Наполеон. Изгнание из Москвы - Рональд Фредерик Делдерфилд Страница 14

жестокие стычки, в которых погиб один из «бессмертных» маршала Даву — генерал Гудэн. В планы Нея и Мюрата входило надолго вовлечь противника в боевые действия, пока корпус Жюно не атакует их с севера, с фланга, но этого не произошло: Жюно не появился. Мюрат, впавший в ярость от этого, бросился на поиски Жюно и, найдя его, попытался заставить предпринять хотя бы одну атаку на неприятеля. Жюно отказался, сославшись на усталость его вестфальцев. Тогда Мюрат, вероятно вспомнив, что уже многие годы Жюно был так близок к получению желанного маршальского жезла, в качестве последнего аргумента сказал, что у Жюно теперь есть реальная возможность стать его обладателем. Но маршальский жезл опять ускользнул от него точно так же, как это было в Португалии в 1808 году, когда Жюно со своей армией, потерпев неудачу, был любезно отправлен домой англичанами[22]. Основные силы русских соединились и ушли, оставив теснины между двумя возвышенностями, усеянными убитыми и ранеными с обеих сторон. Барклай-де-Толли опять ускользнул.

Эта новость заставила Наполеона, находившегося в этот момент в течение недели в Смоленске, опять вернуться к мысли о том, что война приобретает неестественный, затяжной характер и ее пора заканчивать, сев за стол переговоров. Он попросил захваченного в плен русского генерала написать царю письмо, и, когда генерал возразил, что это невозможно, Наполеон предложил пленнику написать личное письмо своему брату, находившемуся на службе в Санкт-Петербурге, подчеркивая, что император Франции стремится пойти на компромисс.

Русский генерал подчинился, но никакой ответной реакции на письмо не последовало. Оно на самом деле явилось еще одним доказательством слабости императора и только укрепило царя в его упорстве. Этот инцидент стал еще одной странной психологической ошибкой со стороны человека, который с 26 лет использовал политику кнута и пряника в обращении с королями и дипломатами.

Когда ни на одно из его посланий не поступило никакого ответа, Наполеон удвоил давление, приказав Бессьеру и Мортье продолжать наступление вслед за Неем и Мюратом. Разговаривая с чистосердечным эльзасцем генералом Раппом, своим адъютантом, пытавшимся во время праздничного ужина в Данциге отсоветовать императору начинать эту кампанию, Наполеон сказал: «Столица, побывавшая в руках врага, подобна женщине, потерявшей честь. Вино пролито. Я слишком долго играл в императора. Пришло время опять становиться генералом!» Неспособный убедить в этом других, он начал усиленно трудиться, чтобы убедить в этом самого себя.

2

25 августа гвардия вышла из Смоленска, но авангард под командованием Даву и Мюрата уже далеко продвинулся на своем пути в Вязьму. Оба маршала, настроенные агрессивно, вскоре жестоко поссорились. В один из моментов они были на волоске от дуэли.

Большинство маршалов не любили Мюрата, чья женитьба на младшей сестре Наполеона, еще в дни его консульства, давала ему преимущество перед всеми маршалами, кроме Бертье. Говорили, что маршал Ланн, убитый при Асперне, сказал после битвы при Эйлау в присутствии императора, что Мюрат «танцующая собачка, место которой в цирке». Возможно, слова Ланна вспомнились Даву, когда он наблюдал, как Мюрат во время наступления использует кавалерию для блестящих, но абсолютно ненужных маневров. Мюрат, по своему обыкновению наступая слишком быстро и оторвавшись от Даву, обнаружил, что попал в окружение, и это вынудило его послать за помощью к Даву, но тот был бы рад, если бы Мюрат погиб или попал в плен, и поэтому подкрепления не послал.

Когда это произошло, Мюрат расчистил себе дорогу, обойдясь без подкрепления, но затем в штаб-квартиру императора поступили резкие жалобы как с его стороны, так и со стороны Даву. Мюрата должны были заключать под стражу, и Наполеону пришлось применить весь свой такт, чтобы урезонить распоясавшегося павлина. В конце концов авангард ускорил наступление, пройдя через Вязьму, где вновь произошли бои, затем через Гжатск и вступил в местность, покрытую болотистыми оврагами и холмами, окружавшими деревни Шевардино, Семеновское и Бородино. Здесь русские войска решили сделать остановку и закрепиться, заняв основные позиции.

Основные силы французов, очевидно их было 50 тысяч, с трудом продвигавшиеся за авангардом, могли обнаружить в разграбленных городах только некоторое количество водки. Съестных припасов там не имелось. Даву и Ней были вынуждены отряжать солдат, обязанных заниматься поиском фуража. Фуражиры каждый день подвергались стремительным нападениям банд казаков. В конце концов Наполеон, разъяренный тем, что ему приходится терять людей из-за этих дикарей, написал командирам корпусов жесткое письмо, в котором приказал ни под каким видом не высылать фуражиров без сопровождения кавалерии. Наполеон также выразил свое недовольство тем, что наступление задерживается. Это недовольство должно было привести в бешенство человека, вместе с Неем, своим главным боевым соратником, сражавшегося все 300 миль, которые прошла армия после переправы через Неман, и при этом, по его собственному мнению, обходившегося без ощутимой поддержки основных сил и артиллерии.

Гвардия достигла Вязьмы 29 августа, в Гжатск она вошла 1 сентября. Четыре дня спустя основные силы французов догнали гвардию, которая вышла к Шевардину, где Кутузов[23] закрепился на холме высотой около 150 футов, превратив его в прекрасный редут, очевидно намереваясь использовать это внешнее укрепление, чтобы выиграть время, пока удастся создать более серьезные укрепления южнее главной Московской дороги, у деревни Бородино.

Именно здесь, у Шевардинского редута, на местности, пересеченной оврагами и перелесками, идущими в южном направлении, состоялось одно из наиболее жестоких сражений кампании. Как оказалось, это было самое кровопролитное сражение из всех происходивших во время войн Наполеона, такая бойня редко повторялась в истории человечества[24].

Холм, на котором располагался редут, пришлось брать штурмом, перед тем как две армии вступили в схватку друг с другом. В этой части местности он представлял собой небольшие каменистые уступы, похожие на каменистые уступы во Фландрии, где чуть более столетия спустя развернулись жестокие сражения Первой мировой войны.

Французы заплатили высокую цену за штурм холма, и, если бы павшие здесь русские пехотинцы могли воскреснуть, они были бы довольны тем, что выиграли целый день для Кутузова, за который тот успел закончить строительство укреплений. Вечером 6 сентября он был готов к сражению, его позиции в центре укреплялись прекрасными редутами, а левый и правый фланги защищали небольшие земляные валы. Был только один способ выбить Кутузова с его позиций и таким образом открыть себе дорогу на Москву — это совершить гигантский обходной маневр и выйти ему в тыл. Но людей для такого маневра у Наполеона не хватало. Поэтому ему ничего не оставалось, как атаковать в лоб, чего бы это ни стоило.

Барклай-де-Толли сдерживал врага на