время он надеялся за Кавказским хребтом укрыться от невиданной бури, потрясшей необъятную Российскую империю.

Наступил 1921 год. Дни пребывания у власти меньшевистского правительства Грузии были уже сочтены. Высокие горы не могли преградить путь частям 11-й Красной Армии, продвигавшейся к Тифлису. И преданный адъютант по приказу генерала спешно укладывает чемоданы, в одном из которых еще недавно хранилась атаманская булава. Букретов торопился в Батум, а оттуда за границу.

В приморском городе уже скопилось немало разного люда — офицеры, генералы, чиновники и попы, сидевшие на чемоданах, узлах и мешках, а некоторые и вовсе налегке — с одной шашкой на боку. Они всматривались в морской горизонт, поджидая иностранные суда, чтобы отплыть в заморские страны. Благодаря пронырливости адъютанта Букретову не пришлось толкаться в порту. Он расположился на набережной в гостинице «Ланжерон» и оттуда, из окна тоже поглядывал на море. Адъютант почти все время пропадал у причалов и докладывал генералу о новостях, которые черпал в толпе.

В последний день пребывания в Батуме, когда на рейде показалось турецкое судно, ничего не подозревавший, взволнованный адъютант прибежал в гостиницу, чтобы доложить об этой радостной вести. Букретов усадил его напротив и некоторое время выжидал, пока Мацков успокоится. Он знал, что адъютанту уже давно грезилась заграница и прогулки по Константинополю и Парижу.