Григорий Василенко - Найти и обезвредить Страница 5

В свою очередь, Сорокин никогда не выпускал из виду председателя ЧК и в этом шаге — организации молодежного полка — усмотрел опасность для себя. При первом же удобном случае он отправил полк на передовые позиции. Мягкотелость по отношению к Сорокину со стороны А. Рубина и В. Крайнего привела к тому, что Коммунистический полк — надежная опора ЦИК и крайкома — покинул Пятигорск. У руководителей республики не вызвало опасения и назначение комендантом дома ЦИК Пышного — приближенного главкома.

Опасаясь новой кровавой расправы Сорокина над большевиками-командирами, М. Власов лично освобождает Кочергина из тюрьмы.

Кочергин вспоминает:

«Часа в три или четыре утра я услышал, что дверь в подвале отворяется. Подумал, что это конвой за мной, чтобы вести на расстрел. Я увидел перед собой председателя чрезвычайной комиссии т. Власова, который, к моему удивлению, объявил, что я свободен. Он открыл передо мной дверь, и мы вышли вместе на улицу. Власов сказал, что Сорокина надо сместить и предать суду за его авантюры.

Дойдя до гостиницы «Бристоль», т. Власов предложил зайти к жившему там т. Крайнему. Крайний усадил меня, дал поесть и долго затем расспрашивал о фронте, о настроении в войсках и, наконец, спросил, какого я мнения о Сорокине. Я ответил ему, что Сорокин — авантюрист и его необходимо сместить как можно скорее…

К моему мнению присоединился также и Власов. С тяжелым вздохом Крайний опустился на стул, долго молчал. Потом, выйдя из тяжелого раздумья, он сказал, что этот вопрос необходимо поставить на обсуждение в партийных кругах…»

Анализируя причины неудач под Тихорецкой, Кореновской, Екатеринодаром, приведших к отступлению, крайком партии и ЦИК пришли к выводу, что они явились следствием неправильной политики Сорокина, граничащей с авантюрой.

Вскоре органам ЧК удалось получить новые факты о подготовке заговора с целью захвата власти так называемым «революционным» казачеством, вдохновителем и организатором которого был сам Сорокин. Теперь стало ясно, почему екатеринодарские большевики так настойчиво протестовали против кандидатуры этого авантюриста на пост главкома.

Возник вопрос о применении срочных мер в отношении Сорокина. Предполагалось провести слияние штабов главкома и Реввоенсовета в единый штаб, при этом отсеять не внушающие доверия лица, а затем устранить Сорокина с поста главкома. Когда об этом намерении, а также о финансовой ревизии в армии узнал Сорокин, он немедленно дал указание своему адъютанту Гриненко, казначею штаба Рябову, коменданту штаба Костяному, а также преданным ему командирам частей начать кампанию в поддержку его кандидатуры. Тем временем начальник контрразведки главкома Богданов организовал слежку за руководящими партийными работниками республики, за действиями ЧК.

15 октября 1918 года по настоянию крайкома партии и ЦИК в Пятигорске открылся съезд командного состава и делегатов воинских частей. Присутствовали все члены Реввоенсовета, руководящие работники крайкома и ЦИК, Сорокин со своим штабом…

Главком поднялся на трибуну в новенькой черкеске с узорчатым поясом, в кубанке из черного курпея. Окинув делегатов пронизывающим взглядом, растягивая слова, он начал доклад о состоянии армии и ее задачах. Всю вину за тяжелое положение в частях и соединениях Сорокин сваливал на правительство и крайком, обвиняя их в том, что они мешают ему. В заключение, не считаясь с крайне тяжелым финансовым положением республики, он нагло потребовал от правительства два миллиона рублей…

Председатель ЦИК Северо-Кавказской республики А. Рубин, показывая на ухо, посмотрел на председателя крайкома РКП(б) В. Крайнего: дескать, слушай, о чем говорит. И глазами показал, что Крайнему надо выступить. Крайний достает блокнот, торопливо что-то пишет на листке, складывает его вчетверо, передает председателю ЧК Михаилу Власову. Быстро прочитав записку, Власов на обратной стороне написал «обсудим» и бросил ее обратно Крайнему.

— Слово предоставляется товарищу Крайнему, — огласил в этот момент председательствующий А. Рубин.

Крайний на ходу взял записку и затем не заметил, как у трибуны ее уронил. Записку увидел военный комендант Пятигорска — работник контрразведки Сорокина, поднял ее, прочитал, спрятал в карман…

Все присутствующие внимательно слушали большевистского лидера.

— Только что выступивший главком обвиняет руководство Северо-Кавказской республики прямо-таки в умышленном развале нашей славной Красной Армии… — начал Крайний. — Он до сих пор не понимает, что за состояние дел в армии, ее боевой дух, положение на фронтах отвечаем все мы, присутствующие здесь, и в первую очередь партия, коммунисты, а не он один. Он пытается доказать, что якобы армию специально оставляют без боеприпасов, обмундирования и денег… Да, надо признаться, что нам приходится переживать большие трудности. Мало снарядов, патронов, не хватает медикаментов, обмундирования.

Мы это видим. Мы отрезаны от центра, нам некому помочь… И тем не менее 11-я армия в течение нескольких месяцев сражается один на один с войсками до зубов вооруженного противника. И вот в это тяжелое время главком совсем распоясался, ведет себя как хозяин. Он умолчал о тех безобразиях, которые творятся в его штабе и на местах. Пьяные оргии, кутежи — вот куда тратятся народные деньги. Надо принять решительные меры, навести в армии подлинно революционный порядок, положить конец произволу, разболтанности…

Выступающие А. Рубин, члены Реввоенсовета и другие ораторы поддержали В. Крайнего.

Назревал конфликт. В перерыве к Сорокину быстро подошел комендант Пятигорска Черный, сунул записку:

— Очень ценная бумага. На, Иван Лукич, прочти.

Сорокин внимательно прочитал. Сразу оценил ее значение: ему подписан приговор. В записке было написано:

«Мишук! Для тебя ясно, что он говорит? Не много ли помех приходится встречать в некоторых ответственных учреждениях, не много ли? Нет, на днях должен решиться вопрос: или эта сволочь, или мы!»

Сорокин оцепенел, посмотрел на Черного, тяжело спросил:

— Крайнего работа?

— Его.

— А Мишук — это Власов?

— Он самый, председатель ЧК… Иван Лукич, что делать будем?

Весь в ярости, Сорокин вскочил и решительной походкой зашагал по коридору:

— Жди моих указаний, будем действовать!

После закрытия съезда М. Власов выезжает в Кисловодск и другие города, где ЧК продолжает следствие по делу контрреволюционной организации «Общество спасения Терека от большевизма».

21 октября 1918 года в 14 часов Сорокин вызвал своего адъютанта Гриненко и приказал ему арестовать председателя ЦИК Рубина, председателя крайкома Крайнего, председателя фронтовой ЧК Рожанского, уполномоченного ЦИК по продовольствию Дунаевского.

Доложив о выполнении приказания, Гриненко спросил:

— Куда прикажете отправить арестованных?

— Под Машук! — резко ответил Сорокин.

На языке «сорокинцев» это значило — расстрелять.

С помощью многочисленного конвоя Гриненко и Черный усадили арестованных в машины, вывезли их под Машук и расстреляли.

Несколько членов Северо-Кавказского ЦИК, в частности Я. Полуян, Е. Лехно и другие, собрались в Невинномысской, где создали инициативную группу по подготовке II Чрезвычайного съезда Советов Северо-Кавказской республики. Охрану делегатов съезда от возможного нападения сорокинских войск обеспечивала кавалерийская бригада под командованием Г. А. Кочергина.

В Невинномысскую прибыл и М. Власов. Состоялось заседание инициативной группы большевистской фракции II Чрезвычайного съезда Советов Северного Кавказа. Выступивший здесь Михаил Власов настаивал на принятии срочных мер против Сорокина. Фракция постановила объявить Сорокина и его штаб вне закона. От имени съезда были разосланы приказы о его немедленном аресте и доставке в Невинномысскую для гласного народного суда.

Для оправдания своих преступлений на следующий день после трагедии Сорокин и его подручные спешно состряпали листовку «Заговор против Советской власти в Пятигорске», размножили ее и распространили в войсках.

Авантюрист взывал «к товарищам красноармейцам» и гражданам Северо-Кавказской социалистической республики:

«Обращаюсь к вам со следующим печальным фактом. 21 октября раскрыт заговор против Советской власти, армии и трудового народа, устроенный членами Центрального исполнительного комитета: Рубиным, Крайним, Рожанским, Дунаевским, которые расстреляны мною, как предатели. Найденные у них при обыске документы при этом объявляю в копии, за исключением тех, которые стратегическими соображениями не могут быть объявлены во всеобщее сведение…»

Далее перечислялись сфабрикованные приближенными Сорокина «документы и показания», добытые сорокинской контрразведкой у брата В. Крайнего — Антона, секретаря ЦИК Минькова и у других лиц. Однако листовке Сорокина абсолютное большинство бойцов и командиров Северо-Кавказской армии не поверило… После решения инициативной большевистской фракции, не дожидаясь открытия съезда, М. Власов выехал из Невинномысской, чтобы уйти от сорокинской контрразведки. Он остался на разъезде близ станции Минеральные Воды.