Станислав Зигуненко - Разведчики и шпионы Страница 8

Так или иначе, в 1898 году он получил первый классный чин коллежского регистратора и быстро стал делать карьеру в стенах «черных кабинетов».

Среди своих коллег новичок выделялся не только энергией и знанием языков. Ему принадлежит еще ряд технических усовершенствований, позволявших вскрывать письма и запечатывать их вновь, не оставляя видимых следов. Он не без гордости признавался: «За время своего служения (14 лет) в секретной экспедиции я изобрел как способ делания печатей, дающий безукоризненные результаты… так и новый способ вскрытия писем, не оставляющий ни малейших следов даже для опытного взгляда»…

Упомянутый Кривошем способ вскрытия писем осуществлялся с помощью пара, вырабатываемого специальным аппаратом, наподобие электрического чайника. За эти новации премьер-министр П.А. Столыпин счел необходимым наградить автора, и в 1908 году Кривош получил орден Св. Владимира 4-й степени.

Финансовые «вольности»

Однако этим его карьера не ограничилась. Оказывается, наряду со службой в Цензуре Кривош с декабря 1904 года по 1 августа 1906 года состоял при секретном отделении Департамента полиции, занимавшемся розыском международных шпионов, в качестве переводчика-дешифровщика, и с 1905 по конец 1911 года заведовал агентурой при Особом делопроизводстве Морского Генерального Штаба.

В общем, цены бы ему не было как специалисту, если бы не одна черта в характере нашего героя: Владимир Иванович привык жить на широкую ногу и позволял себе значительные вольности с казенными деньгами.

Так, получив однажды от своего начальника по Морскому Генеральному Штабу М. И. Дунина-Борковского несколько тысяч рублей для открытия новых цензурных пунктов, Кривош и их не создал, и отчета о расходовании полученных средств не представил.

Разразился скандал, началось следствие, в ходе которого обнаружилось, что это не первая «вольность» подследственного. Однако изобретательный Кривош распустил слухи, что ему, дескать, подвалило миллионное наследство.

Тем не менее, в справке по его делу констатируется: «Допрошенные по делу, в качестве свидетелей, бывшие сослуживцы Кривоша, хорошо его знающие, характеризовали Кривоша как человека выдающихся способностей, но в высшей степени алчного к деньгам и не особенно разбирающегося в способах их приобретения, включительно до утайки наградных денег, выдававшихся ему из Морского Генерального Штаба для передачи некоторым чиновникам, оказывавшим услуги Морскому Штабу».

В результате Кривош был вынужден не только с позором оставить морское ведомство, но и вылетел с должности цензора.

Монархи тоже любопытны

Впрочем, даже после столь грандиозного скандала Кривош не поставил крест на своей карьере. Предвидя возможное преследование властей, он загодя умудрился снять и сохранить у себя фотокопию с подлинника доклада, в котором говорилось о том, за какие заслуги его, Кривоша, представили к награждению орденом Св. Владимира 4-й степени. И там, между прочим, было неосторожно упомянуто о способах вскрытия корреспонденции, а кроме того, имелась собственноручная пометка императора: «Согласен».

Таким образом, в руках Кривоша оказался документ, не оставлявший и тени сомнения в том, что носитель верховной власти не только знал о противоречившей законам Российской империи практике перлюстрации писем своих подданных, но и награждал за особые заслуги в этом деле. А это грозило в случае обнародования информации большим внутренним и международным скандалом.

Опираясь на этот факт, Кривош, пошел ва-банк. И представил Николаю II план организации конторы, которая бралась доставлять государю перлюстрированные материалы «выдающегося государственного значения и интереса».

Самое интересное, что, похоже, ход этот возымел действие. В одном документе, датированном 1 февраля 1912 года, говорится, что Кривош теперь «состоит помощником заведующего Собственной его императорского величества библиотеки, в каковой хранятся все секретные издания». Но именно под «прикрытием» Собственной библиотеки Кривош и предлагал создать новую секретную службу.

Кроме того, бывший директор Департамента полиции С. П. Белецкий показал в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства 13 сентября 1917 года, что Кривош действительно «организовал при содействии флигель-адъютанта кн. Орлова особую придворную перлюстрацию, освещавшую группу лиц, близких ко Двору». Возможно, предположил Белецкий, что придворная перлюстрация производилась с ведома самого государя.

В общем, наш герой не только не пал духом после скандала, но и сумел взять реванш, получив в мае 1914 года чин статского советника.

«Оставлен в подозрении»

Начавшаяся в августе 1914 года Первая мировая война оживила и авантюрные наклонности нашего героя. Довольно быстро он стал сотрудником разведотдела штаба 8-й армии. Какова была его деятельности при этом, можно судить по письму, отправленному им в Петроград бывшему сослуживцу по цензуре В. И. Пирогову.

«Сегодня был у меня разговор со старшим адъютантом, – сообщал Кривош, – который мне сказал, чтобы я тебе написал уже окончательно в виде предложения следующее: если бы ты пожелал служить Штабу армии, то ты мог бы сразу поехать во Львов. Твоя служба состояла бы в том, чтобы ты был в Будапеште и занимался бы тем, чтобы посматривать за жизнью и деятельностью 3–4 лиц – наших шпионов, чтобы их проверить, не служат ли они нашим и вашим. Ты получишь от нас паспорт австрийского подданного, какой хочешь…»

Далее Кривош рисовал Пирогову самые радужные перспективы: «Вся остальная твоя служба и прочее будет обеспечена и после войны. Почетные награды в виде крестов и т. п. не заставят себя ждать…»

Похоже, что и сам Кривош в это время, осваивая достаточно новое для него дело организации разведывательной работы в военных условиях, был настроен весьма оптимистически.

Но тут его снова арестовали. 6 апреля 1915 года статский советник В. И. Кривош был взят под стражу по подозрению в «военном шпионстве». Говоря иначе, контрразведчики армии генерала А. Брусилова заподозрили, что штабной переводчик работает «и на наших, и на ваших», то есть является двойным агентом.

Следствие длилось полгода, но так и не пришло к четким выводам. Кривош крутился как уж на сковородке и виновным себя не признал. В итоге по завершении расследования начальником Охранного отделения было решено внести представление о высылке Кривоша в Иркутскую губернию «под гласный надзор полиции на основании п. 17 ст. 19 Правил военного Положения на все время действия этого Положения».

В общем, Кривош был «оставлен в подозрении», хотя вину его доказать и не удалось.

Тем не менее, служебная карьера Кривоша в императорской России завершилась полной катастрофой – статский советник превратился в иркутского ссыльного.

На службе у красных

Но тут ему снова повезло. Февральская революция мгновенно переменила его участь; по распоряжению министра юстиции А. Ф. Керенского от 4 марта 1917 года незаконными были признаны все административные высылки военного времени, и Кривош неожиданно для себя оказался в ряду жертв произвола низложенного строя.

Весной 1917 года он вернулся в Петроград и снова оказался в гуще событий.

Когда 25 октября 1917 года власть в стране захватили большевики, он был одним из немногих чиновников, кто согласился сотрудничать с «узурпаторами власти». Более того, он прямо обратился к Ленину и Троцкому с предложением услуг, скромно умолчав о своей прежней работе в спецслужбах.

И работа для него нашлась. Известно, например, что по просьбе заведующего секретариатом Ленина Н. П. Горбунова Владимир Иванович 7 ноября перевел обращение Троцкого к французскому послу. А в декабре его прикомандировали к делегации, выезжавшей в Брест-Литовск для переговоров о перемирии с немцами.

Казалось, судьба опять забросила его в высший эшелон власти. Но в Петрограде о прошлом Кривоша знали слишком многие. И в 1918 году его еще раз арестовали – теперь за попытку «дискредитации советской власти». Дело слушалось в Революционном трибунале.

Владимир Иванович решительно отбивался и тут, доказывая, что «никакому товарищу Ленину не интересно знать, кем я был в прошлом». Себя он рисовал «толстовцем», славянофилом, свободолюбцем, «мечтавшим об освобождении России от самодержавия». А потому и приговор получил довольно мягкий: год тюремного заключения.

А через полтора месяца на счастье Кривоша подоспела первомайская амнистия. И он опять оказался на свободе. И вновь принялся за старое – предложил свои услуги секретным службам.

Самое интересное, его снова взяли. И с декабря 1918 года он стал переводчиком отдела Военного контроля – так тогда назывался отдел разведки и контрразведки. Мало того, с марта 1919 года он уже «особо секретный сотрудник» разведотдела штаба Западного фронта, с июля 1919 года – переводчик-дешифровальщик Особого отдела ВЧК. Еще через год он уже завотделом проверки документов при Особом отделе ВЧК, служил под начальством Генриха Ягоды, впоследствии взлетевшего весьма высоко.